Газета Завтра 221 (60 1998) - Страница 15

Национал-большевизм — готовая идеология, отвечающая всем критериям русской судьбы. Конечно, не она стала главенствующей в СССР. Узкий догматизм, бюрократия, вечная цепкая и тупая посредственность, как всегда, все испортили, извратили, подточили изнутри. Лучшие идеологи, светлые умы национал-большевизма, гении, подготовившие триумф Революции, искренние сторонники большевиков были зверски уничтожены, унижены, растоптаны. Именно за это надо спросить с брежневцев и их предшественников (а также наследников). Именно поэтому самодовольное чиновничество поздних партийцев, предавшее вначале духовные истоки своей идеологии, а потом и великую страну, должно получить смачную пощечину (а не наши голоса на выборах). Подобно нацистам, превратившим светлые идеи Консервативной Революции в кровавую и отвратительную пародию, советизм наплевал в свой животворный источник, и поэтому не мог не рухнуть.

Но национал-большевизм за это не ответственен. Напротив, именно он находится в идеологически безупречном положении — недостатки советизма строго равны отступлению от национал-большевистских принципов, его достоинства — прямое следствие национал-большевизма.

На нынешнем этапе национал-большевизм крайне актуален. Вот его основные принципы:

1. Против либерал-капиталистического строя, против атлантизма, Запада, США и инструментов его господства — НАТО, МВФ и т. д. А значит, против всех представителей этой идеологии в России.

2. Но вместе с тем и против романовского монархизма и фарисейской псевдорелигиозности, свойственных “белым”.

3. А также против бюрократизированного позднего советизма (особенно брежневского) и его сегодняшних наследников, планомерно сдающих оппозицию за подачки русофобской западнической власти.

Симметрично трем глобальным отрицаниям существуют три глобальных утверждения. Национал-большевизм:

1. За самобытный Русский Путь, русский социализм, верность национальным корням и извечным константам русской истории — общинность, соборность, антиутилитаризм, всечеловечность, имперскость.

2. За древнюю традицию, национальную культуру, возврат к идеалам и ценностям древней русской доктрины “Москва — Третий Рим”.

3. За общество без богатых и бедных, за братство и материальное равенство, за солидарность и справедливость, за социальные идеалы народников, коммунистов, социалистов-революционеров, русских национал-анархистов.

Это широкий спектр, открытый и для прошлого, и для будущего, резонирующий с настроениями русского народа в его исторических константах, независимо от эпохи или исторического момента. Если не сбивать людей в сектантство, не навязывать им искусственные и противоречивые, ничего не объясняющие и никуда не ведущие концепции, они естественно и органично выберут именно это. Это идеологическая постоянная величина русской души. Не будь национал-большевизма и симпатий широких русских масс, Октябрьской революции никогда не случилось бы, а империя не рухнула бы. Не утрать коммунисты живой стихии национал-большевизма, СССР никогда не распался бы, и социализм продолжил бы свое триумфальное шествие по планете. (Кого-то, конечно, пришлось бы побеспокоить, но это детали — всем мил не будешь.)

Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы предвидеть, чем кончатся ставки патриотов на промежуточных, довольно случайных, прагматически ориентированных вождей — на людей, не имеющих никакого стройного мировоззрения, парвеню, оставшихся без работы чиновников или тщеславных выскочек, не укорененных в русской традиции, не обладающих достаточным интеллектуальным кругозором, зараженных позднесоветской умственной ленью и не ведающих ни о духе, ни о букве глубинной русской идеи — национал-большевизме. Объединенная оппозиция, ФНС, движение Руцкого, движение “Согласие” (или как оно там точно называлось) — все полный провал, и в результате голоса отдают откровенному сионисту Лебедю (марионетке Чубайса и Радзиховского), бессильным и неумным, но хищным розовым пенсионерам или балаганному любителю порнозвезд (типичному наперсточнику с Одесского рынка). Это позор.

Придется в сотый раз начинать сначала. Но с нового Начала. Надо строить на прочном фундаменте и не пугаться геркулесовых трудов, тяжкой и невыносимой работы с одуревшим народом и контуженной интеллигенцией.

И в первую голову должна идти ИДЕОЛОГИЯ.

Национал-большевизм.

