Геополитические проекты Г.А. Потемкина - Страница 54

Русская партия в Польше, которая иногда называлась также «потемкинской» и содержалась фактически на деньги светлейшего князя, еще в конце 70-х годов предпринимала попытки предать владениям Потемкина в Литве и Белоруссии официальный статус индигината, т. е. полунезависимого княжества. Английские дипломаты при русском дворе сообщали в Лондон о стараниях партии, поддерживавшей Потемкина в Варшаве, устроить его брак с графиней Урсулой Замойской, чтоб таким образом ввести его в семейный круг родов, обычно претендовавших на польскую корону. Графиня только что развелась со своим первым мужем Р. Потоцким и готова была вступить в новый выгодный альянс . Эти курьезные усилия польских сторонников светлейшего князя пресеклись в 1781 г., когда любимая племянница светлейшего князя А. В. Энгельгардт, по преданию хранившая один из экземпляров брачной записи Екатерины II и Г. А. Потемкина, была выдана дядей замуж за коронного гетмана К. П. Браницкого и на время увезла бесценный документ в Польшу.

Слухи о возможных претензиях Потемкина на польскую корону не могли не тревожить Екатерину II, которая привыкла рассчитывать на абсолютную преданность Григория Александровича и не хотела делить его ни с одним другим государством. Свою позицию она довольно ясно дала ему понять еще в 1779 г. по поводу Курляндии. Во время встречи в местечке Хвостово Станислав-Август высказал Потемкину предложение превратить его владения в польской области Смела в особое владетельное княжество, зависимое от польской короны, подобно Курляндии, но Григорий Александрович деликатно отклонил это предложение . Поступок Станислава-Августа вызвал у императрицы раздражение. Польский король действовал через ее голову. Даже сама попытка поставить ее соправителя в зависимость от другого государя, учитывая положение Польши, сугубо фиктивную, очень не понравилась Екатерине П.

Ко времени свидания в Каневе страсти накалились. Противники Потемкина старались убедить императрицу, что союз с Польшей выгоден только лично светлейшему князю, а для России вреден и опасен. Григорий Александрович со своей стороны требовал от Екатерины II решительного объяснения с польским королем по вопросу о союзе. Учитывая позиции столь разных сил, боровшихся при дворе, Екатерина II избрала компромиссный вариант. Она подтвердила согласие встретиться с польским королем на своей галере, но так, чтоб это свидание длилось не более нескольких часов . Встретившись с императрицей в Киеве, Потемкин попытался склонить ее к более продолжительному пребыванию в Каневе, чем и вызвал недовольство своей августейшей покровительницы.

В воскресенье 25 апреля в 10-м часу утра великолепная флотилия из 12 галер и множества более мелких судов приблизилась к Каневу . Это место было выбрано не случайно: здесь польская граница выходила к Днепру, и король мог, не нарушая закона, запрещавшего ему без позволения Сейма покидать пределы Польши , встретиться с Екатериной П.

Станислав-Август ожидал обстоятельного делового разговора со своей царственной соседкой. Однако Екатерина II предупредила его, что день их встречи будет посвящен исключительно веселью. Она провела Станислава-Августа в свою каюту, где их беседа с глазу на глаз продолжалась не более получаса, король передал императрице еще одну собственноручную записку о польских делах и выразил надежду, что пребывание Екатерины будет более продолжительно.

Сегюр описывает, как выглядела со стороны эта несколько натянутая встреча. «Флот наш остановился под Каневом, в котором выставлены были польские войска в богатых мундирах, с блестящим оружием. Пушки с кораблей и из города возвестили прибытие обоих монархов». Парад польской армии был рассчитан на то, чтоб произвести на императрицу впечатление и убедить ее в готовности военных сил возможного союзника. Однако Екатерина не проявила никаких эмоций по этому поводу и держалась с королем довольно холодно. «Когда он вступил на галеру императрицы, - продолжает Сегюр, - мы окружили его, желая заметить первые впечатления и слышать первые слова двух державных особ… Но мы обманулись в наших ожиданиях, потому что после взаимного поклона, важного, гордого и холодного, Екатерина подала руку королю, и они вошли в кабинет, в котором пробыли с полчаса. Они вышли, и так как мы не могли слышать их разговор, то старались [97] прочитать в чертах их лиц помыслы их, но в них ничего не высказалось ясно. Черты императрицы выражали какое-то необыкновенное беспокойство и принужденность, а в глазах короля виднелся отпечаток грусти, которую не скрыла его принужденная улыбка… За обедом мало ели, мало говорили, только смотрели друг на друга, слушали прекрасную музыку и пили за здоровье короля при грохоте пушечного залпа» .

По совету Потемкина, Станислав-Август просил Дмитриева-Мамонова сделать так, чтоб императрица задержалась еще на два дня. После обеда Дмитриев-Мамонов провожал Екатерину II со столовой галеры «Десна» на ее галеру «Днепр», тогда же он, видимо, передал ей просьбу короля. Императрица, прекрасно понимавшая, чье распоряжение выполняет фаворит, написала прямо светлейшему князю. «Сказывал мне Александр Матвеевич желание гостя… но ты сам знаешь, что по причине свидания с императором (Иосифом II - O. E.) сие сделать нельзя, и так, пожалуй, дай ему учтивым образом чувствовать, что перемену делать в моем путешествии возможности нету» . Эта записка, написанная вполне доброжелательным тоном, была направлена на галеру Потемкина «Буг», где после обеда находился вместе с князем и Станислав-Август. Возможно, она была показана польскому королю.

В 6 часов вечера Станислав-Август вновь встретился с Екатериной на галере «Днепр» и снова просил ее хотя бы остаться отобедать у него на следующий день. Это предложение вызвало у императрицы раздражение. Ответ она опять обратила к Потемкину, но сделала это уже в более резких выражениях. «Предложение о завтрашнем обеде сделано без вычетов возможностей… Когда я что определяю, то обыкновенно бывает не на ветру, как в Польше часто случалось. Итак, еду завтра, как назначила, а ему (Станиславу-Августу - O. E.) желаю всякого благополучия… Право, батинька, скучно» .

Перед расставанием с императрицей король шепотом спросил у Потемкина, есть ли надежда удержать ее дольше. Григорий Александрович отвечал отрицательно. Князь был раздражен не менее Екатерины и вполголоса выговорил ей за то, что она скомпрометировала его перед королем и всей Польшей, столь сократив это свидание . Вечером того же дня, вернувшись из Канева, куда он провожал короля Потемкин получил от императрицы еще одну записку, в которой она выражала ему свое неудовольствие: «Я на тебя сержусь, ты сегодня ужасно как неловок» .