Гангутское сражение. Морская сила - Страница 4

Барон, адмирал Кристиан Анкерштерн обычно приглашал в свой уютный особняк старинных приятелей — вице-адмиралов Карла Нумерса и Густава Шеблада.

Расположившись в полутемной, освещенной несколькими свечами гостиной, подле ярко пылающего огня в камине, моряки, смакуя, отпивали ром из пузатых бокалов и не торопясь вспоминали примечательные случаи из морской жизни на подопечных кораблях и фрегатах в минувшей кампании, а кроме того, откровенничали о том, чего не полагалось высказывать вслух в стенах королевской Адмиралтейств-коллегий.

Собеседники впервые сошлись вместе после долгого перерыва. В минувшую кампанию они находились в разных местах. Анкерштерн и Шеблад поначалу возглавляли эскадру и отряд, обеспечивая переправу шведской армии через Зунд. Нумере верховодил отрядом кораблей далеко на востоке, охраняя морские рубежи королевства в Финском заливе и Ладожском озере.

Раскуривая трубки, бывалые моряки, улыбаясь в полутьме, собираясь с мыслями, припоминали, чем потешить или удивить своих коллег и, несмотря на дружеские взаимоотношения, не нарушить при этом субординации, в пределах всегда соблюдаемой ими корректности.

Как и бывало прежде, первым, прерывая тишину, заговорил хозяин дома. На этот раз его грубоватый голос с хрипотцой звучал необычно резко:

— Как ни странно, коллеги, за последние годы у меня сложилось убеждение, что его величество недооценивает нашу с вами деятельность, как и значимость для королевства нашего морского могущества.

Младших флагманов не удивила реплика с довольно откровенным выражением недовольства верховной властью. Среди офицеров королевского флота давненько поговаривают, что с кончиной отца короля, Карла XI, флот все более становится похожим на пасынка его величества…

Пригубив рома, адмирал не уклонился от взятого им курса:

— В самом деле, на первый взгляд, в летнюю кампанию его величество не бросил ни одного упрека нашему флоту, но мы и не заслужили ни одной похвалы. Припомните, в какую пушечную перепалку поначалу вступила наша эскадра с неприятелем, который пытался помешать высадке королевских полков. Слава Богу, эскадра англичан и голландцев вовремя подоспела и датчане присмирели. Только несколько странно, что адмирал Рук тут же получил приказ короля Вильяма не вмешиваться в наши распри с датчанами. Хорошо, что курьер с этой депешей прибыл, когда мы закончили высадку наших войск, иначе мы могли бы попасть впросак.

Анкерштерн запыхтел, раскуривая трубку и продолжал:

— Не в пример нашему юному сюзерену, король Вильгельм знает цену флоту. Не будь у него в Ганновере отличной эскадры, ему никогда бы не владеть английской короной.

Гости одобрительно закивали, а Нумере вспомнил прошлые времена — выбрал удачный момент. Английские моряки не любили короля Джемса, и голландцы беспрепятственно пересекли канал и высадились в Британии. Пять сотен транспортов и пять десятков кораблей под флагом Голландии выбросили на берег пятнадцать тысяч войск, и роковой приговор королю Джемсу был произнесен на деле. Флот Вильяма решил судьбу Англии.

Анкерштерн с довольной миной на лице поднял вверх большой палец левой руки, как бы подтверждая высказывание Нумерса, а Шеблад, улыбаясь, заметил:

— Нельзя забывать о странной нерешительности в ту пору короля французов. Мне до сих пор непонятно, почему Людовик не воспрепятствовал Вильяму? Ведь его флот, мог с успехом разрушить планы штатгальтера Голландии, но Людовик отправил его в это время в Средиземное море.

Никто не возразил, и стало ясно, что собеседники согласны с мнением товарища.

После небольшой паузы Анкерштерн возобновил беседу. Повернувшись к Нумерсу, он спросил:

— А что новенького на наших остовых румбах, дорогой Карл?

— В моих акваториях полнейший порядок, — благодушно проговорил Нумере, — в Финском заливе и наших крепостях на Неве моряки скучают. Их покой тревожит лишь крик залетных альбатросов. На Ладожском озере мы полные властители, а московиты забились в устьях рек, точно пескари.