Восточная пословица гласит: “Охотящийся за оленем не видит горы”. Это значит: человек, поглощенный каким-то делом, не восприимчив ко всему остальному. Посвящая свою жизнь одной идее, все прочее считаешь неважным. Кто-то замыкается на книгах, у другого на уме только женщины, третьего съедает жажда власти…

Роже Гароди живет борьбой. Он — вечный боец Сопротивления — французского, европейского, мирового — меняются лишь названия фронтов и имена боевых товарищей. Он вступил в компартию в двадцать, уверовал во Христа в пятьдесят, принял ислам на семидесятом году жизни. Жизнь как вечное становление: его жилы и его идеи не закостенели и по сей день.

Кого-то коробят такие его перемены; тут и там из глубоких сырых окопов раздаются крики: “Изменник! Перебежчик!” Но это не про Гароди. Он не похож ни на жалкого Иуду, ни на отступившего Галилея, ни на беспринципного политика, ни на впечатлительного юнца. Просто Гароди не приемлет окопной войны, он всегда там, где жарко, — на передовой. Коммунистом он сражался против фашизма и капитализма, христианином — против тоталитаризма и насилия; сегодняшний мусульманин Гароди борется с надменной Америкой и сионизмом.

Сквозь безликие анкетные данные и привычные вопросы газетчиков видна истинная жизнь борца. Рамки названий религий и идеологий слишком тесны для Гароди. Когда на кону жизнь миллиардов людей, не существенно, какими словами молиться благому Богу. Когда противник твой — мировое зло, не важно, как ты его называешь — капиталом, антихристом или шайтаном. Сегодня коммунисты, христиане и мусульмане — нередко по одну сторону баррикад, а по другую — ощерившийся авианосцами, сорящий желтым металлом Враг рода человеческого…

Гароди — восемьдесят пятый год, но прочь, перины и мемуары! Клинок его меча еще играет на солнце: Гароди пишет исследования, выступает на мировых конференциях и… сражается в суде. Его оппоненты сильны и лживы, Гароди грозит беда.

Мы поддерживаем стойкого борца против нашего общего врага и верим в победу правды!

