Где-то рядом (СИ) - Страница 26

Я смотрел на Тома Пау и парящие перед ним светящиеся искорки. Словно повисшая в воздухе сахарная пудра.

— Пять процентов тебе досталось, когда он спас твою жизнь, еще один за то, что он начал считать тебя другом, — я протянул вперед руку и начал перебирать кусочки души своего котенка. — Пять за то, что ты пришел в этот мир, желая спасти его. И еще два за то, что сожалел.

— За поступки дают больше, чем за чувства, — невольно заметил Том.

— И это правильно.

— Но все равно! Тут только тринадцать процентов личности, — Том вслед за мной пропустил руку через то, что осталось от Обжоры.

— Тринадцать только у тебя, — улыбнулся я, добавляя кусочки чужой души от себя. Все-таки я дал этому котенку имя, создал его, он считал меня учителем — неудивительно, что это не прошло даром.

— Двадцать девять, — голос Тома дрогнул. — Значит, осталось совсем чуть-чуть! Позовем его братьев?

— И не только, — кивнул я. — Попробуем добить до пятидесяти, чтобы не просто вернуть толстяка, но и сохранить все его воспоминания.

Я мысленно позвал котят. К счастью, аномалия рядом с ними еще работала, так что они смогли услышать мой приказ. Отправляться в песчаный мир, а потом открывать проход в Сирен. На дорогу у них уйдет пара минут, значит, пора вызывать и последнего участника спасательной операции.

— Майя, — я не стал звать, а сразу открыл портал к жене, посылая в ее сторону сжатый информационный пакет. Пересказ событий, мои мысли о них и предложение спасти Обжору.

Я невольно опасался, что Майя еще не восстановилась до конца, но нет. Моя жена уже была на ногах, ей хотелось что-то делать, и мое предложение спасти нашего котенка оказалось как нельзя кстати.

— Только можно я это сделаю? — спросила она, проходя сквозь портал.

Я лишь кивнул в ответ. В это же время до нас добрались и Первый с Молчуном. В воздухе сразу же повисло напряжение, перемешанное с надеждой. Невольно мелькнула мысль, что из спасения котенка можно сделать красивое шоу, вот только… Мне совершенно не хотелось тратить время на подобные мелочи. Возможно, потому что среди своих они совсем не нужны?

— Мои пять процентов, — Первый добавил в общую кучку свою долю личности Обжоры.

— У меня шесть, — Молчун встал рядом.

— Майя? — я посмотрел на жену без особой надежды. Кажется, ожидания от наших возможностей оказались слишком оптимистичны.

Майя не участвовала в наречении Обжоры, так что у нее будет только доля за его создание. Точно не больше десятки. И да, мы в итоге собрали немало осколков души, но так хотелось перевалить за пятьдесят процентов. Эх, почему-то я рассчитывал, что котята будут ближе друг другу…

— Пять процентов за создание каменных двойников, один — за ментальную искру… — заговорила Майя.

Все, как я и думал. Итого сорок пять процентов — не хватило совсем немного. Эх, если бы Обжора успел обзавестись еще личным врагом…

— Это еще не все, — тихий голос Майи оборвал мои мысли. — Есть еще десять процентов…

— За что? — спросил я.

Десять — это много.

— Он считал меня мамой, — девушка немного растерянно посмотрела на меня.

Я подошел и обнял ее. Странное чувство: вроде бы у нас уже есть Кейси, у той во время приключений в прошлом появились свои дети, но это ничего не меняло. Когда кто угодно произносит это слово, оно всегда берет за душу.

— Начинай, — кивнул я Майе, и та немного неловко ответила.

Великое таинство для человека — возвращение из мертвых. Для богов это будни, по крайней мере, когда такая возможность есть. А то серьезные противники, как в случае с убийством Малы, предпочитают действовать наверняка.

Майя закрыла глаза, а над ее вытянутой рукой начали собираться все наши кусочки души Обжоры. Она могла ускорить этот процесс, но вместо этого, наоборот, замедляла всей доступной ей силой. И в этом был смысл. Чем дольше будет идти воскрешение, тем полнее будет восстановившаяся душа. Не копия, грубый слепок с оригинала, а настоящая, получившая еще один шанс.

