Гениальный дом - Страница 1

– Прошу, – широким жестом пригласил Юрков. – Выбирайте.

– Здесь? – мешковато вылезая из реалета, переспросил Смолин.

– Если вам нравится.

Крапчатые глаза Юркова смотрели враскос, безучастно, однако в них плескалось затаённое озорство. Хмыкнув, Смолин огляделся.

Трава на лугу пестрела таким ярким узором соцветий, что их хотелось прижать к груди. Редкие берёзы бросали прозрачную и зыбкую тень. С трех сторон подступал лес, с четвёртой открывалась река, голубели дали предгорья. Яркие снежники вершин бросали на все чистый, как в поднебесье, отсвет.

Смолин широко вздохнул:

– Тут славно…

– Тогда приступим, – деловито сказал Юрков.

Его поджарая фигура перегнулась через борт реалета. Он вытянул из-под сиденья увесистую сумку, извлёк скупо блеснувший кристалл и протянул его Смолину. Форма полупрозрачного кристалла смутно напомнила Смолину хрустальное, с гранями на боках яйцо, которым он забавлялся в детстве. Только это яйцо гораздо превосходило размерами ту старинную безделушку.

– Да, немного великовато. – Юрков перехватил взгляд. – Обычное свойство экспериментальных образцов, ничего не поделаешь. Держите!

“Яйцо” оказалось неожиданно лёгким. Смолин неловко прижал его к груди. На ощупь оно было тёплым и, несмотря на твёрдость, упругим. При повороте граней в его зеленоватой глубине мутно перекатывались неясные волны и вспыхивали точки фиолетовых огоньков.

– Странный у него вид, – пробормотал Смолин.

– Ещё бы. – Юрков усмехнулся. – Действуйте.

– Как?

– Очень просто. Выбирайте площадку. Где угодно. Неровности почвы, слабый уклон – не важно. Станьте там, где, по вашему мнению, должен быть дом. Следите только, чтобы до ближайшего дерева или куста было метров десять. Всё!

Смолин сделал несколько неуверенных шагов.

– Может быть, здесь? – спросил он, озираясь.

– Прекрасно! Бросайте яйцо.

– Прямо так?

– Конечно.

– Жаль портить такое место…

– Оно не будет испорчено. Бросайте.

Смолин осторожно опустил кристалл на землю. Светлый край облака, ослепительно просияв, коснулся солнца. Луг потемнел.

– Теперь отходите.

Все из той же сумки Юрков извлёк воронёную трубку с призматическим рефлектором на конце. Отступая к реалету, размотал витой шнур.

– Дальше, дальше, иначе собьёт.

– Что?

– Сейчас тут будет немного ветрено. Браслет снимите – может испортиться. – Юрков отстегнул свой наручный видеофон и кинул его на сиденье реалета. – Кладите свой туда же, там он будет заэкранирован. Вот так, порядок. Начнём!

Перегнувшись через крыло, Юрков подключил шнур и, отступив от реалета на шаг, небрежно повёл трубкой в сторону кристалла. В ней что-то зажужжало. Рука Юркова замерла.

Ничего не произошло. Сухо трещали кузнечики, зеленоватый овал кристалла мирно покоился среди ромашек. Он потускнел в траве и казался теперь обыкновенным булыжником, если бы не правильные затёсы граней.

Затем что-то изменилось. Оболочка кристалла затуманилась, как при быстром вращении. То, что мгновение назад было камнем, оплавилось, потекло, вспухло рыжеющим сгустком.

– Ага, – сказал Юрков. – Видите?

Сгусток, расплываясь и ширясь, принимал грибовидную форму. В нем бешено и безмолвно крутились дымные струи. Все это походило на атомный, в миниатюре, взрыв. Только бесшумный и без огненного в сердцевине всплеска.

В спину ударил тугой ветер, согнул вершины ближних берёз, рокотом пронёсся по опушке. Смолин пошире расставил ноги. Ветер мчал сухие листья, сор, былинки, они бесследно исчезали в тёмном грибообразном вихре.

– Давайте присядем, – предложил Юрков. – Все это не так скоро.

Он сел, не опуская трубку излучателя.

– Джинн, а?

– Что?! – прокричал Смолин.

– Я говорю: джинн! Когда он вылезает из бутылки. Непохоже?

