Гарпунер (СИ) - Страница 22

— Темно тут товарищ замполит, ударился случайно — стал оправдываться я, но замполит мне не дал договорить.

— Аккуратнее надо Виктор! Ты давай, сходи, наверное, в лазарет, но на собрание не опаздывай! Сегодня надо принять решение.

Ага, там меня в лазарете и закопают, прямо между коек и в стальную палубу, подумал я, но возражать не решился. Нужно рвать от сюда когти, пока начальство чем ни будь ещё не озадачило.

Сегодняшнее партийное собрание было уже похоже на вакханалию людоедов. Только сегодня ночью к «Алеуту» подошёл пакетбот и привёз прессу, на нашу беду, статьи там были как раз про Владивосток и объявлено о завершении следствия по очередному делу «правотроцкистского блока». Наше собрание, состоящие казалось из адекватных (по отдельности) людей, требовало расправ и крови. Газеты зашлись в извержении потоков ненависти и проклятий. Были опубликованы стенограммы открывшегося в Москве процесса. Смертные приговоры всем подсудимым вызвали приступ кровавой эйфории…

Сегодня взял слово и замполит, в отличие от многих, он говорил по-деловому и конкретно, комиссар флотилии не позволил себе опуститься до истеричных призывов к «бдительности» и скоропалительному выявлению «врагов народа».

— Приказ капитан-директора обязывает нас закончить ремонт китобазы через неделю. Мы, большивеки, не согласны с этим, так как считаем, что ремонт можно закончить быстрее! Вот вы правильные вещи говорите товарищи, ну а делом доказать, что коммунист готов идти до конца вы почему не хотите? Сегодня я был на месте аварийных работ, и никого из вас я там не увидел! Только один человек там трудился, наравне с механиками и аварийной командой! Молча, без лишних слов просто пошёл и стал помогать! Виктор Жохов, которого мы не так давно приняли в кандидаты! Получил там травму, но работу продолжил! Почему же вы не там?! Предлагаю завершить собрание и продолжить его только после устранения аварии! За дело товарищи!

Все эти деятели только мешали механикам и матросам, но уже через полчаса партсобрание в полном составе трудилась в трюме и на аварийном участке. Я же, как пострадавший, от работ был отстранён замполитом и читал привезённые газеты — волосы на моей голове поднимались от тихого ужаса.

Маховик репрессий во Владивостоке набирал ход. Из газет, я узнал, кого «взяли», а над кем нависла зловещая тень. Арестован управляющий Крабоморзвертреста, начальник политотдела треста и секретарь парткома, председатель облисполкома, секретарь горкома… Городская партконференция опубликовала обращение к вождю всех народов: «…Но мы признаем, товарищ Сталин, что еще многое не сделали, чтобы до конца претворить в жизнь Твои указания… У нас недостаточно быстро проходит ликвидация последствий вредительства, плохо выполняются хозяйственные планы, до конца не доведена очистка своих партийных рядов от замаскировавшихся врагов народа». Зря я конечно читать это всё начал — меньше знаешь, крепче спишь! Не читайте советских газет товарищи, если хотите душевного спокойствия…

Дела же на «Алеуте», шли с большим скрипом. Одного старания, команды явно не хватало, для заделки пробоин использовался обычный цемент, и быстро набирать прочность он категорически не хотел, несмотря на взятые партколлективом обязательства. Уголь заканчивался. «Энтузиаст» и «Авангард» уходили на охоту каждый день, но при этом угля нам отсыпали «впритык». Мы больше не могли себе позволить идти далеко и искать китов в перспективных местах. Блуждание вдоль побережья Камчатки, недалеко от стоянки базы, особых успехов нам не приносило. В день на переработку доставлялось два-три кита, что конечно было несравнимо с тем, как мы работали раньше. Требовалась срочно пополнить запасы «Алеута», а для этого необходимо было осуществить переход в бухту «Проведения». Обстановка накалялась, руководство вело активную радиопереписку с Владивостоком, требуя доставить уголь прямо к стоящему на ремонте «Алеуту», пока им не разрешали взять семьсот тонн с проходящего мимо углевоза «Уэлена». Что такое семьсот тонн? Для маленького китобойца неподъёмный груз, а для плавучего завода, который ещё и является «маткой» для судов своей флотилии — капля в море. Но тем не менее, угля теперь хотя бы ненадолго, но хватало.

«Уэлена» была загружена не только углём. Пароход был забит заключёнными и конвоем.

