Геносказка - Страница 38

Она сунула ему что-то. Он ощутил на ладони несколько твердых горошин. С опаской взглянул на них – как есть горошины, только не зеленые, а бледно-синие. И еще твердые, а не упругие. Наверно, он выглядел глупо, бестолково пялясь на них.

– Что это?

– Волшебные бобы, – сказала она серьезно.

Он уставился на Гретель, не зная, как на это отреагировать. Историю про волшебные бобы знал любой ребенок в Шлараффенланде. Но ведь это… просто история, так ведь?

– Волшебные? – настороженно уточнил он.

– Генно-модифицированные. Если их посадить, стебли вырастут до небес! Специальные изменения в метаболизме, модифицированный фотосинтез, увеличенная скорость деления клеток… Они будут расти до тех пор, пока не пройдут сквозь облака и не упрутся в небесные чертоги альвов…

Гензель фыркнул.

– Только не говори мне, что по ним я поднимусь к альвам! Что еще за глупости? Да альвы меня живьем, может, разорвут! Им и принц крови – словно козопас… А куда мне эти бобы сажать прикажешь, тут и горстки земли нет!

Гретель тихонько засмеялась, мелодично, словно колокольчик зазвенел:

– Какой ты доверчивый, братец Гензель! Все еще веришь в детские небылицы!

Гензель надулся было, но быстро сообразил, что обижаться – это по-детски. К тому же сам виноват, дубовая голова, Гретель его ловко поддела. Ну конечно, она же теперь подмастерье у геноведьмы, а он – взрослый дурак, любящий волшебные истории.

– Значит, это не бобы?

– Это таблетки, глупенький. Спрячь их и незаметно глотай по одной раз в день.

– Это зачем еще?

– Они изменят химический состав твоих выделений. Замаскируют. Совсем чуть-чуть. Но геноведьма будет думать, что ты все еще слишком слаб. И будет продолжать тебя откармливать.

Гензель покатал таблетки по ладони. Ловкий ход, сестрица. Обмануть геноведьму – это не стакан воды выпить. Не каждый ученик способен обмануть своего учителя, особенно в десятилетнем возрасте. Только…

– Это не будет работать вечно, – сказал он с сожалением, пряча свои волшебные бобы. – Рано или поздно она сообразит.

– Да. Она очень умная. Мы не сможем долго обманывать ее. Но у нас будет несколько дней. Может, недель.

– Да, – эхом ответил Гензель. – Как знать, вдруг этого нам хватит, чтобы сбежать, а? Например, ты сделаешь какое-то зелье, чтобы истлела эта проклятая решетка…

Гретель неуверенно кивнула:

– Я попытаюсь. У них хорошая генетическая защита, сложная, много уровней… Но я попытаюсь, братец.

Гензелю пришлось сделать усилие, чтоб сказать:

– Ну ступай теперь отсюда быстрее! Ступай. Вдруг геноведьма вернется… Не хочу, чтобы она тебя здесь застала. Беги, Гретель! Мы еще выберемся из этого проклятого дома, слышишь меня? И из леса тоже выберемся. Никто нас не сцапает – ни Мачеха, ни ведьмы, ни зверье дикое… Пока мы вместе, мы куда хочешь дойдем. Хоть бы и до луны. Ступай, Гретель. Помни о своем братце, но и себя береги. Давай!

Она нехотя оторвалась от решетки, махнула на прощанье рукой:

– Бывай, братец!

Последнее, что он увидел, – кончик ее белой косички.

Гензель не знал, как действовали «волшебные бобы» Гретель, да, наверно, никогда и не смог бы понять. Но судя по тому, что дни сменялись днями, а геноведьма не являлась за ним, они все-таки действовали. Его тело продолжало крепнуть, причем так быстро, что скоро Гензель начал опасаться, не станет ли ему тесно в камере…

Увидь его сейчас отец – наверно, не признал бы. Гензель стал выше и шире в плечах, с его кожи исчезли гнойники, мучившие его от рождения, как и ржавая сыпь, испятнавшая грудь. Разглядывая себя, Гензель подумал, что благодаря генетическим зельям ведьмы он уже совершенно не похож на шлараффенландского квартерона. Те в большинстве своем были сутулыми, кривобокими, с редкими клочьями волос и запавшими мутными глазами. Работать Мачеха заставляла с пяти лет и жалости к своим слугам не знала. Редкий квартерон доживал до четырех десятков лет. Отец, считавшийся в их квартале почтенным стариком, отсчитал тридцать три.

