Газета День Литературы 141 (5 2008) - Страница 19
Изменить размер шрифта:
***
Уже пошли проскальзывать морозы
Сквозь сонных рощ прозрачные дымки,
Где облака и птицы, и берёзы —
Штрихи одной задумчивой тоски.
Лишь в отдаленье прошумит машина,
И в тишине сомкнувшейся опять
Вдруг всё предстанет так непостижимо!
И ничего не нужно объяснять.
Лишь облака, дорога, запах дыма,
Холмы, река, грачиная ветла…
И тень зимы застыла нелюдимо
В косых созвездьях дальнего села.
***
Среди полей, среди чужих,
Среди дорог метельных долгих,
Я, словно лист, кружил, кружил
И вот остался без дороги.
И вот полмира замело,
И сквозь заносы манят, манят
Собачий лай, огни, село,
Изба в трескучей глухомани,
Где дух жилья, где теплота,
Где быт суров и прост, и весок,
Где женский смех и взгляд кота
Из-под тяжёлых занавесок.
Где детство чуткое моё
В метели ловит снова, снова
Мотивы странного её
Глухого голоса печного.
И я иду в который раз
На этот голос, этот древний,
Путём огней, страстей и глаз,
Путём предчувствий и прозрений,
Где буен мир и мглист, и чист,
И занесён наполовину.
И снежный вал, как лист, как лист,
Несёт меня через равнину.
ЗВУКИ
Я слышу печальные звуки,
Которых не слышит никто…
Стали ночи заметно короче,
В них тревожные ноты слышны,
Ночью псы подвывают по-волчьи
От предчувствия скорой весны.
Неспокойно. Тревога свежее
Там, где стынет свистящая мгла,
От натуги у ветра на шее
Проступает кривая ветла.
Слышу шорохи, скрежет уключин,
Тепловоза ночные гудки,
Ожиданьем чего-то измучен,
Слышу чьи-то ночные шаги.
В чьих-то вздохах — значение муки,
В чьих-то вскриках — испуг и тоска.
Всюду звуки, тревожные звуки…
А других и не слышно пока.
***
По темну — собачий вой,
По дороге — сыро.
Полыхнёт над головой
Месяц, как секира.
Полыхнёт, заворожит —
Веселись, коль весел,
Там, куда наш путь лежит,
Нет весёлых песен.
По темну, да от села
Месяц смотрит косо.
Жизнь прошла, иль не прошла? —
Не решу вопроса.
То ли пламя, то ли лёд;
Сушит или тает?
То ли яблоня цветёт,
То ли — отцветает.
Не хмельной, да сам не свой,
Не с войны, не с пира.
По темну — собачий вой,
По дороге — сыро.
***
Россия, я вижу — гонимы
Житьём продувным и худым,
Уходят твои пилигримы,
Глотая отечества дым.
Уходят, суровы и чисты,
Сквозь годы нужды и борьбы,
Где даже разбойничьи свисты —
Пророчества чьей-то судьбы.
Была ль ты святою? Едва ли.
Здесь мало пророчеств одних.
Здесь прежде святых убивали,
А после молились на них…
***
Перед метро, толпясь, народ валит,
Стучат ботинки, цокают сапожки,
Хрипят меха на старенькой гармошке,
Закрыв глаза, играет инвалид.
Он слеп и сух. Что чудится ему?
На мокрый лоб седая прядь прилипла,
А он поёт прерывисто и хрипло
Про журавлей, про степь, про Колыму,
Про горе вдов и удаль Ермака,
Про облака, про тонкие берёзы…
И все смешалось: радости и слёзы,
И гнев, и боль, и нежность, и тоска…
И шум толпы стихал перед слепцом.
На шее дулась от натуги жила,
И смерть свои печати наложила,
И жизнь трудилась над его лицом.
Был трудный путь ему Россией дан,
Где много зла, а радости немножко.
Хрипела жизнь, как старая гармошка.
А позади и фронт, и Магадан.
А он слепой и все отдавший ей,
И позабывший, как она жестока,
Среди людского смутного потока
Играл и пел о Родине своей.
ЛЕШИЙ
Ночь в июне звёздна и быстра,
Отдыхай, да голову не вешай.
Жарко пляшут тени у костра,
Да шуршит, подкрадываясь, леший.
Ох, как он сегодня осерчал,
И совсем не шуточно, похоже:
То в дупле по бабьему кричал,
То стращал, показывая рожи.
Ты, чудак, постой, не голоси,
А смотреть на страхи нам не ново,
Всем найдётся место на Руси,
Всем найдётся ласковое слово.
Ты скажи-ка, леший, не тая:
Иль грустишь по ведьме синеокой?
Ты устал, должно быть, как и я,
Как и я, такой же одинокий.
И совсем опешив от добра,
Он затихнет, смахивая слёзы,
И пойдёт шататься до утра,
Обнимать осины и берёзы.
А когда забрезжит — чудеса!..
На луга цветущие взгляните:
Там сверкают слёзы и роса,
Да зари малиновые нити.