От капитана углевоза, который был знаком с нашим, мы теперь знали о необычном оживлении на линии Владивосток — бухта Нагаева. За короткую летне-осеннюю навигацию в эту северную охото-морскую бухту, теперь доставляли бесчисленные тысячи заключенных. Для этой цели Дальстроем фрахтовались пароходы, трюмы которых сразу же переустраивались на тюремный манер — с решетками, запорами, нарами. За прибрежным увалом, в котловине, как на дрожжах, говорят, рос новый город Магадан, а из него на север гнали этапами невиданное множество людей — на таежные прииски, в ледяные штольни рудников — за желтым колымским золотом. От былой весёлости на плавбазе и китобойцах не осталось ничего. Все ходили мрачные и задумчивые.

Через неделю «Алеут» тронулся в путь. Все пробоины были надёжно заделаны, бетонные ящики держали напор воды, и можно было продолжать промысел, но прежде, нас ждала военно-морская гавань, устроенная для снабжения кораблей советского флота в маленькой бухте «Комсомольской», которая как раз и располагалась в огромной бухте «Проведения».

Как обычно, мы шли замыкающими в колонне. На море опять опустился туман, гнетущая атмосфера, напряжение трудного перехода и неизвестность, в которую мы идём, делали наш путь не радостным.

Кому это было бы на руку? Конечно, врагам народа. И кто, как не они, устроили так, что флотилия свернула работу? В «Провидении» в бункере нам отказали… Взятого с «Уэлена» угля на долго не хватило. Мы простояли в «яме» семь дней, а потом каким-то чудом наш капитан-директор раздобыл разрешение на загрузку полутора тысяч тонн угля и получил распоряжение перебазироваться в Петропавловск, куда обещали доставить припас.

Снова мы в пути, но теперь идём обратно вдоль Камчатских берегов. Все понимают, что это конец. План мы так и не выполним. На море шторма, а киты ушли. Отдельные экземпляры, которые встречаются нам иногда на пути, безжалостно истребляются, в отчаянной попытке наверстать упущенное.

— Чего-то будет… — грустно говорит мне Толик, когда мы с ним вдвоём сидим в бочке, в отчаянной попытке найти «попутных» китов — как думаешь, Витя?

— Тебе-то чего переживать? Пусть у начальства голова болит — ворчу я в ответ — ты марсовый, от тебя ничего не зависит, а то, что что-то будет, даже не сомневайся. Пока мы были в рейсе, всё начальство почти во Владивостоке сменилось, и нам тоже прилетит, к гадалке не ходи.

— Может наверстаем? — обреченно спрашивает меня Толик.

— Да как тут наверстаешь-то?! — в отчаянии махнул я рукой — ты китов видишь? И я тоже нет! А нам до выполнения плана нужно набить ещё больше шестидесяти! «Трудфронт» на ремонте, мы без угля, и максимум на что мы можем рассчитывать, это на охоту в «Авачинском» заливе, и то, из Петропавловска туда будем ходить. А там китов нет! Мы же от туда потому и ушли! У нас месяц остался, и если даже, это по самым лучшим прогнозам, будем добывать по три кита в день, то не успеем!

— Ну так-то да, конечно — грустно соглашается со мной Толян — план в полтора раза увеличили в этот сезон, если бы он такой же как в прошлом оставался, мы бы как раз успели.

— Если бы у бабки был хер, она бы дедкой была! — зло отвечаю я Толяну — всем на это похер. План мы не выполним, это факт! Ты вот чего нагнетаешь?! Смотри давай, китов ищи! Нудишь тут мне на ухо, без тебя тошно!

В Петропавловске «Алеут» встал. Угля не было. Как я и предполагал, теперь на промысел нам пришлось выходить из этой бухты.

Наше начальство стало готовить подушку безопасности для своих задниц загодя, понимая, что по возвращению во Владивосток с них спросят, как с полноценных. Я ощущал это, на партсобраниях, которые теперь проводились практически ежедневно. Сейчас речи замполита и ставшего присутствовать на собраниях капитан-директора, сводилось только к одному. С двадцатых годов, в виду вредительских и откровенно враждебных действий уехавшего в лагеря бывшего начальства, они якобы вволю насмотрелись на всякие хозяйственные несуразицы, и теперь понимают, в какую непомерную цену иной раз обходится малограмотная ретивость бездарных чиновников-вредителей. К ней они, в частности, относил и ничем не оправданный ежегодный рост плана убоя китов. За каких-то пять лет он подскочил в два с половиной раза, и при этом никто не задумывался: а что же будет через пять-десять лет? Последнее время, наблюдая ход промысла в районах моря, еще недавно изобиловавших, китами, наше начальство якобы начинало понимать, что главк ошибся в расчетах на долголетнюю щедрость природы. Почти полностью исчезли синие киты-блювалы. Резко уменьшились встречи с финвалами и горбачами. Правда, удалось почти удвоить число загарпуненных кашалотов. Но ведь завтра и кашалотов станет меньше. Наши партсобрания составляли протокола, решения и обращения к вышестоящему начальству, а я чувствовал своей задней точкой, что моё участие в этих сборищах, добром не кончиться.