Нет уж, теперь ему в Шлараффенланд вход точно заказан. Сцапают быстрее, чем он дойдет до базарной площади. И хорошо еще, если просто на части разрубят и по ящикам разложат, а то ведь еще пытать могут – мол, каким образом такой фенотип получил? Тут даже рассказы про геноведьму из Железного леса не помогут, и слушать не станут…

Гензель мрачно усмехнулся. Как тропке ни виться, да только сходятся все ее рукава воедино – быть ему разодранным на части. И какая разница, геноведьмой или слугами Мачехи? Да и плевать, решил он со спокойствием обреченного. Главное, чтобы Гретель цела осталась. Как знать, может, и в самом деле геноведьма ей силу даст? Не хочется, конечно, чтобы всю жизнь свою в глухом лесу провела, что ей тут делать…

Гензель вспомнил все известные ему истории о геноведьмах и решил, что если в них есть хоть толика правды, то у Гретель имеются неплохие шансы хорошо обустроиться в жизни. Иногда, говорят, геноведьмы живут в каменных домах посреди города, а иногда даже и во дворцах, но это, конечно, уже досужие вымыслы и сущая чепуха. Но вот что геноведьмы частенько водятся с людьми благородной, чистой крови – это уж наверняка. Гретель умная, она высоко взлетит, как птичка. Как знать, может, станет личным лекарем какого-нибудь знатного седецимиона, а то и тригинтадуона, – уже немалая честь. Правда, серебристого браслета с ее руки никак не снять, он на всю жизнь, и две единицы, выгравированные на нем, навек останутся позорным пятном.

«Если она закончит обучение, – оборвал Гензель сам себя, ощущая в который раз злую пульсацию собственного пульса, – если геноведьма не сожрет ее так же, как и меня. Если не сделает калекой и не погубит. А то, может, просто выгонит одну в Железный лес…»

От таких мыслей беспокойство заедало его с новой силой, будто полчище плотоядной мошкары из Железного леса. Гензель вновь принимался бесцельно ходить по своей камере, то и дело пиная в сердцах бездушную плоть, окружавшую его со всех сторон. Эта плоть была глупа, она умела лишь служить, она не знала того, что знает каждый мальчишка в Шлараффенланде. Ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах нельзя доверять геноведьме, будь ты ее подмастерьем или обычным квартероном. Всякий, кто ей доверится, рано или поздно сделается подобием ее дома – бесчувственным полуживым организмом, из которого она тянет питательные соки и который использует в своих целях.

Гензель стиснул зубы с таким ожесточением, что хрустнули острые акульи резцы. Уповать на Гретель не стоит, это ясно. Не ей, девчонке, тягаться с геноведьмой, несоизмеримо более хитрым и коварным существом. Даже обман с волшебными бобами не может длиться вечно. Рано или поздно ведьма застукает ее. И тогда… В сердце вместо крови вдруг заклокотало обжигающее ядовитое варево.

Нет, нельзя впутывать Гретель. Он должен сам что-то придумать. Пленный и беспомощный мальчишка, ни черта не смыслящий в геномагии, должен придумать способ, как одержать верх над опаснейшей геноведьмой. Вот уж задача…

В историях, что ему доводилось слышать, все было проще. Их героями были люди чистой крови, принцы и герцоги, облаченные в механические доспехи, с мечами и оруженосцами. Таким ничего не стоило пронзить геноведьму или чудовище на всем скаку, потом отрубить ей голову и сжечь остатки. Сложное ли дело?.. Нет, от таких историй едва ли будет прок, по крайней мере в его положении. Но ведь были и другие! Гензель наморщил лоб, пытаясь припомнить все те немудреные истории, россказни и побасенки, которые слышал в детстве.

Гретель была права, он и в самом деле знал множество историй. Но в чем она ошибалась – так это в том, что истории его были бесполезными выдумками досужих бездельников.

Иногда героями таких историй выступали не принцы в сверкающих доспехах, а обычные люди, иногда даже сельские дурачки-мулы. Гензель подобных баек не любил, находя их откровенно надуманными и неказистыми, но, может, настало время обратить на них внимание? Была, например, одна история про отважного парня, у которого злой геноколдун украл невесту. Колдун этот был неимоверно силен и живуч, чтобы его убить, требовалось вколоть ему специальное зелье, инъекционная игла с которым была вживлена в яйцо, яйцо вроде как находилось в утке, а утка с помощью генетических чар находилась внутри зайца, а заяц… Гензель попытался вспомнить подробности. Черт с ним, с зайцем, а при чем тут геноведьма?.. Ах, точно, в поисках загадочной иглы несчастный жених шел по лесу и оказался в доме геноведьмы. Кажется, дом у нее тоже был органическим, на птичьих ногах… Геноведьма собиралась было съесть незадачливого жениха с потрохами, но тот оказался хитер – заявил, что страдает от страшнейшей генетической болезни, так что плоть его отравлена до последней клетки. Геноведьме ничего не оставалось, как ухаживать за ним – вливать свежую донорскую кровь, обмывать, кормить питательной пищей… Это настолько сблизило ее с пленником, что под конец она сама и выдала тому, где искать контейнер с иглой…