Ген Человечности - Страница 9

– Я, кажется, спросила, кто это такие?

Невежливая девочка, невежливая… Похожа на испанку, вполне, кстати ничего выглядит. Но невежливая… такой командный тон надо долго вырабатывать…

– Вы бы хоть сами для начала преставились, мадам – тоном скучающего джентльмена заявил я

– Это Энджи Кортес – сказал шериф – из Лос-Анджелеса. Из ФБР. Не дает мне покоя…

– Славно… – пробормотал я – только ФБР нам здесь и не хватало. Здесь произошло какое то федеральное преступление (в США преступления делятся на федеральные и местые, соответственно расследует их либо ФБР либо местная полиция. Деление это настолько сложное, что из-за сферы компетенции между федеральными и местными правоохранительными органами постоянно вспыхивают скандалы – прим автора), мэм? Вы, кстати не родственница того самого Кортеса (Эрнан Кортес – знаменитый испанский конкистадор. Завоевал Мексику – прим автора)?

– Это вас не касается, господа – фыркнула девица – представьтесь.

– Алекс Маршалл – усталым голосом сказал я – бывший офицер армии США. А это мой брат, Питер, доктор медицины.

– Очень мило – тем же тоном сказала Энджи – и что вам здесь надо?

– Меня пригласил хозяин этого кабинета, местный шериф. Вас же милая леди он, судя по всему, не приглашал…

– Энджи родом отсюда – сказал шериф – из нашего городка.

– Ладно – решительно сказал я – прежде всего, давайте решим, что делать с одержимыми. Иначе, пока мы тут ведем беседы на отвлеченные темы, они могут вырваться и перебить получастка, а потом и полгорода. Я настаиваю на том, чтобы немедленно расстрелять их.

И в следующую секунду мне в лицо глянул ствол пистолета Kahr калибра .40.

– На пол! Медленно положи оружие! Лечь на пол, стреляю… Дура…

Брат пошевелился у двери, Энджи резко развернулась всем корпусом с пистолетом в его сторону – и в следующую секунду я бросился вперед, как камень выпущенный из пращи. Энджи весила килограммов пятьдесят пять, поэтому в столкновении с сотней килограммов тренированных мышц ей пришлось туго. Уже через секунду я с силой припечатал ее к стене тесного кабинета, левой рукой перехватил ее запястье и с силой ударил об стену. Пистолет с металлическим стуком полетел на пол. Краем глаза я заметил, что брат хоть и сидит как сидел, но автомат Калашникова лежит у него на коленях так, что держит под прицелом весь кабинет, а палец лежит на спусковом крючке.

Но Энджи не сдавалась. Прижатая моим телом к стене (кстати, не сказать, что мне это было неприятно), она попыталась с силой ударить меня коленом в пах. Но я это предвидел и сместился влево, так что удар пришелся мне на бедро. В свою очередь я боднул ее головой, не со всей силы конечно, дама все-таки, но все же. Энджи глухо вскрикнула.

– Будешь себя хорошо вести? – прошипел я

– Да пошел ты… – прошипела она, пытаясь дергаться Сильная…

– Как знаешь… – сказал я, еще сильней вжимая ее в стену.

– Ладно, пусти… – придушенно прошипела она.

Я отпустил Энджи, отметив, что ей стоило большого труда не упасть на пол, оглядевшись, пнул ногой по лежащему на полу пистолету, загоняя его в дальний угол. Устало сел в кресло, положив на колени винтовку.

– Пригласите полицейских, которые есть в этом здании, шериф. Желательно и мэра, если он еще жив. Мой брат расскажет вам много чего интересного…

– Почему мы должны вам верить? – поинтересовался мэр Сильверштайн, лысоватый толстяк лет пятидесяти

– Не хотите – не верьте – спокойно сказал я – это дело ваше. Мне все равно надо ехать, я заплачу за гостеприимство вашего маленького городка и уеду отсюда. А вы останетесь. Времени у меня мало, господин мэр. Но я могу выделить немного времени на то, чтобы подготовить вас к жизни в новом мире. Совсем немного времени. Но это даст вам лишний шанс выжить. Итак?