— Господин Кот, — ко мне тихо подошел Молчун и склонил голову.

— Просто Кот.

— Хорошо, я попробую, — Молчун напрягся. — Кот… У меня вопрос. Если мы сейчас можем вернуть Обжору, то почему не сделали точно так же с четвертым? Ведь тогда в подземелье находились и вы, и мы. Разве что его не было, — он кивнул на Тома Пау. — Неужели бы мы не смогли спасти последнего из нас?

— Не смогли бы, — я покачал головой и начал загибать пальцы. — Первая причина не очень приятная, но не могу ее не озвучить. В тот момент ни я, ни Майя не считали вас полноценными личностями…

— То есть вы не захотели тратить время и рисковать, задерживаясь в мире проклятья? — уточнил Молчун.

— И это в том числе, — я опять не стал пытаться приукрасить картину. — Представь короля. У него есть армия и есть меч. И если железкой, какой бы дорогой или мощной она ни была, можно пожертвовать, а потом просто купить новую, то вот с людьми, с живыми, все будет не так просто. Новые солдаты будут не столь опытны, не столь сильны, они, в конце концов, будут совсем другими личностями. В итоге то, что легко бы сделала старая армия, никогда не сможет новая. Так что, пусть и то, и другое является оружием короля, но меч можно не беречь, а вот армию — стоит…

— Мы были для вас мечом, не армией, — задумался Молчун, закрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя, а потом удивленно их распахнул. — Это больно. И обидно.

— С первым ничем не могу помочь. Если ты живой и настоящий мальчик, то без боли никак, — я пожал плечами. — А вот насчет обиды хочу рассказать еще кое-что. Да, мы не собирались спасать четвертого, но даже захоти мы это сделать, у нас бы не вышло.

— Почему? В чем разница? — глаза Молчуна распахнулись.

— Первое — это Арах, проклятье мешает использовать сложные способности, а нам на пути попадались лишь небольшие карвы, — я снова начал загибать пальцы. — Второе — это вы сами. Тогда у вас не было имен, личности только начали зарождаться. Скорее всего, даже у самого четвертого еще не было полного контроля над своей душой, что уж говорить про кого-то другого.

— А ведь и мы тогда ничего не знали друг о друге, — Молчун задумался. — Мы говорили, сражались вместе, но и все. И даже смерть четвертого была не смертью друга, а… Словно умер кусочек меня самого.

— Да, это еще одна сложность воскрешения, — согласился я. — Чтобы близкие смогли поделиться частью твоей личности, они должны тебя знать. Ты сам должен быть кем-то, а не просто кусочком серой массы…

— И как понять, личность ты или нет? — Первый, стоящий до этого в стороне, не выдержал и подошел к нам.

Том Пау, я видел, тоже слушал каждое слово. И ведь действительно хороший вопрос мы в итоге затронули. Я посмотрел на Майю — время у нас еще было — и решил ответить по-настоящему.

— Есть разные теории на эту тему, — начал я и невольно улыбнулся. — Некоторые нам рассказывали еще в школе. О людях, которые думали на эту тему и не нашли способа лучше, как проверить себя. Одни проверяли себя делом, другие — сравнивая с другими. Мол, если я есть, если я существую, то переступить через жизнь другого человека, который во много раз ниже меня, социально или морально, неважно — совсем не сложно. А лучше сразу представить, что этот другой — не человек, тогда будет еще проще и еще приятнее осознавать свои величие и исключительность. Были даже целые страны, которые жили этой идеей, словно доказывая тем самым смысл своего существования.

— Некрасиво… — раздался тихий голос, прерывающий мой рассказ. — Некрасиво так думать.

— Обжора! — Первый, словно подтверждая прозвище, раньше всех повернулся к возвратившемуся с того света товарищу.

— А меня тут, похоже, немного воскресили, — котенок опирался на руку Майи, и его глаза светились гордостью.

— И как там? — спросил с улыбкой Том.

— Там — не помню, а вот вас всех… и себя тоже… помню, — Обжора улыбался. — А еще я голодный и… Все-таки удивительно, что вы смогли…