Гарри Поттер. Полная коллекция - Страница 9
– Ага, вот и Гарри! – воскликнул великан.
Гарри взглянул в суровое, дикое, темное лицо – и увидел вокруг глаз-жуков добрые морщинки. Великан улыбался.
– А я тебя вот таким помню, – показал руками он. – Скажите-ка: вылитый папаша, а глаза мамкины.
Дядя Вернон сипло втянул в себя воздух.
– Я требую, чтобы вы немедленно покинули этот дом, сэр! – вскричал он. – Это проникновение со взломом!
– Дурслей, дурындас, помолчи, – отмахнулся гигант. Он перегнулся через спинку дивана, отобрал у дяди Вернона ружье, с легкостью завязал его узлом и зашвырнул в дальний угол.
Дядя Вернон жалко пискнул – как мышь, на которую наступили.
– Короче, Гарри, – заговорил великан, отворачиваясь от Дурслеев, – с день-рожденьем тебя! Я тут притаранил кой-чего, только, кажись, сел на него по дороге – ну да ладно, все одно вкусно.
И вытащил из внутреннего кармана черного плаща слегка помятую коробку. Гарри дрожащими руками открыл ее и обнаружил внутри большой липкий шоколадный торт, на котором зеленой глазурью было выведено: «С днем рождения, Гарри!»
Задрав голову, Гарри посмотрел в лицо огромному человеку. Он хотел сказать спасибо, но это слово потерялось где-то на пути ко рту, и вместо «спасибо» он прошептал:
– Вы кто?
Великан хохотнул:
– Точно, не познакомились. Рубеус Огрид, хранитель ключей и вообще всех угодий «Хогварца».
Протянув громадную ладонь, он вобрал в нее руку Гарри до самого локтя и потряс.
– Ну, как с чайком-то? – напомнил он, потирая руки. – Кстати, и от чего покрепше тоже не откажусь.
Его взгляд упал на пустой очаг, где валялись съежившиеся пакетики из-под чипсов. Он фыркнул и склонился к очагу. Никто не заметил, что он такое сделал, но буквально через секунду за решеткой уже полыхал огонь. По отсыревшей хижине разлился уютный свет, и Гарри обдало теплом, словно он очутился в горячей ванне.
Гигант развалился на диване, который изрядно просел под его весом, и принялся выкладывать из карманов плаща всякую всячину: медный чайник, упаковку сарделек, кочергу, заварочный чайник, несколько щербатых кружек и бутылку янтарной жидкости, к которой основательно приложился, прежде чем заняться ужином. Вскоре в хижине аппетитно запахло сардельками – те весело потрескивали на огне. Пока Огрид трудился, все молчали, но, стоило ему снять с кочерги первые шесть сочных, пахучих, слегка подгоревших сарделек, Дудли встрепенулся. Дядя Вернон предостерег:
– Не бери у него ничего, Дудли!
Гигант презрительно фыркнул.
– Твоего кабанчика, Дурслей, больше откармливать ни к чему, так что угомонись.
И он протянул сардельки Гарри. Тот проголодался невыносимо и уж точно в жизни не ел ничего вкуснее, но все равно не сводил глаз с великана. А поскольку никто ему ничего не объяснял, он решился спросить сам:
– Извините, я так и не понял. Кто вы?
Гигант основательно отхлебнул чаю и утер рот рукой.
– Зови меня Огрид, – сказал он, – как все. Я уж говорил, я – хранитель ключей в «Хогварце». Про «Хогварц» ты, яс’дело, знаешь.
– Мм… нет, – признался Гарри.
Огрид остолбенел.
– Извините, – быстро добавил Гарри.
– Извините? – рявкнул Огрид, обращая грозный взгляд к Дурслеям, которые съежились и попятились в темноту. – Это уж ихнее дело – извиняться! Ну, письма до тебя не доходили, ладно. Но чтоб ребенок не знал про «Хогварц» – тут прям хоть караул кричи! Сам-то ты чего, никогда не интересовался, где твои предки всему обучились?
– Чему – всему? – не понял Гарри.
– ЧЕМУ ВСЕМУ? – громовым раскатом повторил Огрид. – А ну-ка обожди-ка!
Он вскочил. В ярости он, казалось, заполнил собой всю лачугу. Дурслеи вжались в стену.
