Где простирается тьма (ЛП) - Страница 45

Люк выглядит смущенным.

― Скажи мне, Люк.

― Я не собираюсь устраивать здесь заваруху, Джесс.

― Пожалуйста, ― говорю и понимаю, что мое лицо окаменело.

― Он не искал тебя, ― вздыхает Люк. ― Он направился сразу на корабль и дальше к Хендриксу. Он думал, что ты вернулась к нему, и ты не можешь винить его за это…

― И что же он сказал? ― спрашиваю я напряженным голосом. ― Когда узнал? Неужели он, хоть на секунду, не усомнился в рассказе Ливви? Даже на одну гребаную секунду?

Люк сглатывает и нервно оглядывается.

― Он был расстроен, думал, что ты сбежала. Он хотел заставить тебя заплатить за то, что ты использовала его, но не думал, что…

― Он хотел меня заставить… заплатить? Неужели он это сказал? ― зло цежу я.

Люк кладет голову на руки.

― Люк!

― Да, ― выкрикивает он. ― Но ты не можешь винить его в этом. В конце концов, ты была его пленницей.

― Не говори, о чем не знаешь, ― огрызаюсь я, вставая.

― Может, и не знаю. Вот почему тебе нужно обсудить это с ним самим.

― Сделаю это прямо сейчас.

Я протискиваюсь к выходу из кабинки.

― Джесс! ― зовет Люк, вставая.

Я пробираюсь сквозь толпу, до того как кто-то успеет остановить меня. Подхожу к бару и, увидев Димитрия, беру его за руку. Он поворачивается ко мне, но еще до того, как он успевает открыть рот, я уже кричу:

― Что ты сказал, когда узнал, что я пропала?

Он выглядит смущенным.

― В смысле?

― Ты слышал меня, Димитрий. И не смей врать, а то я уйду. Когда Ливви пришла и сказала тебе, что я сбежала, какова была твоя первая реакция?

Он сжимает челюсти.

― Я был чертовски зол, Джесс. Думал, ты сбежала. Думал, что ты использовала меня, а потом улучила момент и сбежала.

― Как ты мог? ― кричу я. ― Я понимаю, что она сделала все, чтобы это было похоже на правду, но ты даже на секунду не допустил, что она лжет? После всего, что мы с тобой пережили, ты просто решил, что я вот так сбегу? ― он открывает рот, чтобы что-то сказать, но я обрываю его. ― Я не убежала, когда ты в первый раз оставил меня в отеле. Если бы собиралась уйти, то сделала бы это именно тогда. Черт возьми, Димитрий, я отдала тебе свое тело и доверила то, что никогда не доверяла никому другому, а ты сразу же поверил этой грязной шлюхе. Ты даже не дал мне шанса, иначе подумал бы, что случилось что-то плохое.

Он вздрагивает.

― Ты, вообще, искал меня? Ты хоть обыскал толпу, улицы или свой дом, прежде чем умчаться на корабль?

Он не отвечает, но это единственное, что мне нужно. Глаза наполняются слезами.

― Меня похитили, заставили драться, на меня нападала психопатка, рыжая, здоровенная, сумасшедшая баба, которая отрастила себе гребаные когти… А все потому, что ты усомнился во мне.

Я поворачиваюсь и бросаюсь прочь, проталкиваясь сквозь толпу.

― Джесс!

Я толкаюсь сильнее, слезы затуманивают зрение, пока отчаянно пытаюсь добраться до выхода. Я нахожу какую-то дверь, но она ведет на заднюю парковку, очень похожую на ту, куда меня заманила Ливви. На какое-то мгновение я осознаю, что, вероятно, веду себя неразумно, но мне больно. До этого мы разделили с ним нечто столь прекрасное.

Что-то, как мне показалось, что было важным.

Я прижимаюсь к кирпичной стене и рыдаю, обхватив себя руками. Я слышу, как хлопает дверь, и через мгновение Димитрий оказывается передо мной, протягивая ко мне руку.

― Не трогай меня! ― рычу я, отталкивая руку.

― Я облажался. Я знаю, ты злишься, но я, действительно, тогда не подумал об этом. Мне жаль, Джесс. Я не стал расспрашивать ее, наоборот, поверил, что скорее ты причинишь мне боль, чем она…

― Ты доверяешь ей больше, чем мне! ― кричу я, дрожа. ― Своим жестоким сердцем ты не дал мне даже шанса. Ты просто предположил, что я окажусь такой же холодной…

Он отворачивается, стиснув зубы и сжав кулаки.

― Разве ты можешь винить меня?

Я вздрагиваю.

― Что, извини? ― шепчу я.

