Генеральная уборка - Страница 4
Когда Анна окончательно пришла в себя, то оказалось, что спаситель уже не несет ее на руках. Она сидит перед ним на мотоцикле, который с бешеной скоростью рванул с места и помчался по улице, лавируя между движущимися автомобилями. Подумала: «Наверное, везет меня в больницу. К терапевту? К офтальмологу? Только бы не к гинекологу!..»
Анна задрала голову, чтобы увидеть лицо спасителя и сказать, что ей вообще не нужно к врачам, что она в порядке, что лучше сразу отвезти ее домой, где ждет генеральная уборка и недопитый кофе.
Увидев лицо своего спасителя, Анна растерялась. Теперь этот человек был без маски. Она поразилась тому, какие у него бездонные голубые глаза. Казалось, нырни в них и вынырнешь уже где-нибудь на знойном пляже Копакабаны.
А еще она заметила, как сумасшедше красиво это гладко выбритое лицо спасителя. Ее воодушевлял его гордый нос с горбинкой. А грива светлых кудрявых волос просто привела Анну в восторг. Она уже видела этого человека раньше. Давным-давно. Давным-давно…
Когда Анна училась в средних-старших классах школы, то вся ее комната была обклеена плакатами с портретами рок-музыкантов. Между ними красовался календарь с огромной фотографией, на которой был запечатлен мотоциклист. Он имел точно такие же голубые глаза, гордый нос с горбинкой и развевающиеся на ветру светлые кудрявые волосы…
Анна так засмотрелась на своего спасителя, что забыла о том, что же хотела ему сказать. Он же, заметив ее взгляд, улыбнулся, сверкнув ровными как на подбор белоснежными зубами:
– Пришла в себя? Извини, что пришлось напустить столько дыму. Но иначе вызволить тебя не получилось бы – там же полно полицейских. И ждать было нельзя. Когда подъезжал к отделению, то видел рядом машину Борща. Его люди могли добраться до тебя первыми…
Анна не понимала, о чем говорит спаситель, и по-прежнему не могла оторвать от него взгляда. Увидев в ее глазах напряжение, укротитель мотоцикла поспешил успокоить:
– Меня зовут Герман. Не волнуйся: я здесь по просьбе твоего друга. Он узнал, что ты попала в лапы полиции, и попросил меня об услуге. Я наслышан о тебе и очень рад, что могу услужить. Скоро, совсем скоро ты будешь в полной безопасности.
Конечно, такой ответ только еще больше запутал Анну. Какой друг мог послать за ней? Почему ее нужно было вызволять из полиции? Ведь именно там она, казалось бы, и была в полной безопасности…
Но Анна ни о чем не спросила Германа. У нее заболела и стала неметь шея. Так что снова повернула голову и посмотрела на дорогу прямо перед собой. Посмотрела и ужаснулась. Ей нравился гонщик с фотографии на календаре, но она никогда прежде не ездила на мотоцикле. Когда была не замужем, то отказывала парням, приглашавшим покататься. Очень ненадежной казалось ей эта конструкция, управляемая безбашеными юнцами, которые то и дело ломали свои конечности и потом подолгу ходили, а то и лежали в гипсе. На деле Анны хватало только на то, чтобы сфотографироваться в седле стоящего на подножке мотоцикла. А тут…
Они вырулили с обычной городской улицы и теперь мчались по шоссе с бешеной скоростью, легко обгоняли автомобили. Анна то и дело зажмуривалась, ожидая, что мотоцикл врежется в легковушку или грузовик: «Вот сейчас!.. Или сейчас!» Но каким-то чудом они с Германом проскакивали в узкие щели между автомобилями, уворачивались от маленьких и громадных бамперов, прицепов, платформ. Остающиеся за спиной машины сигналили, мигали фарами, но ее спаситель не обращал на это никакого внимания и гнал, гнал мотоцикл куда-то вперед.
Анна снова повернула голову, чтобы все-таки обратиться к Герману, но тот и в этот раз опередил ее вопросы:
– Знаю, ты обожаешь мотоциклы. Никому не доверяю свой пламенный мотор, но тебе – легко! Так и быть, держи!
Он положил ее левую руку на левую же рукоятку руля. Затем правую руку – на правую рукоятку. А потом убрал свои руки с руля и приобнял Анну за талию:
– Давай дальше сама! Наслаждайся!
