Герои Брестской крепости - Страница 12

Боевые дни и ночи

Всю первую ночь при бледном, мерцающем свете ракет в крепости шла тихая, но напряженная работа. Артиллерия противника постреливала лишь изредка, ведя ленивый, беспокоящий огонь, атаки автоматчиков прекратились, на некоторых участках гитлеровцы оттянули войска за внешний вал. Пользуясь этой ночной передышкой, командиры, предугадывавшие на завтра новый, еще более ожесточенный штурм, обходили свои участки обороны, расставляли бойцов, перераспределяя огневые средства, учитывая запасы патронов. В сухой, прокаленной огнем и солнцем земле копали могилы, наскоро хороня павших товарищей. Собирали оружие и патроны убитых врагов, рылись в развалинах обрушенных складов, пополняя свой боезапас.

Кое-где соседние подразделения, днем отрезанные друг от друга группами просочившихся в крепость автоматчиков, теперь смогли восстановить между собой связь и условиться о взаимодействии в завтрашних боях. Установил контакт с полковым комиссаром Фоминым командир из 455-го стрелкового полка лейтенант Анатолий Виноградов, который с несколькими десятками своих бойцов держал оборону в северной части кольцевых казарм. К Фомину прислал связного также капитан Иван Зубачев, возглавивший оборону на участке 44-го полка в западной части Центрального острова.

В районе Тереспольских ворот с наступлением темноты произошла некоторая перегруппировка наших сил. Пограничники во главе с лейтенантом Кижеватовым покинули развалины своей заставы и присоединились к бойцам 333-го полка. С этих пор Андрей Кижеватов вместе со старшим лейтенантом Потаповым и лейтенантом Саниным стал одним из руководителей обороны на этом участке. В эту ночь командиры отправили отсюда связных в сторону расположения 84-го полка, и вскоре между ними и полковым комиссаром Фоминым, устроившим свой штаб в подвале Белого дворца, была протянута телефонная линия. Правда, связь эта оказалась ненадежной и существовала недолго — немецкие снаряды, время от времени рвавшиеся во дворе цитадели, то и дело обрывали кабель.

Лейтенант А. А. Виноградов. 1941 г.

Капитан И. Н. Зубачев. 1941 г.

Усталые бойцы в эту ночь почти не смыкали глаз или дремали поочередно, урывками, — надо было зорко следить, чтобы враги не подобрались под покровом темноты и не атаковали внезапно. Но командование противника, видимо, решило дать в эту ночь отдых своим пехотинцам, до предела измотанным во вчерашних ожесточенных боях. Враг пополнял поредевшие штурмовые отряды, подтягивал свежие подразделения, эвакуировал раненых и тоже хоронил убитых. Ночь прошла довольно спокойно.

А с утра все началось снова, с удвоенной силой. С первыми проблесками рассвета артиллерия противника, теперь уже расставленная по всему кольцу осады, стала засыпать крепость снарядами и пикировщики закружились над головами бойцов. Снова все вокруг заволокло дымом, опять здесь и там вспыхнули пожары, и вдоль всей линии обороны затрещали пулеметы, автоматы и винтовки. Штурм крепости возобновился.

И опять, как вчера, группы автоматчиков прорывались через валы, проникали в северную часть крепости и настойчиво атаковали центральную цитадель. Отряды противника вышли на северный берег Мухавца и засели в кустах по обе стороны моста, ведущего к трехарочным воротам. Их пулеметы непрерывно обстреливали оттуда окна и бойницы казарм, и несколько раз автоматчики форсировали вброд рукав Мухавца, врываясь на восточный угол Центрального острова. Тогда Матевосян, которому комиссар Фомин поручил этот участок обороны, выводил своих людей из ограды Белого дворца в штыковую атаку.

Сквозь грохот взрывов и треск стрельбы слышался певучий и тревожный звук горна, играющего сигнал атаки, в перестук пулеметов и автоматов вплеталась раскатистая сухая дробь барабана — горнист и барабанщик полка шли в рядах атакующих бойцов. Уже один вид этих людей, покрытых пылью и пороховой копотью, с измученными, но суровыми и решительными лицами, с воспаленными от дыма и бессонницы глазами, был страшным для врага. Их громовое «ура», их стремительный штыковой удар неизменно обращали противника в бегство. Каждый раз попытки фашистов закрепиться на северо-восточной окраине Центрального острова заканчивались потерей нескольких десятков своих автоматчиков.