Он снова поворачивается ко мне.

― Всего несколько дней назад ты ходила к Хендриксу за моей спиной. Да, ты осталась, да, ты отдалась мне, но все равно это было. И ты скрывала это. Конечно, это была импульсивная реакция: я подумал, что ты беспокоишься обо мне достаточно, чтобы держать Хендрикса подальше, но не настолько, чтобы остаться со мной. Поэтому я так и поступил: я полагал, что ты убедилась, что Хендрикс не причинит мне вреда, и сбежала.

Я потрясенно смотрю на него.

― Ты знаешь, как много мне пришлось переступить, чтобы отдаться тебе?

Он открывает рот, но я перебиваю его:

― Ты знаешь, как это было трудно?

― Джесс…

― Димитрий, я потратила годы, защищаясь. Если бы я просто пыталась спасти тебя, потому что испытывала к тебе всего лишь теплые чувства, то никогда бы не отдалась. Нет, я бы просто убедилась, что Хендрикс отступил, и ты тоже. И ушла бы. Но я отдалась тебе, и больше: я впустила тебя в душу, позволила увидеть то, чего никто никогда не видел. И ты даже не вспомнил об этом, когда Ливви сказала тебе, что я сбежала. Ты просто предположил худшее и действовал соответственно.

― Я же сказал, что облажался, ― рычит он. ― Ты должна понимать, как тяжело мне, бл*дь, приходится, с учетом того, как я жил. Мне не просто доверять кому-то, и даже доверяя, мне трудно всегда видеть хорошее. Я совершил ошибку, не отрицаю этого, но это была автоматическая реакция ― предположить, что ты предала меня, а не Ливви. Потому что все, кого я любил в прошлом, делали именно это.

Я сглатываю комок, слезы текут по щекам.

― Проблема с людьми, которых ты любил в прошлом, Димитрий, заключается в том, что они любили себя больше, чем тебя. Со мной же все было совсем по-другому. Я люблю тебя больше, чем себя или что угодно еще в своей жизни.

Он вздрагивает.

― Что ты сказала? ― хрипло произносит он.

― Я сказала, что люблю тебя больше, чем саму жизнь.

Внезапно его губы прижимаются к моим, руки зарываются в мои волосы, и он целует меня с такой силой, что мне требуется секунда, чтобы ответить. Но когда я это делаю, это становится взрывоопасным. Мои пальцы запутываются в его волосах, и я целую его всем своим существом, скользя языком по губам, прижимаясь к нему всем телом, отдавая ему все. Каждую свою частичку.

― Я тоже охренеть как люблю тебя, ― шепчет он, снова наклоняется и подхватывает меня под ноги.

Он приподнимает меня и прижимает спиной к стене. Рука скользит вниз между нами, и он отодвигает мои трусики в сторону. В этот момент я благодарна судьбе за то, что на мне платье. Он пригибается и стягивает джинсы вниз, высвобождая член. Все мое тело оживает. Это так неприлично, так грязно, так чертовски идеально. Нет никакой прелюдии, он просто собирается трахнуть меня у этой стены, грубо и жестко, и это именно то, что нужно.

Он берет член в руку и глубоко входит в меня.

Я откидываю голову назад, когда он начинает толкаться в меня с чисто мужской силой. Он издает хриплые звуки, я стону его имя, а наши тела быстро становятся скользкими от пота. Мышцы на его руках вздуваются от того, что он держит меня, толкаясь внутрь и наружу. Его рот порочный и голодный, он покусывает мою шею. Я впиваюсь пальцами в его бицепсы и веду ногтями по коже, пока он трахает меня.

А потом я кончаю.

Это происходит быстро и похоже на взрыв. Я выкрикиваю имя Дими и чувствую, как напрягается тело, а потом я начинаю пульсировать вокруг него, снова и снова, в исступлении тела. Димитрий низко кричит от собственного оргазма через несколько секунд, он использует мою задницу, чтобы управлять своими толчками, выдаивая себя в мою киску. Беря все до конца, отдавая все.

― Черт, черт, черт, ― бормочет он мне на ухо.

― Я собиралась сказать что-то похожее, ― шепчу я, целуя его в мочку уха.

― Прости, детка, ― говорит он, и я чувствую, как дуновение воздуха щекочет мне шею.

― Никогда больше не сомневайся во мне, Дими. Я бы никогда не причинила тебе такой боли.

Он кивает и медленно выходит, скользя по моим трусикам. Осторожно опускает меня и подтягивает джинсы. Дими проводит пальцами по моим волосам, одновременно пригвождая взглядом, а затем наклоняется и нежно целует, заставляя понять, почему он стал для меня всем.