– Это ж как же прикажете понимать?! – зарычал Огрид. – Стало быть, этот мальчонка – вот этот вот самый – не знает ничего – ничегошеньки – НИ ПРО ЧТО?!
Это уже чересчур, подумал Гарри. Он, в конце концов, ходит в школу, да и оценки у него неплохие.
– Ну, кое-что я знаю, – вмешался он. – Считать умею и прочее.
Огрид только отмахнулся:
– Про наш мир, я имею в виду. Твой мир. Мой мир. Мир твоих родителей.
– Какой мир?
Видно было, что Огрид готов взорваться.
– Дурслей! – грозно пророкотал он.
Дядя Вернон мертвенно побледнел и прошептал что-то вроде «тыры-пыры».
Огрид потрясенно смотрел на Гарри.
– Но должен ж ты знать про мамку с папкой, – сказал он. – Они же знаменитые! И ты сам – знаменитый!
– Что? Мои… мои мама и папа… они разве знаменитые?
– Не знает… не знает… – Огрид, запустив руку в волосы, ошарашенно уставился на Гарри. – И тебе не сказали, кто ты есть? – спросил он после долгой паузы.
Дядя Вернон вдруг набрался храбрости.
– Замолчите! – потребовал он. – Немедленно замолчите, сэр! Я запрещаю рассказывать мальчику что бы то ни было!
Человек и похрабрее Вернона Дурслея дрогнул бы под свирепым взором, которым наградил его в ответ Огрид; когда же великан заговорил, каждый звук буквально вибрировал от гнева.
– Ему не сказали? Не сказали, что было в письме, которое оставил при нем Думбльдор? Да я сам там был! Сам все видел! Яс’ те, Дурслей? И ты все годы скрывал?
– Что скрывал? – возбужденно спросил Гарри.
– МОЛЧАТЬ! ЗАПРЕЩАЮ! – в панике завопил дядя Вернон.
Тетя Петуния задохнулась от ужаса.
– Ой, да увяньте вы оба, – презрительно бросил Огрид и провозгласил: – Гарри! Ты – колдун.
В лачуге повисло молчание. Только слышно было, как грохочет море и свищет ветер.
– Я – кто? – ахнул Гарри.
– Колдун, яс’дело, – повторил Огрид и вновь плюхнулся на диван, со стоном просевший еще ниже. – И оченно неплохой, ежели чуток натренируешься. С такими предками кем тебе еще быть? Короче, давай-ка уже прочитай письмецо.
Гарри протянул руку к вожделенному желтоватому конверту, адресованному «Море, Лачуга на скале, Жесткая половица, мистеру Г. Поттеру». Он развернул письмо.
Директор: Альбус Думбльдор
(Орден Мерлина первой степени, Великий Влшб., Гл. Колдун, Верховный Авторитет, Международная Конфедерация Чародейства)
Уважаемый мистер Поттер!
С радостью извещаем, что Вы приняты в Школу колдовства и ведьминских искусств «Хогварц». Список необходимой литературы и экипировки прилагается.
Начало занятий – 1 сентября. Ожидаем ответную сову не позднее 31 июля.
Искренне Ваша,
В голове у Гарри вспыхнул фейерверк вопросов – не поймешь, с какого начать. После некоторого раздумья он пролепетал:
– А что значит – «ожидаем ответную сову»?
– Ах ты, гангрен скоротечный, чуть не запамятовал! – воскликнул Огрид, хлопая себя по лбу с такой силой, что перевернул бы и груженую телегу; затем из очередного кармана он извлек сову – настоящую, живую, встрепанную сову, – длинное перо и пергаментный свиток. И, высовывая от усердия язык, нацарапал записку, которую Гарри прочитал вверх ногами:
Уважаемый профессор Думбльдор!
Вручил Гарри письмо.
Завтра едем за покупками.
Погода кошмарная.
Надеюсь, Вы здоровы.
Великан скатал послание и отдал сове. Та сжала записку в клюве. Огрид отнес сову к дверям и швырнул наружу, в непогоду. Затем вернулся и сел на диван с таким видом, будто ничего особенного не совершил – вроде как поговорил по телефону.
Гарри осознал, что стоит с широко раскрытым ртом, и поспешно его захлопнул.
– О чем бишь я? – начал Огрид, но тут дядя Вернон, по-прежнему пепельно-серый от волнения, но ужасно сердитый, шагнул на свет и выкрикнул: