Гарем - Страница 4

Джанет тем временем продолжала:

– Вот взгляни. – Она натянула спереди юбку, показывая, какие у нее широкие бедра. – Бабушка говорит, что я просто создана для того, чтобы быть матерью. Такого же мнения брат Дундас и падре Джиан.

– К черту твою бабушку и болтунов священников! К черту! – гневно воскликнул Патрик. – Я не допущу, чтобы ты вышла замуж в четырнадцать лет! Что ты вообще знаешь о браке?! Только не надо мне цитировать Катехизис! Ты думаешь, что семейная жизнь – это бесконечные праздники и охотничьи забавы? Так вот, поверь мне, дорогая: все совсем не так. Как только ты выскочишь замуж, первой твоей задачей будет родить наследника. И после этого ты будешь рожать и рожать, ибо наследник должен быть окружен братишками и сестренками. А тебе известно, что такое беременность? При первых же ее признаках тебя будут запирать от всего мира и ты будешь жить хуже монашенки. Что же до Руди, то с ним будешь видеться весьма редко. Разве что только в постели.

– Это не так! – горячо возразила Джанет и даже топнула ногой. – Руди – настоящий джентльмен!

– Это сейчас, пока он за тобой ухаживает. Но стоит только вам пожениться, все изменится в одночасье. А когда ты забеременеешь и у тебя начнет увеличиваться живот, он мгновенно предпочтет тебе какую-нибудь смазливенькую девчонку, вроде той, что стоит сейчас за дверью.

– Я забеременею от него, – мрачно пригрозила Джанет. – Тогда у тебя не останется иного выбора, кроме как поженить нас.

Патрик Лесли схватил свою своенравную дочь за плечи и уставился на нее горящими глазами. Его крепкие пальцы сильно вдавились в ее нежную кожу.

– Со мной нельзя разговаривать таким тоном, мисс, – тихо, но от этого не менее страшно произнес он. – Если еще раз вздумаешь угрожать мне, я отправлю тебя обратно в Шотландию с первым же кораблем. В монастырь. И плевать, будешь ты к тому времени беременна или нет. Ты света белого не увидишь и просидишь там до конца своих дней. Думаешь, Руди будет тебя ждать? Да он сразу же женится на ком-нибудь из рода Медичи или на тулузской принцессе. – Патрик отпустил свою упрямую дочь, но тут же мягко коснулся ее лица и посмотрел на нее уже совсем другим взглядом. – О Джан! Мы так мало пожили вместе, почему ты хочешь так рано меня покинуть?

– Но ведь я женщина.

– Всего лишь два месяца, – фыркнул он.

– О, ты невозможен! – воскликнула дочь, краснея.

Патрик рассмеялся:

– Ну будь по-твоему, лиса! Я пойду тебе навстречу, но лишь в том случае, если мой лекарь, осмотрев тебя, признает, что ты готова к замужеству. В этом случае помолвка будет назначена на следующее Рождество, как того хочет герцог Себастьян.

Джанет просияла.

– Но, – продолжал Патрик, – свадьба все равно состоится, лишь когда тебе исполнится пятнадцать.

Джанет подобрала полы юбок и закружилась по комнате.

– Спасибо, папа! Спасибо! Побегу рассказать бабушке Мэри и Адаму! – Чмокнув отца в щеку, она выбежала из комнаты. За дверью ждала брюнетка. Увидев ее, Джанет бросила: – Теперь можешь войти.

День, на который была назначена помолвка, выдался удивительно ясным, теплым и солнечным. На дворе стояло шестое декабря – день Святого Николая.

Проснувшись, Джанет не сразу поднялась с постели, решив немного понежиться. Она чувствовала большое волнение и одновременно страх. Все-таки такой шаг в жизни.

В полдень отец отведет ее под руку в кафедральный собор Аркобалено, где епископ официально обручит их с Руди. А в свою пятнадцатую годовщину – ждать оставалось всего два года и шесть дней – она станет его женой. В счастливом предвкушении этого Джанет даже поежилась.

В комнату вошла ее служанка Флора и мягко позвала:

– Пора вставать, мисс. Вас ждет ванна.