Анна ужаснулась еще больше. На нее серым асфальтом неслась дорога. Движущиеся рядом автомобили по-прежнему быстро оставались позади. Ревел мотор мотоцикла. В лицо бил ветер. Глаза от него слезились. Дыхание в груди перехватывало. Все это было ужасно… ужасно приятно. В ушах Анны зазвучала песня «Звезда автострады».
Она вспомнила ее. Часто слушала эту песню, глядя и на ее исполнителей с плакатов в своей комнате, и на того мотоциклиста с фотографии на календаре. Да, она мечтала, представляла, как мчится с ним по автостраде.
Потом, когда съехала от родителей, рок отошел в сторону. Но сейчас у нее в ушах снова звенела, рычала, рвала сердечную мышцу именно «Звезда автострады». Сладкая дрожь пробежала по телу Анны. Как же она могла забыть, что существует такая песня. Отчего она не знала, что под нее можно на самом деле так безумно мчаться по шоссе!
Опьянев от скорости, Анна не сразу заметила, что автомобили перестали сигналить клаксонами и фарами. Скосив глаза, увидела, что водители во все глаза пялятся на нее. Подумала: «Наверное, редко какая девушка умеет водить мотоцикл так, как я». Но, опустив глаза, поняла действительную причину своей популярности на широкой дороге. Полы ее халата развевались в мощном встречном потоке воздуха, открывая бедра по самые изрядно ношенные, желтые трусы. Синий халат расстегнулся и на груди, демонстрируя всем окружающим неказистый бежевый бюстгальтер для домашнего ношения. Только завязанный пояс не позволял халату слететь с плеч.
Анна, не раздумывая, бросила руль, чтобы запахнуться, застегнуться. И тут же услышала, как спаситель прокричал ей в ухо:
– Мне говорили, что ты очень крутая! Но что б настолько! Ехать на такой скорости без рук! Так даже я не пробовал!
Она продолжила бороться с пуговицами, а спаситель тем временем даже и не думал вмешиваться в ее "управление". Необузданный, свободный как мустанг, мотоцикл по собственной воле мчался прямо, не отклоняясь ни вправо, ни влево. Водители автомобилей некоторое время продолжали с интересом следить за борьбой Анны с халатом. Потом вдруг резко отстали.
Ей, наконец, удалось запахнуть грудь, заколоть самый верх халата пригодившейся золотой наркоманской булавкой. Анна облегченно вздохнула и глянула перед собой. Увидела и осознала, что мотоцикл едет сам по себе, что никто им не управляет. Но толком ужаснуться этому обстоятельству не успела, потому что разглядела впереди поворот дороги. Все машины сбрасывали скорость перед ним. Только мотоцикл мчался все так же быстро. Он как птица летел прямо в этот поворот. В разделительную бетонную стену. Прерывистая линия разметки плавно поворачивала вправо. Мотоцикл же, пересекая ее, продолжал мчаться прямо.
Анна не знала, что делать. Однако спаситель все-таки следил за дорогой и, в конце концов, у него, видимо, не выдержали нервы. Герман снова положил свои руки на руль, сбавил газ и, плавно поворачивая руль вправо, повторил:
– Ты очень крутая!
И добавил:
– Правда, очень крутая!
Никто и никогда не говорил ей таких слов. Она всегда была послушной дочкой, женой – девочкой, женщиной, с которой рядом находится сильный мужчина. Анна просто не могла без него, потому что, когда кто-то проявлял в отношении нее какую-то грубость, насилие, то не могла защитить себя, впадала в полный ступор.
Сначала ее сильным мужчиной был папа. В детском саду она грозила хулиганистым мальчишкам: «Все папе скажу!», и это действовало – ее оставляли в покое. В школе пришлось пожаловаться отцу на самом деле. Как-то шла домой уже старшеклассницей, и к ней подошел пацан из соседнего двора. Положил руку на ее вымахавшую грудь и одобрительно кивнул: «Ого какая! Потянет!» Анна так и обмерла, не зная, что делать, как себя вести. После того же, как пацан, усмехнувшись, отвалил прочь, просто заревела. Потом пришла домой и рассказала о случившемся отцу. Тот тут же пошел к родителям пацана и после непродолжительной профилактической беседы сломал руку папаше хулигана. Что тот после этого сделал со своим сыном–любителем девичьих грудей – неизвестно, но мальчики в школе и во дворе с тех пор от Анны просто шарахались. Даже те, которые ей нравились.