Роже Гароди: Роже Гароди: “ПУСТЬ ДОКАЖУТ, ЧТО Я НЕ ПРАВ” ( Беседа с Люком МИШЕЛЕМ ) Люк МИШЕЛЬ. Роже Гароди, можете ли Вы объяснить, что последовало за выходом во Франции Вашей последней книги? Роже ГАРОДИ. Моя основная задача — это бороться против интегризма. Я написал на эту тему пять последних книг. Первая называлась “Интегризм” и она объясняла, что фундаменталистский интегризм — это колониализм, который хотел навязать себя всему миру не только в экономическом плане, но также и в политике, культуре и религии. Вторая моя книга называлась “Нужен ли нам Бог?”. Третья — “К войне религий”. Предисловие к первой книге было написано аббатом Пьером. Ко второй — теологом освобождения Леонардом Кофом, который был противником христианского интегризма. Затем я написал книгу о мусульманском интегризме, которая называлась “Величие и упадок ислама”. После нее меня пригласили в восемь мусульманских стран. Там были очень жаркие дискуссии, как и в католических институтах во Франции, куда меня также приглашали. А затем я написал книгу о сионистском интегризме, и тогда на меня напустили правосудие и полицию. Первые дискуссии с христианами и мусульманами были для меня очень полезными. Но теперь началась критика. Сначала мне запретили присутствовать на этих дискуссиях. Затем выступили с очернительством и клеветой. Но никто никогда не дал ни одного аргумента, доказывающего, что я ошибся хотя бы по какому-то пункту. Я обещал аббату Пьеру — я говорил об этом публично — что готов признать все свои ошибки в книге, если мне укажут, что это за ошибки и если мне докажут, что это действительно ошибки. Но я не смог этого сделать, потому что все газеты, несмотря на существующий во Франции закон, который дает право ответа тому, кого оклеветали или очернили, отказались публиковать мои ответы. Теперь я должен предстать перед правосудием. Процесс состоится 21 мая 1997 года, мне грозит год тюрьмы и 300 тысяч франков штрафа. Л.М. И, тем не менее, Вы ведь бывший узник концлагеря? Р.Г. Да, я был в концлагере. Я вошел в число первых трехсот французов, которые были арестованы. Это произошло 14 сентября 1940 года. В это время в Германию еще не отправляли, и нас выслали в Сахару. Там я отсидел в концлагере 33 месяца. Мы были приговорены к расстрелу, и тогда мы решили поднять восстание в лагере. Нас пощадили, так как те, кто нас охранял, были мусульманами с юга. У них не было никаких причин нас любить, но для них это был вопрос чести: когда человек с оружием не стреляет в безоружного. Видите, я говорю об этом сегодня, хотя произошло это, когда мне было 28 лет. Л.М. Каким будет основной тезис Вашей защиты, которую будет вести мэтр Вержез? Р.Г. Основной тезис защиты состоит в следующем: меня хотели увлечь в ту область, которая мне совсем не принадлежит. Решили, что я написал историческую книгу, поэтому стали оспаривать цифры, которые там содержались, и прочее. Я не писал книгу об истории, я повторил лишь то, что было сто раз сказано до меня научным сообществом, — про Освенцим, например, по поводу которого сначала говорили о 4 миллионах убитых, а потом принялись говорить об 1 миллионе. Я лишь повторил эти цифры, я ничего не выдумал. Я написал не историческое произведение, это политическая книга. И называется она “Основные мифы израильской политики”. Целью моей было показать, что израильская политика — как инструмент американской политики — приводит к войне. В частности, в плане конфликта цивилизаций, где сталкиваются иудео-христианская и исламо-конфуцианская традиции. Израиль для этого очень удобное место: он находится на стыке трех континентов — Африки, Азии и Европы. После падения шаха ему принадлежат все нефтяные скважины на Среднем Востоке. И тезис интегристов — это великий Израиль, который предполагает, как они объяснили это в журнале “Кивуним” в 1982 году — дезинтеграцию всех соседних государств от Нила до Евфрата. Ничто не может больше играть на руку американцам, и поэтому они являются безусловными союзниками. Л.М. Но вернемся к политическому аспекту. Не могли бы Вы немного подробнее объяснить, чем вызвана Ваша нонконформистская позиция? Р.Г. Нонконформистская… Сожалею, что здесь заключено отрицание. Я во всем и всегда постоянно ищу правду. Поэтому, поскольку я принадлежу какому-то определенному сообществу, то если я считаю, что люди в нем ошибаются, я тогда об этом открыто говорю. К примеру, я был исключен из французской компартии в 1970 году потому, что, являясь одним из руководителей этой партии, я сказал тогда, что Советский Союз — это не социалистическая страна. У меня были споры с христианами, потому что я сказал, что Христос Павла это не Иисус. У меня были трудности с мусульманами, потому что я сказал, что исламизм — это болезнь ислама. И первая строчка моей последней книги гласит: “Это история ереси — ереси сионистской”. Это было идеей всех раввинов в тот момент, когда Теодор Герцль основал сионизм. Все неприятности, которые я испытываю сегодня, основываются на ложном отождествлении иудаизма, который является уважаемой мною религией, с сионизмом, являющимся политикой, против которой я выступаю. К этому добавляется идея, согласно которой тот, кто выступает против этого внешнего давления, является террористом. Подобный язык заимствован у Гитлера. Во время гитлеровской оккупации любой боец сопротивления считался террористом. А сегодня, я думаю, мы пришли к тому же пониманию из-за американского влияния. Или ты коллаборационист, или ты участник сопротивления. Здесь я все-таки выбираю последнее. Л.