Газета День Литературы 141 (5 2008) - Страница 18
Изменить размер шрифта:
РОЖДЁННЫЙ В МАЕ
Нас носят черти по чужим пределам,
Нас бесы кружат где-то далеко,
Ни нам нет дела, ни до нас нет дела,
Рождённый в мае мается легко…
Не замечаем боли и страданий,
Не различаем дня в слепой ночи,
Не оправдает, мама, ожиданий —
Рождённый в мае, кайся и молчи.
Но бьётся сердце майское в тревоге,
И нет покоя в маятной тоске
Душа на воле, а судьба в остроге,
Рождённый в мае, — жизнь на волоске.
Мы ищем что-то алчно и упрямо,
И нет покоя и терпенья нам…
Мы возвращаемся с чужбины, мама,
К гробам родным, к угасшим очагам.
Но только нам есть Свыше назначенье,
И есть свобода даже на цепи,
Рождённый в мае, не проси прощенья,
Рождённый в мае, майся и терпи.
ГРЁЗА
Будто Тютчев, угрюмый старик, вдруг из гроба восстал,
По-державински хмуря набрякшие виевы веки…
"Поднимите мне веки!" Подняли. И он простонал:
"Просыпайтесь ужо… Хватит спать, человеки!"
И Россия проснулась, и тихо плечом повела,
И куда-то Америка вдруг провалилась, паскуда,
И Господь прослезился — благие творятся дела,
И не верилось Господу в светлое дивное чудо.
И какой-то там флот в наших ласковых водах тонул,
Может, "пятый", а может, "шестой" — нам считать несподручно,
И какой-то антихрист стенал и визжал меж акул —
И смотреть на него было тошно, нелепо и скучно…
Будто Тютчев очнулся от сна гробового и встал…
Будто вспомнил Господь про детей своих глупых и блудных…
Час настал… или, может, ещё не настал…
Трудно вспомнить. И грезить несбывшимся трудно…
Владимир Шадрин
ПОЗДНИЙ ГОСТЬ
АППАССИОНАТА
Ночь, устремляясь к своему концу,
Коснулась крыш мерцающим надрезом,
И потекла прохлада по лицу,
А где-то по визгливому кольцу
Провёл трамвай пронзительным железом.
А я не спал. Предутренняя мгла
Сдавила сердце неподъёмной думой.
Земля, как будто, музыки ждала,
Казалось, в ней мерцали зеркала,
А в зеркалах плескался свет угрюмый.
Казалось, сердцу мглы не одолеть,
Что тяжкой думы не осилит разум,
Что свет и тьма, как будто жизнь и смерть,
Как будто жизнь и смерть, явились разом.
И ожиданье озарилось вдруг
Таинственным восшествием мажора,
Как будто кто-то в роли дирижёра
Возвысил солнце мановеньем рук.
И заалело! Где-то высоко
Зажгла огонь бетховенская нота…
Туман в низинах — словно молоко,
А по верхам порывисто, легко
Уже пошла громадина восхода.
САД
Сад закипел под натиском зари.
Какая мощь, какая мудрость в этом!
Здесь каждый плод подсвечен изнутри
Каким-то чистым, выстраданным светом,
Здесь, продолжая вечную борьбу,
Столкнулась с тьмою солнечная масса.
Давай, земля, раскручивай судьбу
На каруселях Яблочного Спаса!
Чтобы в сердцах, как в яблоках тугих,
Рождался свет, чтоб мрака не бояться,
Чтоб горевать над бедами других,
А над своими бедами смеяться!..
Близка зима. Слабеет голос мой.
Но я прожил достаточно на свете,
Чтоб научиться сумрачной зимой
Слагать стихи о яблоках и лете,
Под звук метели, глядя на огонь,
В нём узнавать бушующее лето,
Где сад раздвинул в яблоках гармонь.
Пусть будет так! И свято будет это…
***
А ночь начнет стонать и плакать.
Ночник, бессонница, часы…
А за окошком хлябь и слякоть
В осенних отблесках грозы.
А за окошком жуть такая,
Что вдруг представлю, трепеща,
Как холод, струями стекая,
Шуршит по вороту плаща,
Как ветки мечутся пружинно,
Как тяжко воют провода,
Как одинокая машина,
Швыряет тьму туда-сюда,
И как перрон уходит пестро
Сквозь тепловозные гудки…
И вдруг представится так остро:
Как мы ранимы и хрупки!
И вдруг откроется так ясно,
Что жизнь, наверное, прошла,
И так мучительно и страстно
Душе захочется тепла!
Так заболит, что не замечу
Я, наваждение гоня,
Как что-то холоду навстречу
Из дома вытолкнет меня.
ГЛУШЬ
Какая глушь! Предзимнюю тревогу
Скрипуче ворон выдал и умолк,
А человек высматривал дорогу,
И пёс на глушь прищурился, как волк.
Река зеркал ещё не погасила,
От холодов прозрачная до дна.
И стало ясно, что не в буйстве сила,
А вот в такой суровости она,
Где пёс, как тень, бежит за человеком
Через глухие мрачные места.
И равнодушно потянуло снегом
Со стороны Уральского хребта.
Как незнакомо! Неисповедимо.
Лишь ты да глушь, да между вами Бог.
И пёс почуял легкий запах дыма,
И ткнулся носом путнику в сапог.