Гэбрил Сухарь - Страница 4

На столе было жестковато, но мне приходилось спать и в более суровой обстановке. Немного поёрзав, я, наконец, устроился поудобнее и смежил веки. Но только глаза стали слипаться, как в тишине раздался тихий девичий голосок:

— Гэбрил?

— Чего тебе?

— Вас часто бьют?

— Нет, не чаще трёх раз в неделю. Спи.

Я редко вижу сны, порой возникает такое чувство, что только закрыл, а затем почти сразу открыл глаза, но на этот раз приснилось, что мы с женой, как в старые добрые времена идём по улице, взявшись за руки, а люди смотрят на нас с восхищением и…

— Гэбрил…

— Что опять?

— Простите, пожалуйста, что вас разбудила. Вы не могли бы храпеть потише?

— Хм… А говорила, что привыкла! Хорошо, постараюсь.

Интересно, как я это сделаю? Можно конечно лечь на бок, но никакой уверенности, что во сне опять не перевернусь на спину, не было. Тем временем, сон продолжился. Мы с женой идём по улице, заходим в цветочный магазин. На витрине стоит прекрасный букет, он само совершенство.

— Гэбрил…

— Ну что тебе ещё надо?!!

— Знаете, отец много о вас рассказывал. О том, как вы вместе служили, о том, как он прикрывал отход, когда за вами по пятам бежали солдаты неприятеля.

— Рад, что твой старик обладает хорошей памятью. Сам я с удовольствием бы забыл многие вещи из той войны. Утром мы ещё обсудим эту тему, а пока спи.

Девушка немного помялась.

— Ещё раз простите меня, Гэбрил, но я никак не могу заснуть.

— Почему? — в отличие от девчонки я засыпал в любой обстановке. Эта полезная привычка выработалась во время службы в армии. Там приходилось спать и стоя, и сидя на лошади. Был среди нас один парень, так он вообще умудрялся дремать прямо на ходу в солдатском строе. Кажется, его потом убили.

— Мне неуютно, — пожаловалась Лиринна. — Здесь нет ни отца, ни матери, даже братишек и сестёр и тех нет. Я так не привыкла.

Я вздохнул.

— Хорошо, есть один способ. Давай немного поговорим. Ты успокоишься, расслабишься.

Лиринна с готовностью присела на раскладушке. С письменного стола удалось рассмотреть её ладную фигурку в деталях. Есть в эльфийках особая грация. Словами не описать.

— Кто начнёт? — спросила девушка.

— Давай я, на правах старшего?

— Хорошо, — откликнулась девушка. — Я готова.

— Почему твоя семья переехала в Туземный Квартал? Эльфы не любят покидать свои земли, а вы перебрались в столицу. Что заставило так поступить?

— Да, ты прав, эльфы не любят оставлять свои земли без особой причины, — она внезапно испугалась и ойкнула: — Ой,… ничего, что я на «ты» перешла?

— Валяй, — разрешил я. — Не такой уж я и древний, мне всего тридцать два года.

— Спасибо, я тогда продолжу. В нашем случае причиной переезда стал последний Гон у илонов, — печально произнесла Лиринна.

Да, илоны достойны отдельного упоминания. Никто не знает, откуда взялись эти мирные и доброжелательные существа с потешной внешностью: лопоухие, маленького роста с непропорционально короткими ножками. Глаза размером с маленькое блюдце, бровей нет, нос с широко расставленными ноздрями. Они поселились в сельской местности и занялись разведением особой тонкорунной породы овец. Шерсть этих животных привела всех модников и модниц в настоящее исступление. Наряды, пошитые из неё, стоят баснословных денег. Люди неоднократно пытались купить хотя бы несколько овец на племя, но безрезультатно. Илоны с удовольствием продавали шерсть, не выдавая секретов.

Так получилось, что поселились они недалеко от территориальных владений эльфов. Все три главных эльфийских клана — Деревья Весны, Лета и Осени поначалу ничего не имели против такого соседства: илоны не посягали на их земли и вели себя мирно, тем более что в непосредственной близости находился лишь самый слабый клан — Дерево Зимы. Давным-давно он был захвачен и порабощён орками. Во время войны людей и орков, закончившейся поголовным истреблением последних, эльфы из Дерева Зимы стали нашими союзниками, но многолетнее рабство проредило их ряды и по численности, а значит влиянию, они стали уступать другим Деревьям.