М. В двадцатые годы граф Куденов-Калерги выдвинул идею паневропеизма. Она снова официально возникла при подписании Римского договора. Некоторые политические теоретики 60-70-х годов, например, Жан Терьяр, снова развили паневропейскую идею. Что эта идея представляет для Вас? Если она действительно что-то для Вас значит, как бы Вы могли объяснить подобную приверженность? Р.Г. Я совсем не привержен паневропейской идее. Я считаю, что существует европейская культура, но я не думаю, что это может стать базой для какого-то объединения. Не забывайте, что когда Европа стала господствовать в мире — в период Ренессанса — основные открытия, которые лежали в основе этого, пришли в Европу из Китая. Я говорю о компасе, руле, порохе, бумаге. В этом ведь нет ничего европейского. Все это пришло к нам из китайской цивилизации или было привнесено арабами. В этом контексте я опасаюсь самоизоляции Европы, или что она будет зависеть от кого-то другого. Европа, какой она является сейчас — это клуб старых колониалистов, идет ли речь об Англии или Франции, о Бельгии, Испании, Португалии… Поэтому я им не верю. В Маастрихтском договоре, который будет навязан нам, трижды повторяется, что Европа может быть только европейской опорой атлантического альянса. То есть старые колонизаторы сами теперь будут колонизованы. Скажем, в экономической сфере во Франции нас заставляют отдавать 16% земли, чтобы оставить место для американских производителей зерновых. То же самое происходит в аэронавтике, информатике, промышленности и, в особенности, культуре. В настоящее время убивается не только европейская, но и любая другая культура — та, что возникла на заре христианства, когда действительно было полное единение. Надо сказать, что те, кто создавал Европу после Второй мировой войны, были христианскими демократами: Аденауэр, де Гаспери, Шуман. Это была другая Европа: Европа цивилизации, и, надо признать, ее центром была Франция. А затем появилась Европа, в которой стала главенствовать идея национализма. В настоящее время, чтобы Европа могла сохранить свою культурную самобытность, она должна воспрепятствовать американскому влиянию. Во Франции, например, доля американского кино на рынке — 76%, в то время, как французское кино занимает в Америке 0,5%. Если брать в мировом масштабе, то американскому кино, которое наводнило весь мир, принадлежит 90%. То есть речь идет о гибели всех культур и наступлении американской антикультуры. Я думаю, что Европа не сможет себя защитить иначе, как только в союзе с Азией. Кажется, что мы уже приближаем это будущее. В мае 1996 года 31 азиатская страна объединились вокруг идеи возродить Шелковый путь, притом самыми совершенными средствами. Поезда, которые могут идти со скоростью больше 500 км в час, каналы, по которым будут ходить пароходы водоизмещением в 10000 тонн, оптико-волоконная связь, которая даст автономную и свободную информацию на всей территории, простирающейся от Роттердама до Шанхая. По-моему, это как раз альтернатива американскому империалистическому влиянию, именно та область, где весь мир может объединиться, каждый народ сможет привнести частичку своей культуры, своей веры, своей техники, и все они вместе восстанут против американского насилия, американского наступления и придут к лучшему будущему. Л.М. Можно ли считать, что Ваша концепция блока “Европа-Азия” смыкается с некоторыми тезисами евроазиатов, которые, исходя из геополитических соображений, хотят противопоставить континентальный блок американской океанской мощи? Р.Г. Я думаю, что можно так считать, потому что Евразия — это очень большой остров, самый большой в мире. А Европа — это только маленький полуостров на этом острове, и я думаю, что мы все заинтересованы это сделать. Но здесь не идет речь об изоляции или противопоставлении двух блоков. Я не являюсь сторонником системы изоляции. Речь не идет о том, чтобы пригвоздить всю Америку к позорному столбу. Мы видим, как в Латинской Америке рождаются движения совершенно замечательные: цивилизация тропиков в Бразилии, педагогика угнетенных, теология освобождения по всей Латинской Америке. И некоторые их тезисы смыкаются с тезисами и Ватикана, и ЦРУ. То есть мы не исключаем никого. Наши проблемы не могут быть решены военным путем. К сожалению, Соединенные Штаты обладают мощной техникой разрушения. Это они уже продемонстрировали в Ираке. Но в своем теперешнем экономическом положении Америка является страной, которая больше всех задолжала в мире. Сотни банков каждый год терпят крах. Америка живет больше спекуляцией, чем производством. Она экспортирует свою безработицу в Европу. Процветает она за сечт политики доллара, и это нельзя недооценивать. Л.