Героев не убивают - Страница 5

Как только я села за стол, затрезвонил телефон. Сначала позвонил Старосельцев, заикающийся от нетерпения, и был страшно разочарован, что прокуратура района ничего не знает о преступлении века; потом в течение пятнадцати минут позвонили пятнадцать знакомых журналистов, по одному каждую минуту, с тем же самым вопросом. Трубку они клали с твердой уверенностью, что я уже в низком старте перед выездом и просто скрываю от них самое интересное. Некоторые, похоже, стали планировать засаду перед прокуратурой, чтобы упасть мне на хвост. Я отнеслась к этому философски, но через полчаса и меня засвербило.

Я пошла к Лешке и поделилась с ним своими сомнениями:

– Леша, что ты думаешь насчет этого похищения?

Лешка с трудом оторвался от заключительных фраз постановления о прекращении уголовного дела по факту обнаружения мужского трупа в раздевалке строительного треста. Я самолично везла Горчакову заключение экспертизы из морга, поэтому знала, что смерть там некриминальная, а наступила от отравления этиловым спиртом, и искренне радовалась за коллегу.

– Представляешь, шеф велел ознакомить мать потерпевшего с заключением экспертизы. А она теперь жалобы пишет: мол, точно, моего сыночка убили злодеи, отравили, поскольку он сроду этот этиловый спирт не пил, а исключительно водку.

– Сочувствую. У меня самой такая же жалоба…

– Это по криминальному аборту, что ли? Я кивнула.

– Выкрутишься. – Лешка пожал плечами. – А вот мне что делать?

– Выкрутишься, – не осталась я в долгу. – Ты слышал что-нибудь о похищении?

– Жены Масловского?

– Значит, слышал.

– Да не больше, чем ты. А что?

– Ничего, просто интересно.

– Маш, – Горчаков заглянул мне в глаза снизу вверх, – что тебе интересно? Небось почему мы еще не расследуем это похищение? Тебе своих дел мало?

– Да нет, мне своих дел хватает.

– Ну а что ты тогда маешься?

– Что-то здесь не то. Все средства массовой информации передали, что жену Масловского похитили, а у нас тишина.

– Ты огорчена? – Лешка хмыкнул. – Да наплюй. Тишина – и слава Богу.

– Да? А потом выяснится, что ее действительно похитили, а время уже упущено.

– Ну иди и предложи свои услуги. Горчаков отвернулся и демонстративно застучал по клавишам.

– Интересно, куда я пойду? – вздохнула я, и Лешка снова оторвался от своей работы.

– Ну, ты чокнутая! Ты и вправду идти собралась? Предлагать услуги? Я тебя сейчас запру в кабинете, будешь мне дело подшивать!

– Ладно, некуда мне идти.

Я потрепала Лешку сзади по вихрам, сквозь которые начинала просвечивать лысина, и ушла к себе. Не успела я усесться за стол и разложить перед собой жалобу по криминальному аборту, примериваясь, как половчее написать ответ, чтобы не обидеть заявительницу, как дверь стремительно распахнулась, и вошла миловидная женщина средних лет. Та самая жалобщица.

Она так и представилась:

– Я – та самая жалобщица.

Я непонимающе уставилась на нее.

– Ну, это моя жалоба у вас, – показала она на листочки бумаги на краю моего стола.

Впечатления неутешной вдовы она не производила. Я продолжала смотреть на нее, не зная, что ей сказать.

– Вы этот бред всерьез не принимайте, – весело заявила она, подойдя к столу и потеребив краешек жалобы. – Можно, я присяду? А у вас курят? – Она достала сигареты и закурила, не дожидаясь разрешения. Выпустив пару колечек дыма, жалобщица покрутила головой в поисках пепельницы и, не найдя, протянула руку к собственной жалобе, ловко свернула ее в кулечек и стала стряхивать туда пепел. «Интересно, что дальше?» – подумала я.

– Я жена Вострякова. Вернее, вдова, – весело поправилась она.

– А-а… Ответ на жалобу еще не готов, – промямлила я.

– Да бросьте вы.

Жалобщица заглянула в кулечек, положила туда окурок и, смяв, выбросила зарегистрированную в канцелярии жалобу в корзину для бумаг, выглядывавшую из-под моего стола. Я по опыту знала, что возражать людям, ведущим себя неадекватно, а тем более хватать их за руки не следует, поэтому даже не шелохнулась. Потом вытащу жалобу из мусорки и приведу в божеский вид, документ все-таки.

