Ген Человечности - Страница 10

– Еще!

Шериф передернул затвор и выстрелил снова, уже прицельно. На сей раз заряд дроби отбросил женщину на середину камеры, она несколько раз дернулась и замерла в луже крови.

– Теперь ты, Смит – я буквально вырвал ружье из рук шерифа и протянул Смиту.

– Нет, сэр… – попятился Смит, наткнувшись спиной на стену – я не могу! Не могу!!!

На него было страшно смотреть, казалось, он вот-вот упадет в обморок. Впрочем, к обмороку были близки все находящиеся в подвале. Адский запах крови и сгоревшего пороха, залитый кровью подвал, рычание и вой одержимых – наверное, страшнее бывает только в аду.

– Давай, твою мать! – заорал на него я, хлестко ударил по щеке, чтобы привести в чувство – если не они, то завтра – ты! Или твой ребенок! Давай, мать твою! Стреляй!

Смит взял ружье, раз за разом передергивая затвор, выпустил четыре дробовых заряда по камерам, убив одного одержимого и тяжело искалечив другого. Потом, выпустив из рук ружье, тяжело бухнулся на колени и страшно, с надрывом зарыдал…

Мы расстреляли всех. За время, что прошло с того страшного дня в подвале полицейского участка Седона всем нам пришлось расстрелять немало одержимых. И не только одержимых. Некоторых мы убили в бою. Некоторых – расстреляли вот так же, как зверей в клетках. Но из всех убитых я помню именно этих, помню того пацана, лежащего в луже крови на бетонном полу камеры.

В кабинет шерифа мы возвращались с трудом, многие еле передвигали ноги, потрясенные до глубины души произошедшим. Шериф поддерживал Энджи, сама она идти не могла, несмотря на то, что была агентом ФБР. Вот уж правильно говорят: курица не птица, женщина не офицер…

– Шериф!

– А?

– Спиртное есть?

– Да … – шериф засуетился, достал из нижнего ящика стола большую бутылку, наполненную коричневым, отдающим дымком бурбоном, протянул ее мне. Я свернул пробку, сделал глоток прямо из горлышка, передал дальше. Молнией промелькнула мысль, что точно также мы приходили в себя после зачисток и спецопераций в Ираке. Какие там нах.. психологи, какие комнаты психологической разгрузки… Только спиртное помогало хоть немного. Некоторые так и не смогли потом стать нормальными людьми и вписаться в мирную жизнь. Я смог. Или это мне кажется?

– Что дальше? – спросил шериф

– Дальше надо укреплять город…

В коридоре раздался топот, с шумом распахнулась дверь, на пороге вырос седой, заросший длинной окладистой бородой мужик лет шестидесяти в грубой джинсовой одежде. В руках у него был охотничий Ремингтон 11-87. Полубезумным взглядом оглядев присутствующих он дико выкрикнул.

– Мотоциклисты! Рокеры! На северной баррикаде!

Если честно, я даже порадовался. Пока мы бежали к машинам, я подумал что это – лучший способ отвлечься от того, что произошло в подвале. Клин клином вышибают…

Мы не успели. Верней почти успели. Рокеры, которых было человек пятьдесят, не меньше прорвали баррикаду как раз перед самым нашим прибытием. Я тормознул Шевроле метров за двести до баррикады, причем припарковал его в узком проулке так, чтобы летящие по улицам пули не попали в машину. Своя машина, как-никак, не чужая… Впереди, метрах в пятидесяти уже стреляли вовсю, о тут то там взревывали мотоциклетные моторы. Звук мотора Харлея не спутаешь ни с чем. Пора идти…

– Проверка связи!

Перед тем, как сорваться сюда, я взял у шерифа полицейскую рацию: без координации действий (а действовать придется двумя группами) можно либо перестрелять друг друга. Либо попасть под огонь и погибнуть, не имея возможности вызвать помощь. Так что рацию я взял.

– Слышу хорошо, мы на месте – раздался спокойный голос шерифа Герцога.

– Работаем. Идем по параллельным улицам. Темп продвижения – по мере возможности. Задача – вытеснить противника из города. Как поняли?

– Понял.

– А ты куда полезла? – вызверился я на Энджи, оказавшуюся волей случая в нашей машине.