М. Вчера на трибуне симпозиума за мир и против глобализации гегемонизма я представил тезис, который имел большой успех среди арабских и африканских делегаций: о необходимости бойкотировать американские экономические позиции в мире. Являетесь ли Вы сторонником такого бойкота? Р.Г. Америка, которая вдруг потеряет два миллиарда клиентов, станет обреченной на провал. Вот почему бойкот Соединенных Штатов, начиная от Кока-Колы и кончая Уолтом Диснеем, и в особенности, американскими фильмами, является основным элементом нашей битвы и нашей победы. Л.М. Как Вы представляете себе практическую организацию такого бойкота? Р.Г. Европа представляет вообще-то особый случай, так как до сегодняшнего времени она тоже находилась в лагере колонизаторов, а теперь она рискует быть колонизованной. Мне кажется, что для недавно колонизованных народов нужно, чтобы был новый Бандунг. Но такой Бандунг, целью которого было бы отказаться от любых покупок у Соединенных Штатов. Пусть мы будем покупать в Японии, Германии, Италии, Франции, если каких-то продуктов кому-то не хватает. Главное, чтобы из этого круга совершенно выпали Соединенные Штаты. Европе, я думаю, нужно выйти из Всемирной Торговой Организации, Всемирного Банка, Международного Валютного Фонда, выйти из всех тех организаций, которые являются символом американского господства. Даже ООН сохраняет какие-то архаические структуры, например, право вето, которое осталось со Второй мировой войны и является символом победы и привилегией только некоторых крупных держав. Л.М. Вопрос, который касается некоторых аспектов антиамериканизма. На симпозиуме в Триполи я высказал идею коалиции четырех континентов, то есть присоединения Европы к “третьему миру”, чтобы бороться против американцев. Что Вы думаете по этому поводу? Р.Г. Я не стал бы говорить о коалиции, потому что сам термин “коалиция” ставит эту проблему как бы в военные рамки. По моему мнению, эта проблема скорее политического характера. Она состоит в том, чтобы разрушить американский колосс на глиняных ногах, колосс по своим средствам, технике, армии, но со слабым звеном в лице экономики. Поэтому именно по ней нужно нанести удар. Я говорю не о коалиции, но о том, что нужно обратить идею эмбарго против них же самих. Эта идея недопустима в отношении стран, к которым она сейчас применяется, например, против Ирака, Ливии или Кубы. Л.М. Поговорим немного о Вашем прошлом. У Вас были крупные обязательства, когда Вы состояли во Французской компартии. Что определяло эти обязательства? Р.Г. Я думаю, те же самые причины, которые мотивируют сейчас мои обязательства в лагере теологов освобождения или в стане мусульман. Когда я стал мусульманином — примерно десять лет тому назад, — я получил в Саудовской Аравии премию Фисала, и заявил тогда: “Я вхожу в ислам с Карлом Марксом в одной руке и с Новым Заветом в другой, в том числе, с пророками Израиля.” Следовательно, в моей жизни нет ничего случайного, все идет закономерно. Я стал коммунистом в 1933 году, то есть в тот момент, когда капитализм находился в великом кризисе и когда Гитлер пришел к власти. Я выступил на стороне тех, кто сражался против фашистской диктатуры и против нищеты в мире. Я стал христианином по тем же самым причинам и в такой же момент. Я был одним из зачинателей марксистско-христианского диалога, не только в Европе, но также и в Канаде, США и других странах. А сегодня мои усилия как мусульманина направлены против интегристского извращения ислама. То есть, Вы видите, здесь есть определенная преемственность между моими обязательствами, которые я принял на себя, когда мне было 20 лет в рамках Французской компартии, и моими теперешними обязательствами. Моя самая большая радость заключается в том, что я остался верен своим мечтам, которые были у меня в двадцать лет. Л.М. Вчера мы вместе с Вами вспоминали Ваше посещение Советского Союза и Ваши беседы со Сталиным, с Ильей Эренбургом. Вы ведь знали их лично? Р.Г. Да и очень хорошо. Сталин даже однажды обедал со мной и, видите ли, смешная какая штука, мы говорили с ним о чем угодно, кроме политики. А Илья Эренбург мне очень помог, когда я жил в СССР. Я тогда защищал там диссертацию. Надо сказать, я был тогда уже доктором в Сорбонне и почетным доктором университета Турции. Эренбург очень помог мне иметь критический взгляд на все вещи, хотя сам он этого никогда не демонстрировал. Л.М. А как сейчас Вам видится сталинизм? Во многих случаях, и очень часто, Сталина представляли как второго Гитлера, как пугало. Но была также и историческая тенденция, в частности, во Франции и Бельгии, к некоей реабилитации сталинизма. Эта тенденция исходила от крайних левых и от национал-коммунистов. Очень кратко, не могли бы Вы сказать, что Вы думаете по этому поводу? Р.