Противник по-прежнему атаковал казармы и со стороны Южного острова, через Холмский мост. Но здесь бойцы комиссара Фомина уверенно отражали этот натиск огнем из окон первого и второго этажей. Теперь у них были не только пулеметы и винтовки. В одном из складов боепитания, уцелевшем от вражеского обстрела, были найдены автоматы ППД, которыми тут же вооружилась часть стрелков. Полковые минометчики нашли в этом складе небольшой запас мин и теперь стреляли из окон по расположению противника в районе госпиталя. Возникло даже своеобразное состязание в меткости стрельбы: минометчики били по большому флагу со свастикой, который был поднят над крышей главного госпитального корпуса. Дважды гитлеровцы устанавливали этот флаг и дважды минометчики сбивали его.

В этот день автоматы и минометы появились и в расположении 333-го полка. Еще накануне боеприпасы здесь были на исходе: стрелки израсходовали почти все свои патроны в непрерывных боях: первого дня. За ночь удалось-собрать несколько немецких автоматов и обойм с патронами — их сняли с убитых солдат противника. Но этого хватило бы ненадолго, и люди с тоской думали о том, что произойдет, когда этот небольшой запас патронов иссякнет.

Воспитанник Петя Клыпа. 1941 г.

И вдруг положение было спасено благодаря подростку, воспитаннику музыкантского взвода 333-го полка Пете Клыпе.

Пете Клыпе было четырнадцать лет, но небольшой рост делал его скорее похожим на 10—12-летнего мальчика. Очень подвижной, сообразительный и смелый, он был всеобщим любимцем.

Сын старого коммуниста, железнодорожника из Брянска, рано потерявший отца, он уже с двенадцати лет ушел в армию, где служили его старшие братья. Так попал он и в Брестскую крепость — его брат лейтенант Николай Клыпа был командиром музыкантского взвода 333-го полка, а Петя был зачислен в этот же взвод воспитанником и играл в оркестре на трубе. Облаченный в новенькую красноармейскую форму, сшитую специально для него, он носил ее с особым мальчишеским достоинством, с безупречной военной выправкой, и все в крепости знали и любили этого маленького смышленого бойца.

Вечером в субботу лейтенант Николай Клыпа, как обычно, ушел на свою квартиру, находившуюся вне крепости, и с началом войны уже не смог присоединиться к своему взводу. Петя же по случайности остался ночевать в казарме музыкантов вместе со своим товарищем, таким же, как он, воспитанником, шестнадцатилетним Колей Новиковым. Там его и застало нападение гитлеровцев.

С первых минут войны Петя принялся выполнять поручения командиров. Лежа под огнем на втором этаже здания, он наблюдал за передвижением противника и доносил о нем лейтенанту Санину. Посланный в разведку, он смело пробирался под обстрелом на самые опасные участки, и ему обычно сопутствовал его старший товарищ Коля Новиков. Когда гитлеровцы ворвались в цитадель и начались штыковые атаки и рукопашные схватки, Петя шел в бой в первых рядах бойцов и смело сражался бок о бок со взрослыми мужчинами.

На второй день на рассвете мальчики попросили разрешения у старшего лейтенанта Потапова сходить в разведку. Их отпустили, поручив выяснить расположение вражеских пулеметов на берегу Буга.

Пробравшись по подвалам к окну, выходящему в сторону Тереспольских ворог, Петя, оставив товарища внизу, осторожно выбрался наружу. Чтобы добежать до ворот, надо было проскочить метров пятнадцать по открытому пространству. Мальчик бросился вперед, но навстречу ему, откуда-то с башни, возвышающейся над воротами, протрещала автоматная очередь. Возвращаться назад было уже поздно, и Петя стремглав кинулся в ближайшее помещение кольцевых казарм рядом с ворогами.