Все молчали. То, что они услышали сейчас – правду о новом мире – было слишком ужасно и просто не укладывалось в голове. Одержимые. Расстрел заболевших на месте. Укрепление города, баррикады. Это были простые американцы, еще несколько дней назад возившие детей в школу, работавшие на лесопилке, платившие налоги. И вот теперь их окунули в ледяную купель ужаса и звериной жестокости. В кабинете висело тяжелое молчание.

– Что мы должны делать, сэр? – прервал шериф затянувшееся молчание. Назвав меня «сэр» как это было принято в армии, он признал мою роль командира.

– Идите за мной.

Цепочкой мы молча спустились со второго этажа на первый, а потом и в подвал, где были камеры. Как только включился свет, от камер донесся грохот и звериный, истошный рев.

Я забрал у Смита ружье, слегка сдвинул затвор, чтобы проверить есть ли патрон в патроннике, вернул затвор на место. Встал перед оцепеневшими людьми. Сейчас я должен был научить их правилам, которым сам научился пару часов назад. Научить правилам выживания в новом мире.

– Слушайте сюда! – уверенным голосом сказал я, хотя на душе было предельно хреново – если вы хотите выжить вы должны запомнить одно просто правило. Это – я показал стволом ружья на ближайшую камеру, где бесновался, стараясь вырваться на свободу одержимый, мужчина лет сорока в простой рабочей одежде – это не люди! Раньше они были людьми, а теперь – не люди! Они больны! И лекарства от этой болезни нет! Если они вырвутся на свободу – они убьют и заразят многих. Поэтому выход один – заболевших надо расстрелять! Если кто-то заболел и начал бросаться на людей – его надо немедленно расстрелять и сжечь. Иначе заболеете вы все! Каждый из вас, каждый у кого есть оружие должен быть готов к тому, чтобы расстрелять любого заболевшего, если он окажется рядом с вами и бросится на вас или на окружающих вас здоровых людей. Отец должен быть готовым убить заболевшего сына, сын – отца!

Лица стоявших в тесном подвальном помещении людей были белыми как мел…

– Иначе вы не выживете, мать вашу! – продолжил я – стоит только пожалеть кого то, и скоро все станут такими как они! Те, кто еще здоров, должны быть готовы защищать свою жизнь с оружием в руках! Поэтому урок первый – здесь шесть заболевших. Кто-нибудь из вас сомневается в том, что они больны?

Никто не сказал ни слова. Глядя на мечущихся в клетках одержимых, вопросов действительно не возникало.

– Поэтому сейчас мы их расстреляем!

Я пошел вдоль стены с ружьем на изготовку. В самой дальней клетке сидел мальчик, на вид лет двенадцати. Наверное, несколько дней назад он играл с друзьями на речке, гонял на велосипеде… Но это было в другой жизни и в другом мире. Сейчас же он с ненавистью, налитыми кровью глазами смотрел на меня, пытаясь зубами перегрызть прутья клетки. Даже на расстоянии был слышен скрип зубов по металлу прутьев.

Ружье оглушительно бухнуло в тесноте подвала, заряд дроби буквально разорвал грудную клетку одержимого, кровь брызнула на пол. Именно одержимого, ни детей, ни вообще людей здесь, в клетках не было. Мальчишка отлетел на середину камеры, но, несмотря на смертельное ранение, попытался встать. Я передернул затвор, дымящаяся гильза с металлическим стуком упала на пол. Я подошел к клетке ближе, просунул ствол ружья через прутья и выстрелил еще раз. Господи, прости нас за то, что мы делаем…

Сначала я не понял, откуда раздаются эти утробные звуки. Обернулся. Энджи стояла в углу на коленях, ее буквально выворачивало наизнанку. Белый как мел мэр прислонился к стене, чтобы не упасть.

– Теперь вы, шериф! – жестко сказал я, протягивая ему ружье.

Шериф, стараясь выглядеть невозмутимым, взял ружье, обернулся. Подошел к клетке, в которой сидела женщина лет тридцати.

– Осторожно!

Женщина бросилась вперед, с противным стуком ударившись о прутья клетки. Зарычала – эти звуки, рычание одержимого часто приходят ко мне во сне. Шериф, отшатнулся, ударившись спиной об бетон подвала.

– Стреляйте! – крикнул я

Почти не целясь, шериф выстрелил, заряд дроби почти оторвал женщине ногу, но она продолжала с рычанием висеть на прутьях клетки, даже не замечая хлещущую из страшной раны на пол кровь.