– Это мой город, между прочим! – с вызовом сказала она – так что избавьте меня от ваших сексистских замечаний! Да что же это такое… Спокойствие, только спокойствие…

– Идем, прикрывая друг друга. Не торопимся, не дергаемся. Вперед!

Пули летели беспорядочно, сосредоточенного огня не велось. Банда рокеров – несколько десятков жирных, бородатых, немытых мужиков в кожаных куртках, прорвавшись за баррикаду сделали большую ошибку. С крыши одного из зданий по ним вели огонь из нескольких ружей. И вместо того, чтобы разбиться на группы по два-три человека и разъехаться по городу, расстреливая и поджигая все что попадается на пути (вылавливали бы мы их потом по одному), они сгрудились моторизованным стадом посередине улицы, подожгли дом, откуда по ним велся огонь и, обстреливая второй этаж и крышу из револьверов и ружей, ждали пока защитники дома сгорят или бросятся на улицу под пули. Залпы сменялись жизнерадостным хохотом, который был слышен даже мне отсюда. Я выглянул из-за угла буквально на секунду и ни один из них меня не заметил – значит, армейского опыта не имеют и за местностью не наблюдают. Это хорошо.

– Примерно десять единиц – почему то шепотом, хотя из-за беспорядочной стрельбы слышно не было объявил я – посередине улицы. На мотоциклах. Работаем вдвоем, двумя этажами Пит сверху, я снизу. Приготовились. Обратный отсчет от пяти.

Двумя этажами – это значит что я стреляю с колена или из положения лежа, а Питер стреляет стоя. Некоторые ухитряются даже стрелять «тремя этажами» – стоя, с колена и лежа.

На счет «один» мы одновременно вышли из-за угла. Я решил все-таки стрелять из положения лежа, Пит приготовился стрелять стоя. За долю секунды в глазах отпечаталась обстановка – горящая баррикада, сгрудившие посередине улицы блестящие Харлеи, грохот обрезов помповых ружей и пистолетов.

Две наши винтовки ударили одновременно. Брат стрелял из Калашникова короткими очередями, благо невысокий темп стрельбы позволял это, я же в быстром темпе садил одиночными, стараясь целиться через ACOG. В магазине Калашникова через три обычных патрона шел один трассирующий, и в прицеле моей винтовки казалось, будто импульсы фантастического лазера бьют по цели, сбивая байкеров на землю.

Один из Харлеев вспыхнул практически сразу, его бензобак взорвался, словно фейерверк на день независимости, пламя огненным цветком выплеснулось на седока и задело соседний мотоцикл. С ревом, который был слышен даже с нашего места, горящий байкер соскочил с мотоцикла и тут же черной, охваченной пламенем тушей рухнул на землю – чья-то пуля достала его. В следующую секунду пули сбили на землю еще двух или трех байкеров, их мотоциклы повалились на бок, создав завал, мешающий другим, еще живым бандитам тронуть свои мотоциклы с места. Один попытался это сделать, его мотоцикл взревел и прыгнул с места как норовистый конь, заехав передним колесом на лежащий перед ним мотоцикл с мертвым седоком в сидении. В следующую секунду, заметив это, я слегка сместил ствол карабина, нажал на спуск – и винтовочная пуля сбила байкера с мотоцикла на землю, а сам мотоцикл, вставший на заднее колесо, взревел в последний раз двигателем и завалился на общую кучу, придавив своего бывшего седока, не знаю живого или нет.

Пара байкеров уцелела в первые три секунды боя и выстрелила несколько раз в нашу сторону из крупнокалиберного пистолета и обреза ружья. Но на таком расстоянии это было несерьезно, дробь даже не долетела до нас. В следующую секунду и они рухнули на асфальт.

Брат отстрелялся первым, сразу же убрался обратно за угол дома, достал из-за пояса свежий магазин, вставил его в автомат, передернул затвор. Молодец, кстати, армейские уроки все-таки не забываются… В этот же момент и моя винтовка сухо щелкнула, вместо очередного выстрела – патроны кончились. Лежа на земле, я достал из самодельного снаряжения новый магазин, вставил в винтовку, передернул затвор.