Нумере глубоко затянулся, закашлялся и, отдышавшись, закончил важно:

— Но мы не даем им дремать и ради потехи шквальным огоньком подпаливаем их деревеньки на другом берегу. Наши матросики не забывают их пошерстить, при этом не упускают шанса прихватить все, что плохо лежит. Русские как очумелые убегают в лес.

Адмиралы, довольные шуткой, ухмыльнулись и не сговариваясь пригубили ром.

— И все же мы еще не отсекли напрочь московитов от моря, — неожиданно, прервав молчание, заговорил Шеблад.

Анкерштерн и Нумере недоуменно переглянулись, а Шеблад пояснил:

— Я имею в виду северный порт московитов на Белом море, Святого Архангела. Как-то я слышал сетования Уксеншерна, что там вольготно торгуют англичане, голландцы, французы. Без пошлин они берут там лес, пеньку, смолу, а главное, прекрасные меха зверей, которыми славится Московия…

Продолжая беседу за обеденным столом, адмиралы, разомлев, вновь заговорили о юном короле, на этот раз восхищаясь его безудержной смелостью. При подходе эскадры к берегу к свисту ветра в судовых снастях прибавился посвист пуль, долетавший от ружейного огня датчан.

— Что это? — удивился Карл.

— Сиё поют пульки неприятеля, ваше величество, — поеживаясь, пояснил Вахтмейстер.

— О, такая музыка мне по душе, — беззаботно рассмеялся король, — я готов ее слушать бесконечно.

Когда началась высадка десанта, он вскочил в одну из первых шлюпок, направлявшихся к берегу. Солдаты пригибались под ружейным огнем и не решались прыгать за борт. Подавая пример, Карл бесстрашно выпрыгнул из шлюпки и сразу погрузился по шею в воду. Отфыркиваясь, он зашагал к берегу, размахивая поднятой шпагой, и тогда десятки и сотни пристыженных солдат как горох посыпались из шлюпок и, обгоняя короля, ринулись в атаку…

Обо всем этом вспоминали, дополняя друг друга, Анкерштерн и Шеблад. Глядя на них, несколько флегматичный по натуре Нумере в душе радовался, что ему пока выпало служить подальше от взбалмошного его величества…

Покидая метрополию, Карл XII неожиданно для окружения объявил, что в его отсутствие впредь всем иностранным послам следует обращаться только в Государственный совет.

Молодой король, по складу характера довольно замкнутый и молчаливый, почти никогда не делился своими сокровенными мыслями и замыслами даже с близкими из его окружения людьми, такими, как граф Пипер или льстивый фаворит генерал Аксель Спарре. Непомерно гордый и самоуверенный Карл безотчетно уверовал в свой гений, не желал слушать советов, особенно штатских людей в кружевных жабо. Запретив иностранным послам появляться в его ставке, он фактически поставил себя особняком среди европейских монархов и довольствовался докладами из Стокгольма о том, что происходит в Европе. В начале весны, получив одно из первых посланий Государственного совета в Дерптском замке, Карл разгневался.

— Эти пигмеи ничего не смыслят в стратегии, — горячился он, слушая своего постоянного спутника и советника первого министра, графа Пипера, — два моих заклятых врага, царь Петр и Август, должны быть поставлены на колени. Никаких сделок с Августом я заключать не намерей до тех пор, пока не изгоню его из Речи Посполитои и он не сложит оружие в Саксонии.

Граф Пипер привык к таким тирадам и заметил:

— Но, ваше величество, королевская казна почти пуста, а война против Саксонии и Московии требует слишком больших денег. Разумнее было бы искать покорства Августа мирным путем.

При упоминании Августа король снова разгневался:

— С этим негодяем я-таки разделаюсь рано или поздно. Деньги в Стокгольме найдут, пускай потрясут кошельки наших бюргеров. В крайнем случае займут у голландцев.

— Ваше величество, мы и так должны им, год не платим проценты.

Король остановился у пылающего камина и продолжал разговор, будто и не слышал доводов первого министра.

— Мне нужны только пушки, ядра, порох и рекруты. Моя армия сама себя прокормит на неприятельской земле. Я не намерен быть жалостливым к иноземцам. Каждый мой солдат стоит дюжины жизней этих русских и польских плебеев.