Гамиани, или Две ночи сладострастия - Страница 6

Через несколько дней я уже совершенно оправилась от пережитого. Надо было решать, что же делать дальше. Оставаться снова в обществе блудливых монахов мне казалось далеко не заманчивой перспективой. Эротические видения, посещавшие теперь меня и ночью и днем, толкали меня на путь разврата. Я вспомнила было о Боге, о существовании которого в эти дни совсем забыла. Я молила и просила у Бога снисхождения к своей грешной душе, но Бог молчал. Требования тетки снова посетить монашескую обитель становились между тем все настойчивее. И я понимала, что наступит день, когда ссылки на нездоровье перестанут быть убедительными, и мне придется уступить настояниям тетушки, тем более что и я сама не прочь была развлечься с монахами, которые уже не казались мне такими гнусными, как прежде. Однако вера в Бога укрепила во мне стремление уйти от соблазнов, попытаться заглушить зов плоти.

Однажды в доме снова появился падре Антонио. Он обедал с нами, а после обеда довольно долго беседовал с теткой. Со мной он почти не обмолвился ни словом. Когда он ушел, тетка, чуть не дрожа от радостного возбуждения и предвкушая грядущие наслаждения, объявила мне о том, что сегодня вечером нас ждут падре и его монахи. Возбуждение тетки передалось сначала и мне, но горячая молитва помогла мне перебороть проснувшиеся желания.

Через час я незаметно выскользнула из дома и решительно направилась в женский монастырь, находившийся неподалеку от города, где мы жили. Мне пришлось идти более часа, прежде чем я достигла ворот монастыря. В пути я несколько раз совсем уже было хотела изменить свое решение и вернуться назад, однако нашла в себе силы оставаться последовательной до конца. Один Господь знает, каких трудов мне это стоило.

Мать настоятельница встретила меня довольно радушно. Задав мне несколько обычных вопросов о том, кто я такая и что побудило меня постричься, она предложила мне пройти в трапезную, где я могла бы поужинать, а заодно и познакомиться с другими послушницами, моими будущими подругами. Я охотно приняла ее предложение, тем более что очень устала и проголодалась. Пока мы шли в трапезную, мать настоятельница расспрашивала меня о моей жизни, но, несмотря на то, что я чувствовала к ней большое расположение, я решила ничего не говорить ей об истинных причинах, побудивших меня перебраться под защиту Господа.

Шум и смех, доносившиеся из открытых дверей трапезной, мгновенно стихли, как только мы с настоятельницей появились на пороге. Все взоры были устремлены на меня. Я тоже заметила, что монахини в большинстве своем были очень молоды и красивы, причем ни одно лицо не поразило меня благочестивой кротостью и смирением, которые я ожидала увидеть. Все девушки, наоборот, выглядели очень здоровыми и жизнерадостными. Мне это понравилось, так как я не любила святош.

Мать настоятельница коротко благословила пищу и представила меня моим новым подругам.

— С сегодняшнего дня эта девушка будет жить с вами. Надеюсь, что вы будете дружны. Гамиани, дитя мое, — обратилась она ко мне, — присаживайтесь к столу!

Назавтра после продолжительной церемонии я постриглась в монахини и взяла себе имя сестры Иоанны. Так начался новый этап моей жизни, о котором я, быть может, еще расскажу вам немного позднее. Я поняла, почему именно я решила посвятить свою жизнь служению Господу. Сейчас эта фраза наверняка покажется вам смешной, но тогда мне было не до смеха…

Графиня замолчала. Видно было, что она до сих пор еще тяжело переживает трагические дни своей ранней юности. Мы с Фанни с участием смотрели на эту великолепную женщину, чья печальная история так взволновала нас. Тут я заметил, что прекрасные глаза Гамиани наполнились слезами, и вдруг она, надменная и циничная, горько разрыдалась. Фанни и я попытались успокоить ее, но наши участливые ласки, казалось, расстроили ее еще больше. Я не мог себе даже представить, что такая развратная женщина, как графиня, способна так искренне плакать — и о чем, о своем прошлом!