Нет, теперь это было непохоже. Теперь над лугом, опираясь на тонкую ножку, висела коричневатая масса. Она клубилась, постепенно становясь угловатой. В ней проступали жёлтые и красноватые, быстро меняющиеся пятна. Воздух дрожал, преломляя очертания склонённых деревьев.

От массы отделились четыре отростка, дружно коснулись земли, взвился дымок.

– Корневая фаза, – прокомментировал Юрков. – Воздух предоставляет нашему детищу азот, кислород, углерод. Прочие нужные материалы оно, как и подобает добропорядочному растению, берет из земли. А мой излучатель играет роль солнца. Правда, загорать под таким солнцем я бы не посоветовал… Так, вот уже сегментарная фаза!

Ветер немного утих. Метрах в полутора от земли бесформенная масса образовала гладкое днище с пятью уходящими в почву опорами – четыре по углам, пятая, более толстая, оказалась точно в центре. Трава вокруг неё заиндевела. Сама масса заняла солидный объём пространства. Она явственно стекленела, хотя внутреннее кипение не стихало. Наметилась полусфера – одна, другая, третья. Быстро, как в калейдоскопе, менялся узор поверхности. Внутри угадывался объём каких-то форм. Они то проступали наружу, то, сминаясь, уходили вглубь. Одна из полусфер вдруг протаяла. Словно кто взмахнул резцом – теперь это была стена, а в ней самое натуральное, прозрачное, слегка выпуклое окно.

Ветер окончательно стих. Дом продолжал формироваться. Казалось, его изнутри лепят чьи-то проворные пальцы. В полной тишине – лишь поодаль пиликнул осмелевший кузнечик – текли минуты. Юрков давно опустил излучатель и, рассеянно глядя по сторонам, жевал травинку.

Облако наконец сползло с солнца, и первый яркий луч отразился в хрустальных парусах окон, затеплил изогнутые стены, оттушевал тени, словно положив всюду последний аккуратный мазок.

– Вот так! – Юрков глянул на часы. – И всего за семнадцать с половиной минут. Поздравляю вас с новым жилищем!

– Да-а… – протянул Смолин. Вздёрнув подбородок, он озирал дом. – Эмбриотехника, как погляжу, здорово шагнула вперёд. Какая быстрота и чёткость!

– Стараемся. – Юрков сдержанно улыбнулся. – Впрочем, главное тут не скорость. Вообще классическая эмбриотехника – уже пройденный этап.

– Пройденный?

– Ну, основной принцип, конечно, тот же, – снисходительно разъяснил Юрков. – Делать все, как природа, делать лучше, чем природа. Совпадают и основные приёмы строительства. Зародыш, семя, клетка, в которой заложена вся генетическая программа развития организма, как в жёлуде скрыт будущий дуб. Питание, рост за счёт, так сказать, местных материалов – воздуха, земли, воды, энергии солнца… Излучателя то есть, но это несущественно. Словом, аналогия полная, кроме скорости – она в миллионы раз больше. Человек убыстряет все, к чему прикасается, разве не так?

– Все, значит, и себя тоже? – Смолин недоверчиво покачал головой. – Однако вы не ответили на мой вопрос.

– Терпение, терпение. Вы не только услышите, вы увидите ответ.

– Увижу?

– Вот как этот дом.

– Тогда почему бы не сделать это сейчас?

– Во-первых, я должен сначала показать вам дом, а мы не можем переступить порог, пока там не установится термодинамическое равновесие. Во-вторых, мои предки не иначе были коробейниками – люблю щегольнуть товаром!

– Товаром? Давно я не слышал этого архаизма.

– Верно! Все же от того, придётся ли вам эта хижина по душе, кое-что зависит. Так что сравнение, поверьте, не столь уж нелепо.

– Долго вы будете говорить загадками?

– Сначала уточним главное. Обожаю последовательность! Вы хотели уединённо пожить и поработать в красивой местности. Так? Так. Место вы одобрили, жилище – вот. Нравится?

Смолин кивнул. Домик походил на изящную, осенённую берёзами раковину. Хотя он был приподнят над землёй и опоры выглядели хлипкими, впечатления неустойчивости не возникало. Чем это достигалось, Смолин понять не мог. Не лесенкой же, которая спускалась от входной двери. Очевидно, все дело было в пропорциях.

Вычурным дом тоже не был. Он славно вписывался в пейзаж. В нем была естественность творения природы. Да, его создатели умели работать с размахом и вкусом.