– Да расслабьтесь. – Жалобщица наклонилась ко мне и похлопала меня по руке. – Не надо отвечать на эту жалобу. Ее писала не я. – Посмотрев на мое обалдевшее лицо, она расхохоталась. – Да свекровь моя эту бумажку наваляла, я и подписала, лишь бы не связываться. Они же все больные, вся семейка. Вас как зовут? Кажется, Мария Петровна?

– Сергеевна, – поправила я, все еще с опаской глядя на посетительницу.

– Да-да, Мария Сергеевна. Сейчас я все объясню. Вы не удивляйтесь, что я не бьюсь в истерике по поводу смерти мужа. Вы просто не представляете, какое это для меня счастье.

– Да я и…

– Нет-нет, я понимаю, что можно обо мне подумать в такой ситуации. Дело в том, что я женщина нормальная, а вот Востряков мой был как раз гомиком проклятым. – Она опять рассмеялась, а у меня мороз пробежал по коже. – Вы же нормальный человек? – Она озабоченно заглянула мне в лицо. – Господи, вот морока-то – жить с гомиком, да к тому же ревнивым гомиком. Не дай вам Бог. Как я измучилась! Вот поэтому и радуюсь. А вы бы не радовались на моем месте?

– Ну…

– Всю жизнь мне заел этот гомик. Можно, я еще закурю? – Она достала сигарету, сунула ее в рот и огляделась в поисках новой пепельницы. Я отодвинула все свои бумажки с края стола. – В общем, вы уже все поняли. – Она с надеждой посмотрела на меня. – Мы с ним поженились совсем молодыми, двадцать лет вместе прожили, привыкли. Я и сама не заметила, как он стал гомиком. Черт его знает, может, я была неопытная, он девственник, в нашей постели ему скучно было, ну вот и… Причем, что интересно: ни разу его за руку не схватила. Ну, в смысле – не заставала с мужиком. Но голову даю на отсечение – гомиком был.

– Откуда ж тогда вы это знаете? – не удержалась я.

– Милая моя… Вот вы замужем?

– Допустим.

– Тогда представьте, что мужа вашего от вас воротит. А любовницы у него нету.

– Ну и что? Разлюбил, вот и все дела. А если разлюбил, то вполне логично, что жена его раздражает. Он ведь не космонавт, его на психологическую совместимость не проверяли.

«Жалобщица» даже забыла курить и уставилась на меня с живым интересом.

– Да вы, голубушка, явно не замужем. Поживи вы с мужиком, вы бы не так запели. Психологическая совместимость! Да вы…

– Значит, так: хватит, – сказала я ледяным тоном. – Вы сюда пришли мою семейную жизнь обсуждать?

– Ой! Упаси Боже! Это я забылась. – Посетительница рассмеялась. – Простите. Я сюда пришла обсуждать свою личную жизнь. Можно? Ну не с кем мне об этом поговорить. Стыдно.

– А со мной не стыдно?

– А с вами – не стыдно.

– Извините… – Я заглянула в дело. – Роза Петровна, а какое все это имеет отношение к делу?

– Ой, да никакого. Можно, я продолжу? У вас лицо такое хорошее, вы прирожденный слушатель. А это, поверьте, особый дар. Так вот, на месте преступления его не ловила. Но он, негодяй, всегда был окружен такими же, как он, гомиками. Где он их только находил! Или они на него слетались, как мухи на мед? – Она хихикнула. – И ведь домой приходили, все время дома клубились… Как я их ненавижу! Главное, мне шагу не позволял ступить, как собака на сене.

– Могли бы развестись, – перебила я ее.

– Легко сказать! Двадцать лет прожили – и вдруг развестись? Нет уж, Бог услышал мои молитвы.

Пока она говорила, я прислушивалась к своим ощущениям. Чем-то она мне нравилась, а чем-то безумно раздражала. На ее последнюю фразу я заметила:

– Бог такие молитвы не принимает.

– Почему? – искренне удивилась она. – Так всем хорошо. Я – благородная вдова, честь семьи в порядке…

– Муж ваш в могиле, девушка тоже; а как быть с их честью?

– Для них так лучше, – заверила меня Роза Петровна. – С его честью все в порядке. Представляете, что было бы, если бы я с ним развелась, да еще и ославила на весь белый свет? А так все тип-топ.