Она помогла девушке подняться с постели и снять ночную рубашку. Пробежав босыми ногами по холодному плиточному полу, Джанет встала в корыто. Вода была напоена ароматом розы. Флора, строгая женщина, которая была приставлена к Джанет, когда той исполнилось четыре года, принялась энергично растирать тело девушки, потом велела ей выпрямиться в полный рост и окатила с головы до ног ушатом воды. После этого насухо вытерла ее полотенцем и постригла ногти на руках и ногах.

В комнату вошла Мэри Маккей в сопровождении двух служанок, которые несли подвенечное платье Джанет. Это был ее первый взрослый наряд. Девушка торопила служанок, помогавших ей одеваться. Мэри издали любовалась внучкой. «В ней решительно ничего нет от Мэг, – подумала она. – Джанет вся пошла в Лесли».

Посмотрев на свое отражение в зеркале, юная леди Джанет Лесли лишний раз убедилась в том, что красива. Платье было из плотного белого шелка с глубоким вырезом на груди и длинными ниспадающими рукавами. Под ним на ней были низкий лиф и нижняя шелковая юбка. Верхняя юбка держалась на жестком каркасе и была расшита золотыми цветами. Она разделялась на две половины, между которыми выглядывал нежный шелк. У талии была приколота золотая брошь с алмазами и топазами – подарок от Руди к их помолвке.

Флора накинула ей на плечи бархатную пелеринку цвета топаза. Бабушка расчесала внучке волосы, которые по традиции были распущены, дабы показать, что Джанет девственница. Наконец, на голову девушки водрузили маленький чепчик в виде золотой круглой сетки.

Патрик Лесли, надевший по такому торжественному случаю костюм из темно-зеленого бархата, испытал нечто вроде сожаления, увидев свою дочь. «Черт бы побрал этого Джеймса Стюарта! – подумал Лесли. – Если бы не он, этой помолвки бы не было…» Впрочем, в глубине души граф понимал, что дело не в нем и даже не в Рудольфо ди Сан-Лоренцо. Рано или поздно ему все равно пришлось бы расстаться с дочерью. Он утешался лишь тем, что до свадьбы еще почти два года.

– Ты очаровательна, моя милая, – сказал он.

Джанет улыбнулась и, взяв отца под руку, пошла вместе с ним к ожидавшим их лошадям.

Для декабря в тот день было очень жарко и влажно. Даже толстые каменные стены кафедрального собора не спасали от духоты. К тому же старый епископ затянул сегодня какую-то особенно длинную речь. Джанет благодарила Бога за то, что догадалась не назначать на сегодня мессу, сказав, что это следует отложить до свадьбы.

Но наконец эта пытка закончилась, они с Руди подписали бумаги, официально делавшие их женихом и невестой. Покинув собор, они на минуту остановились на верхней ступени широкого крыльца. Изящная девушка с золотисто-огненными волосами и высокий красивый юноша. Восторженными криками их приветствовала собравшаяся толпа граждан Сан-Лоренцо. Виновники торжества были настолько молоды, красивы и невинны, что сразу же покорили сердца людей.

На загорелом лице Руди появилась улыбка.

– У меня для тебя подарок, – проговорил он.

– Подарок? Но я думала, что брошь…

– Брошь брошью. Дань традиции. Но я кое-что выбрал и самолично.

Она улыбнулась:

– Что же?

– Сюрприз, – ответил Руди. Они спустились с крыльца, и он подсадил ее на лошадь. – Увидишь, как только вернемся во дворец. Уверяю тебя, что прежде ты не видела ничего подобного. Тебе будут завидовать все женщины Сан-Лоренцо.

Они стали подниматься вверх по склону холма к дворцу, где их ждали с поздравлениями многочисленные члены семейства герцога, духовенство и местная знать.

Спустя какое-то время они наконец остались в узком кругу. Руди обнял невесту за талию:

– Я уже говорил тебе, как я люблю тебя сегодня, cara mia?[4]

– Только сегодня?

– Нет, вообще, любимая. – Он поцеловал ее в мочку уха.

Она покраснела, а Руди рассмеялся:

– После нашей официальной помолвки ты как будто стала еще застенчивей. Просто очаровательно!

– Рудольфо, – раздался зычный голос герцога, – по-моему, самое время поднести Джанет подарки.

Герцог хлопнул в ладоши, и в зал потянулись слуги, неся на подносах свертки и букеты. Каково же было удивление всех собравшихся, когда вдруг Джанет, никого не стесняясь, совершенно по-детски взвизгнула от восторга.