Генерал Его Величества - Страница 35

– Молитесь, миссис Соул, молитесь прилежно, – сказала я. – Стервятники собираются на пир… – И так как в комнате не было бренди, я плеснула себе воды в стакан и высоко подняла его, не сводя глаз с Гартред.

Помнится, дверь им пошел открывать Вилл Спарк, хотя, по иронии судьбы, именно он ранее закрыл ее на засов. Теперь он оправдывался своим высоким дрожащим голосом:

– К чему раздражать врагов с самого начала. Наша единственная надежда – как-то их умилостивить.

Мы стояли у окна, наблюдая, как солдаты, спешившись, по-хозяйски уверенно оглядывали все вокруг из-под низко надвинутых на глаза шлемов, и мне показалось, что все они на одно лицо, все с коротко остриженными волосами и в блекло-коричневых куртках, и эта их нелепая похожесть одновременно удивила и испугала меня. В восточной части поместья, в саду, их расположилось уже довольно много; лошади топтали зеленую траву на лужайках и сшибали молодые тисовые деревца, словно предвещая последующие бесчинства, а воздух не переставая пронзали звуки горна: казалось, это охотник сзывает собак для кровавой расправы. Через мгновение мы услышали тяжелые шаги, которые пересекли столовую, протопали вверх по ступеням, и тот же миг в дверях появился Вилл Спарк, с нервной улыбкой на бледном позеленевшем лице, а за его спиной маячили три офицера. Одного из них – дородного мужчину с длинным носом и тяжелым подбородком, талия которого была перетянута широким зеленым поясом, – я сразу узнала. Это был лорд Робартс, хозяин Лангидрока, поместья, расположенного по дороге в Бодмин, который в далеком прошлом ездил на соколиную охоту с моим братом Китом; впрочем, мы его знали не очень хорошо. Теперь он стал нашим врагом и мог поступать с нами по своему усмотрению.

– Где хозяин дома? – спросил он, глядя на Ника Соула, который тотчас же повернулся к нему спиной.

– Моего мужа нет дома, – ответила Мери, делая шаг вперед, – а его сын где-то в саду.

– Здесь собрались все, кто живет в поместье?

– Да, кроме слуг.

– Вы не скрываете роялистов?

– Нет.

Лорд Робартс повернулся к одному из офицеров.

– Тщательно обыщите дом и территорию, – распорядился он. – Взломайте все двери, которые окажутся запертыми, и проверьте обшивку стен: там могут быть тайники. Прикажите фермерам пригнать сюда коров и вообще всю скотину и выделите людей для охраны скота и амбаров с зерном. Мы забираем эту галерею и все остальные комнаты на первом этаже для своих нужд. Солдат расположите в парке.

– Будет исполнено, сэр! – Офицер отдал честь и отправился выполнять приказ.

Лорд Робартс пододвинул стул ближе к столу, а оставшийся офицер подал ему бумагу и перо.

– Теперь, мадам, – обратился он к Мери, – прошу вас назвать имена всех домочадцев и пояснить, кем они вам приходятся. t

Один за другим мы сообщали ему наши данные, он записывал их, подозрительно глядя на каждого, словно наши имена и возраст были в его глазах уже сами по себе признаком вины. Только когда он дошел до Гартред, его поведение изменилось: он несколько расслабился и оттаял.

– Неподходящее время вы выбрали для путешествий, миссис Денис, – заметил он ей. – Оставались бы лучше в Орли Корт.

– Вокруг бродит множество солдат, которые знать ничего не желают ни о дисциплине, ни об уважении к господам, – томно произнесла Гартред. – Мало удовольствия жить одной, как я, с двумя дочками. Я надеялась, что, отправившись на юг, смогу избежать неприятностей, связанных с войной.

– Вы ошиблись, и, боюсь, теперь вам придется смириться с последствиями вашей ошибки. Вы останетесь здесь вместе с миссис Рэшли и ее домочадцами.

Гартред молча поклонилась. Лорд Робартс встал.

– Когда комнаты наверху обыщут, вы сможете подняться туда, – сказал он, обращаясь к Мери и остальным, – и прошу вас оставаться у себя и ждать дальнейших указаний. Вам будет разрешено раз в день, под охраной погулять в саду. Готовьте себе еду, как хотите. Кухня переходит в наше распоряжение. Кое-какая провизия будет вам выдаваться. Ваши ключи, мадам.

Я увидела, как Мери побледнела, а затем медленно и неохотно отстегнула связку от пояса.

– А сама я не смогу туда заходить? – спросила она.

– Нет, мадам. Чуланы и амбары уже не ваши, они являются собственностью парламента, как и все остальное в этом поместье.