Г. Знаете ли, я написал на эту тему две книги. Это “Куда мы движемся?”, которая является краткой историей Советского Союза, а также одна из глав в мемуарах, где я рассказывал о своих злоключениях сталиниста при Хрущеве. Я думаю, что о любых вещах надо судить с исторической точки зрения. К сожалению, всегда ищут дьявола, чтобы оправдать трудности. Не то, что я думаю о Сталине как об ангеле или о святом. Мне кажется, что он совершил очень много ошибок, но Наполеон тоже совершил много и очень крупных ошибок, это был палач Европы, а сегодня он — в ранге героя. Не будем забывать, что Наполеон оставил Францию более маленькой, чем та, в которую он пришел. А сегодня он превращается в героя французской истории. Я думаю, что на фигуру Сталина нужно смотреть в историческом плане. В сущности, тогда была осада: вспомним, что железный занавес выдумали не русские, а Клемансо и Черчилль, которые говорили о необходимости натянуть занавес из железной проволоки и задушить Советский Союз голодом. А когда страна находится в осаде, то это совершенно не ведет к какой-нибудь терпимости. Действительно, в тот исторический период были ужасные отклонения, и я думаю, что с этой точки зрения, Сталин был плохим учеником Ленина. В одном из своих последних текстов, опубликованных в “Правде”, который можно действительно рассматривать как политическое завещание Ленина, тот писал о том, что пройдет 50-60 лет, прежде чем крестьяне на своем собственном опыте придут к коммунизму. Сталин же захотел сделать это за два года. В результате он уничтожил советское сельское хозяйство, которое и сейчас еще не поднялось. С другой стороны, когда Сталин говорил в 1931 году: “Если мы не будем производить 10 миллионов тонн стали в год, то меньше чем за 10 лет нас раздавят”, он был прав. Десять лет, то есть, 1941 год. Если бы он тогда не совершил то невероятное усилие, которое, действительно, с человеческой точки зрения, стоило очень дорого, мы бы сейчас жили еще в эпоху Освенцима. Л.М. В очерке, недавно опубликованном под названием “Путешествие на край нации”, Жан Даниель разделяет Ваш тезис — и наш тезис, — который говорит о том, что без национал-большевизма не будет эффективной борьбы против национал-социализма. Р.Г. Я думаю, что нужно судить о вещах с исторической точки зрения, но о каждой вещи — в свое время. Очень легко говорить задним числом: нужно было сделать то-то, не хватало того-то. К сожалению, дорога истории, как говорил Ленин, это не Невский проспект. И в определенных исторических условиях сначала нужно делать то, что необходимо, даже если это будет стоить больших человеческих усилий. Я считаю, что с человеческой точки зрения, сталинизм стоил нам очень дорого, но надо также сказать и о том, что если Европа свободна сегодня, так это благодаря Сталинграду. Л.М. Думаете ли Вы, что в однополюсном мире, который нам сегодня хотят навязать США, национальная идея и ее защита еще возможны? Р.Г. Я понимаю национальную идею в том смысле, что она является защитой культуры против американской антикультуры. И в этом ее суть и ее достоинство. На мой взгляд, задача состоит в том, что нации не должны искать средства подчинить одних другим, но наоборот: объединить свои усилия для того, чтобы создать то, что я называю “симфоническим единством мира”, привнося в это свою культуру, религию, технику и прочее. Вот по такому пути мы должны идти. Это не предполагает устранения различий — при условии, что эти различия не будут противопоставляться одни другим. Большим недостатком национализма XIX века, наследниками которого мы являемся сегодня, было постоянное противопоставление одних другим. И это привело к двум мировым войнам, где противостояли противоположные националистские тенденции — английская, немецкая, французская и русская. Но я думаю, что эта идея не первостепенна сегодня. Что нам сейчас необходимо, так это взять из наших культур рациональное зерно, постоянно имея в виду то, что мы должны объединять наши усилия, усилия различных наций, не отказывать ни одной из них в ее индивидуальности и считаться с ее вкладом в незападные культуры. Л.М. То есть Вы хотите сказать, что надо создать всемирный фронт против империализма, где бы уважалась специфичность каждого? Р.