До поры до времени всё действительно было тихо и спокойно. Илоны разводили своих овец, стригли их и продавали шерсть людям. Все оставались довольны друг другом. Но вдруг из долины, в которой жили илоны, стали приходить леденящие душу сведения. Целый народ словно обезумел. Илоны устроили дикую резню: перебили купцов, которые приезжали за шерстью, потом напали на маленькое эльфийское поселение и стёрли его с лица земли. Поднятые по тревоге королевские войска и эльфийские отряды окружили безумцев, однако нашли их мертвецки спящими. Утром эти существа ничего не помнили и только улыбались, отказываясь верить в совершённые накануне злодеяния.

И люди, и эльфы оказались в тупике. Кто-то предложил истребить всех илонов, но при виде их грустных и таких добродушных мордочек руки просто опускались. Было жалко предавать смерти беззащитных в обычное время существ. Тогда решили оставить всё, как есть, разве что эльфы создали особые отряды, получившие название Тополиный Пух. Их целью была защита населения в случае повторных вспышек безумия среди илонов.

Лет десять прошло тихо и спокойно, а затем в столице вновь появились гонцы с тревожными вестями. Отряды Тополиного Пуха с трудом удерживали освирепевших илонов. И вновь спустя короткое время целый народ постигла полная амнезия. Вспышка безумия, прозванная Гоном, сменилась мирным периодом.

Так эльфы и жили: то торговали с илонами, то отражали их атаки. Оставить свои земли остроухие не могли, для большинства покинуть то, что принадлежало ещё давним предкам, было равносильно предательству. Эльфы, в отличие от нас, людей, всегда придерживались древних традиций, поэтому скрипели зубами, считали убитых и раненных, но не снимались с места. Больше всего, конечно, страдало Дерево Зимы. Они первыми вступали в схватку во время Гона и несли потери.

Насколько я помню, отец Лиринны был выходцем из этого клана. Всё сходится, в последний раз илоны буйствовали месяц назад. Это как же надо допечь мужика, чтобы он плюнул на обычаи своего народа и перебрался со всей семьёй в Туземный Квартал?

Лиринна продолжила:

— Одно дело — слышать о Гоне из чужих уст, и совсем другое — видеть его своими глазами. Илонов было много, очень много: говорили, что не меньше тысячи. Нашу деревню охраняли всего двадцать воинов Тополиного Пуха, тогда мой отец, как староста, призвал к оружию всех, кто способен держать его в руках, даже женщин и детей. Мы сражались до заката и боялись, что не сможем выстоять: на смену погибшему илону приходили десять. Когда всё закончилось, мы узнали, что половина наших полегла. Погибли два моих старших брата. Тогда отец собрал совет и предложил всем уйти с этой земли. Его даже не стали слушать, слишком священны древние традиции и никто не осмелился их нарушить. Отец спорил до хрипоты, но потом сдался. Он посадил нас и погрузил всё имущество на повозки, и привёз в столицу. Теперь мы живём здесь.

— Печальная история. Соболезную о гибели твоих братьев, Лиринна.

В глазах эльфийки блеснули слёзы. Я поспешно переменил тему:

— А чем сейчас занимается отец?

— Ему удалось неплохо устроиться: учит солдат гарнизона стрелять из лука. Платят мало, но регулярно.

— Понятно. Молодец мужик, нигде не пропадёт.

Я вспомнил, как Лиринна расправилась с двумя амбалами:

— Слушай, скажи, как тебе удалось разобраться с теми шкафами в коридоре? Телосложение у тебя отнюдь не богатырское, но скрутила ты их мастерски. Мне так в жизни не суметь.

В ответ раздалось хихиканье.

— Вы, люди, слишком мало знаете о нас, эльфах. Вспомни историю, Гэбрил. Когда Дерево Зимы оказалось под орками, нам запретили иметь оружие: орки слишком боялись наших метких лучников. Тогда мы научились сражаться голыми руками. Эльфы из Дерева Зимы разработали искусство единоборства и назвали его клест. Опытный боец способен выстоять в схватке с несколькими противниками, каждый из которых превосходит его по физической силе, потому что наши предки научились обращать силу врага против него самого. Отец — один из лучших мастеров клеста, и свои знания передал нам, его детям.