Я вспомнила банки с вареньем на полках у Мери, а также мед, и джем, и соленые сардины в кладовых, и копченый окорок, и вяленый бараний бок. Я вспомнила хлеб в пекарне и набитые мукой лари, и зерно в амбарах, и деревья в садах, усыпанные наливающимися плодами. И все то время, пока я думала о них, над нашими головами раздавались тяжелые шаги, а через окно в комнату врывался вопль вражеского горна.

– Благодарю, мадам. И хочу предупредить вас и остальных присутствующих, что любая попытка бегства или нарушения моих приказаний будут очень сурово караться.

– А как же молоко для детей? – вспыхнув, спросила Джоанна. – У меня болезненный ребенок, у него может начаться круп.

– Кое-какие продукты будут вам ежедневно выдаваться, мадам, об этом я уже говорил, – продолжал лорд Робартс. – Если детям потребуется больше – отдайте свое. У меня здесь пятьсот человек, и их нужды волнуют меня значительно больше, чем каши и ваших детей. Теперь можете расходиться по своим комнатам.

Этого момента я и ждала и, перехватив взгляд Джоанны, кивком попросила ее подойти ко мне.

– Уступи свою комнату миссис Денис, – прошептала я, – и переселяйся ко мне. Я передвину свою кровать в соседние покои.

Она уже открыла рот, чтобы задать вопрос, но я покачала головой. Несмотря на волнение, у нее хватило разума подчиниться, и она тут же подошла с этим предложением к Мери, которая была настолько расстроена утратой ключей, что даже забыла о присущем ей гостеприимстве.

– Ах, умоляю, не надо жертв, – улыбнулась Гартред, обняв дочек. – Мей, Герти и я можем приткнуться где угодно. Этот дом похож на крольчатник, здесь полно разных комнат, я помню это с давних пор.

Я внимательно посмотрела на нее, вспомнив, что Кит и мой нынешний зять были вместе в Оксфорде – старый мистер Рэшли в ту пору был еще жив – и что во время первого брака Джонатана Кит очень часто ездил в Менабилли из Ланреста.

– Так ты была здесь раньше? – спросила я Гартред, впервые обращаясь к ней с того момента, как оказалась в галерее.

– О Боже, конечно. – Она зевнула. – Лет двадцать пять назад Кит и я приезжали сюда на праздник урожая и заблудились в коридорах и закоулках этого дома.

В этот момент лорд Робартс, который до этого о чем-то совещался со своим офицером, повернулся к нам.

– Прошу вас, – сказал он, – разойдитесь по комнатам. Мы двинулись к противоположной двери, где, сбившись в кучу, жались к стене испуганные слуги. Матти и еще две служанки подняли мое кресло. Солдаты уже вовсю хозяйничали на кухне, подкрепляясь мясом жареной говядины, которую готовили нам на обед, а вниз по лестнице спускались еще двое солдат и один сержант, тащившие постельное белье. В руках у них были простыни, кипа одеял и богато вышитое покрывало, которое в ожидании зимы хранилось в бельевом чулане.

– Ну уж этого вы не получите! – воскликнула Мери. – Где офицер? Я должна поговорить с кем-нибудь из старших.

– Я и есть старший, – ответил сержант, – и меня прислали доставить все белье, одеяла и покрывала, какие найдем. Такчто успокойтесь, леди, никто васи слушать не будет.

Они холодно посмотрели на нас, а один из них бросил на Элис наглый взгляд и зашептал что-то на ухо товарищу.

О Боже, как же я их возненавидела в этот момент, я, которая до этого относилась к войне с равнодушием и насмешкой. Теперь, когда это коснулось меня, я запылала гневом. Их грязные сапоги затоптали весь пол, а когда мы поднялись поверх, то поразились бессмысленному разгрому, который они учинили в наших покоях, втыкая копья в деревянные панели и срывая занавеси и гобелены со стен. В комнате Элис они опрокинули все шкафчики и вывалили содержимое на пол, выломали оконную раму, болтавшуюся теперь на един-ственной петле, и побили стекла. Нянька Элис стояла посреди комнаты, ломая руки от отчаяния, так как солдаты не постыдились утащить даже кое-что из детского белья, а один из этих скотов наступил на любимую куклу дочки Элис и размозжил ей голову. Увидев свою игрушку в таком виде, бедный ребенок зашелся плачем, и я вдруг ясно поняла, какая ярость бушует во время войны в сердцах мужчин, заставляя их убивать. В саду мятежники потоптали все клумбы и сбили головки у распустившихся цветов, чьи измятые лепестки теперь устилали землю под грязными копытами лошадей.