Г. Да, где были бы в цене все специфичности. Леви-Стросс сказал очень правильно: “Если мы будем отталкиваться от какого-то другого критерия, кроме технической мощи, то надо будет признать, что Индия обогнала Запад на 2000 лет. Если же мы будем судить по эстетическому критерию, то в пещерах Ласко рисовали также хорошо, как и Матисс в нашу эпоху.” Следовательно, когда речь идет о прогрессе, нужно быть очень внимательным и осторожным. В чем состоит прогресс? Является ли он только следствием увеличения мощи, способной разрушить природу и человека? Нет, я так не думаю. Вот почему мы не можем говорить о прогрессе однобоко и считать отсталыми народы, которые не разделяют чью-то концепцию, выработанную в определенных исторических условиях развития техники. НЕТ — РАСПРАВЕ НАД УЧЕНЫМ! “Разоблачая стремление сионистских кругов Израиля оправдывать свою бесчеловечную антиарабскую политику путем циничного использования трагедии Второй мировой войны, Роже Гароди действует сугубо в признанных рамках демократии и свободы слова и не заслуживает осуждения”. Об этом говорится в распространенном коммюнике Ассоциации журналистов Туниса в связи с проходящим в Париже судебным процессом по делу 84-летнего французского ученого, писателя и общественного деятеля Роже Гароди, который обвиняется в “оправдании преступлений против человечества”. Тунисские журналисты серьезно озабочены упорным жестким давлением, которое не перестает оказывать сионистское лобби на судей и на весь ход в целом этого более чем странного процесса, подчеркивается в документе. Необъяснимы также молчание и безразличие, воцарившиеся вокруг судилища со стороны прогрессивных кругов западных государств, в частности, Франции, которые ставят под прямую угрозу свободу совести, мнений и печати, сказано далее в коммюнике. Ассоциация призвала мировое сообщество оказать всестороннюю поддержку Р. Гароди, в том числе распространением его “неудобных для сионистов идей”, чтобы “показать их невинность всему миру и помочь писателю избежать расправы”. Роже Гароди, передает тунисское радио, — бывший член руководства Французской компартии. В 1970 году исключен из состава ее политбюро и в 1982 году принял ислам. Он автор более трех десятков политических трактатов и произведений, среди которых наиболее известны “Слово чести”, “Призыв к живым”, “Дело Израиля и Интегризм”. Вышедшая ровно год назад книга Гароди “Основные мифы израильской политики”, которая и привела ученого на скамью подсудимых, ставит под сомнение существование в нацистских концлагерях газовых камер и утверждает, что “миф об уничтожении гитлеровцами 6 миллионов евреев стал основной догмой, оправдывающей существование государства Израиль на территории Палестины”. Сам автор “категорически отвергает приписываемые ему обвинения в антисемитизме и оправдании преступлений против человечества”. В случае доказательства его вины автору угрожает год тюремного заключения и штраф до 300 тысяч французских франков (50 тысяч долл.). Именно такую сумму — пятьдесят тысяч долл. США — передала для Роже Гароди супруга президента Объединенных Арабских Эмиратов шейха Заида бен султана Аль Нахайяна. Указанные средства, сообщает тунисское радио, она подарила видному ученому, мыслителю, писателю и общественному деятелю в знак солидарности с ним и для его поддержки в связи с проходящим во Франции судебным процессом по его делу. Сам автор продолжает категорически отвергать приписываемые ему обвинения в антисемитизме и оправдании антигуманности, объясняя, что он лишь пытается “разоблачить стремление сионистских кругов Израиля оправдывать свою бесчеловечную антиарабскую политику путем циничного использования трагедии Второй мировой войны”. Ученый считает, что действовал исключительно в общепризнанных рамках демократии и свободы слова. Передавая для Роже Гароди деньги, первая леди Эмиратов выразила серьезную обеспокоенность упорным жестким давлением, непрестанно оказываемым сионистским лобби на судей и на весь ход этого более чем странного процесса, а также необъяснимым молчанием и безразличием со стороны прогрессивных кругов мировой общественности, правозащитников, интеллигенции. Супруга главы государства призвала мировое сообщество оказать всестороннюю поддержку известному ученому и писателю и помочь ему избежать сионистской расправы. Николай БАРАНЧУК ТУНИС Виталий Виталий Маслов РОДНАЯ КРОВЬ ( к итогам славянского хода ) ИТАК, СЛАВЯНСКИЙ ХОД МУРМАН — ЧЕРНОГОРИЯ завершен. Спасибо всем землякам, кто помог Славянский Ход осуществить. В первую очередь спасибо той, не назвавшей себя, женщине с паперти мурманского Свято-Никольского храма, которая подала нам накануне, выходящим из храма, — пожертвовала 50 тысяч рублей. Жертва Ваша, сестра, совершила вместе с нами поездку до самого дальнего края славянского, где у моря Адриатического, в черногорском городке Перасте служит в храме православном говорящий по-русски отец Радослав. Побывала вместе с нами Ваша бумажка-денежка, прежде много по рукам ходившая, близ таких святынь, в таких заветных для каждого из нас местах, о которых мне, грешному, и мечтать, казалось, нельзя было… Монастырь Цетиньский, где митрополит Черногорский и Приморский Амфилохий, приняв доставленный из Мурманска образок Иоанна Кронштадтского, благословил нас, каждого из ходоков, приложиться к мощам Иоанна Крестителя, к деснице его, хранимой здесь и хранящей эту землю… Патриарший монастырь в Болгарии, мерцающий редкими огнями в ночи высоко над Софией на горе, именуемой Витоша… Еще выше вознесен, но уже над морем Адриатическим, монастырь Ржевичи, где в молебне благодарственном вспоминал всех мурманчан добрейший отец Мардарий, где древний храм во время заутрени только что ходуном не ходил, штормом сотрясаемый… Глубоко в горах болгарских, среди скал неприступных — монастырь Дряновский, где митрополит Велико-Тырновский Григорий расположил нас на ночлег под смотрение брата Киприана. Здесь 120 лет назад двести болгарских повстанцев успешно стояли против восьми тысяч турок… Монастырь Печка Патриаршая в многострадальном для православных селе Косовом — самый крайний монастырь наш, совсем рядом, всего за одной горой, за Проклятой, широко гудит, сотрясая ту гору и уже перекатываясь через нее, океан инославный. И держат здесь оборону сильные лишь молитвой невесты Христовы, пришедшие сюда из многих земель славянских. После торжественного молебна перед чудотворной иконой Матери Божьей, писанной, по преданию, самим евангелистом Лукой, показала нам настоятельница монастыря матушка Феврония, а и что же хранимо здесь: усыпальницы тринадцати православных Святителей, в том числе семи патриархов… ХРАНИМЫ МОЛИТВОЮ ВАШЕЮ, с благословения епископа Симона, не приложив ни малейшего усилия к этому, мы, братья и сестры Ваши, были приняты и обласканы настоятелями всех подворий русской Православной церкви, на нашем пути бывших, удостоены бесед всеми высшими иерархами наших святых православных церквей — Святейшим патриархом Болгарским Максимом, Святейшим патриархом Сербским Павле, митрополитом Старо-Загорским Панкратием, духовным окормителем страдающего и любящего нас Приднестровья епископом Юстинианом и теми, кто упомянут был ранее. Ради того, чтобы пройти по земле Болгарии в составе нашего Хода, посвященного 120-летию освобождения ее от турецкого ига, прибыл в Болгарию наш, Русской Православной Церкви, митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим. Сразу несколько уважаемейших иерархов поднялись вместе с участниками Хода на высочайшую духовную и военную вершину Отечества нашего, на Шипку — митрополиты Питирим, Григорий, Панкратий, Представитель патриарха Болгарского архимандрит Гавриил, и раздольно и грозно качнулся здесь колокол памяти нашей — то в густых облаках, в суровом храме на легендарной вершине — прозвучали слова во славу России и беззаветных героев ее, во имя судьбоносного единения общероссийского и общеславянского, многократно прогудела под низкими сводами “Вечная память!” — Александру Николаевичу, императору российскому, Освободителю, воинам русским, финским, румынским, болгарским и всем другим, отдавшим жизнь за освобождение Болгарии… Ваш взнос ради успеха Хода Славянского, ваша жертва бесценная, была с нами около церкви в болгарском селе Шейнове, где много-много людей уже в сумерках ожидали нас. “Наконец-то вы, русские, пришли! — восклицали они сквозь слезы. — Почему вы забыли о нас?!” И становились на колени. Это Вам они кланялись, Вам целовали руку, не назвавшая себя сестра наша с паперти мурманского храма Свято-Никольского!.. Вместе с Вашей милостыней, в одном конверте, прошли по дорогам всех стран славянских православных еще две благославляющих вас милостыни. Незаметно положил мне в карман пачку болгарских рублей (”На дорогу! — Мало ли что?!”) старейший священник Белой России отец Виктор — настоятель храма Святого Александра Невского, что на старом воинском кладбище в Минске. Так же незаметно, тоже “на всякий случай” передал мне конверт в одном из монастырей владыко Питирим. Хранимы молитвами Вашими и всех, кто любит нас, мы, слава Богу, вернулись благополучно довольствуясь и обойдясь тем, на что, уходя, рассчитывали. А взнос Ваш, молясь за Вас, внесли мы как взнос благотворительный, на сооружение постоянного постамента под памятник Кириллу и Мефодию, что стоит в Мурманске на площади Первоучителей перед Областной научной библиотекой, пока на постаменте временном, равно как и взносы отца Виктора, владыки Питирима, мурманчанина Владимира Пеляка, Александра Попова из Скалистого и других. СПАСИБО ВСЕМ, КТО ПРИНИМАЛ НАС по дороге, будучи людьми светскими. Руководству Новгородской области и Новгорода, Борису Степановичу Романову — тому самому, нашему капитану-писателю, кто создавал в свое время единую мурманскую писательскую организацию и лелеял ее. Великому подвижнику на ниве славянской Игорю Георгиевичу Васильеву в Молдавии и президенту Приднестровья Игорю Николаевичу Смирнову, всему народу Приднестровья, борцу и мученику, перед которым мы, Россия, виноваты и грешны премного. Всем белорусам — от Союза Героев Советского Союза (есть такой!) до широкого Союза патриотической молодежи, руководству школ, университета, академии — всем, кто позволил нам столь массово и вольно вести беседы- дискуссии. Вот страна, от колхозника до президента, положившая себя на алтарь нашего единения. Мы просим, братья, прощения и у вас. Мы были среди вас как раз тогда, когда свершилось потрясшее всех злодейство — убили помощника президента — все равно что правую руку главе государства отрубили. Только мертвый мог не услышатОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com