Наконец она успокоилась и, ласково взглянув на Фанни, сказала:

— Теперь ваша очередь, детка! Надеюсь, вы поделитесь с нами своими впечатлениями о том, как вы впервые узнали радость чувства. Нам было бы очень интересно это услышать.

— Нет, нет! — горячо возразила Фанни. — Я не могу, не хочу…

— Ваша застенчивость здесь совершенно неуместна. Вы не находите этого, дорогая? — язвительно заметил я.

Графиня укоризненно посмотрела на меня и обратилась к Фанни:

— Не мучьте нас, ради Бога! Не заставляйте долго себя упрашивать!

Фанни пробормотала что-то о том, что после рассказа графини ее история покажется нам слишком незначительной, неинтересной.

— Что вы, Фанни, — прервала ее графиня, — я уверена в том, что ваш рассказ принесет нам немало хороших минут. Не правда ли, Альсид?

Я поддержал графиню, и Фанни, сильно волнуясь, начала. Сначала голос ее прерывался, она с трудом подбирала нужные слова, но постепенно увлеклась, переборола свое смущение, и речь ее зазвучала уверенно и просто. Я с интересом слушал искренний и взволнованный рассказ девушки.

Обстоятельства моего рождения не заключали в себе никакой тайны, детство мое было беззаботным и счастливым. Пожалуй, только излишняя, по мнению моих родителей, представителей одного из старейших аристократических семейств Франции, экзальтированность отличала меня от чопорных детей моего круга. Естественно, что это вызывало недовольство членов моей семьи, считавших, что светский человек всегда должен скрывать свои чувства, оставаясь внешне холодным и безразличным. Мне, однако, не всегда удавалось сдерживать себя. Этому меня не могли научить ни мои гувернантки, ни преподаватели женского пансиона, куда я была отдана двенадцати лет.

Я росла мечтательной и чувственной девушкой, чему немало способствовало то обстоятельство, что я пристрастилась к чтению романов. Часто я читала даже по ночам. Особенно я полюбила героинь Жорж Санд. Сердце мое тосковало по любви, и я мечтала встретить человека, которому я подарю свою любовь. Мне снились романтические сны, я постоянно испытывала какое-то сладкое томление. Конечно, я тогда была еще совсем невинна и ничего не знала об отношениях между мужчиной и женщиной, но кое о чем я догадывалась, а мое пылкое воображение уводило меня в прекрасный мир любви, счастья и блаженства…

Но мне не суждено было узнать впервые радость любви в объятиях мужчины. Это пришло неожиданно, совершенно случайно, но сейчас я понимаю, что это рано или поздно должно было со мной случиться…

Мне было в то время пятнадцать лет. Я приехала на рождественские каникулы в родной дом. Вполне понятно, что избыток свободного времени, праздность, в которой я проводила дни, несколько обострили мои чувства. Все ночи я проводила за книгами, то вдруг без причины смеялась, то принималась плакать. Днем я не находила себе места и слонялась по комнатам, не зная, чем занять себя. Однажды, проснувшись утром, я бездумно встала с постели, сняла рубашку и подошла к зеркалу. Я с удовлетворением оглядела себя с головы до ног, мое тело показалось мне безукоризненно прекрасным. Сладкая истома вызывала в теле приятную дрожь. Нега охватила меня, и я бросилась на диван. Пришедшее ко мне ощущение чего-то нового, неизвестное доселе чувство переполняло меня и не находило выхода. Я вся дрожала в предчувствии чего-то необычного, долгожданного. Грудь тяжело вздымалась, дыхание стало прерывистым, сердце билось часто и неровно. Я не могла понять, что со мной происходит. Я металась по дивану, будто в нервном припадке, извивалась, ложилась то на спину, то на живот, все время испытывая какой-то очень приятный зуд, но успокоить этот зуд мне никак не удавалось. Мои руки блуждали по всему телу, я обнимала себя, ласкала.

Раздвинув ноги, я выгнула тело и стала елозить по дивану, но мягкая обивка, лишь слегка касаясь заветного места, только усиливала зуд. Я в нетерпении стала двигаться еще энергичнее. В какой-то момент мне показалось, что вот-вот я успокоюсь, но это ощущение было обманчиво. Чувства мои обострились до предела. Я уже начала шептать имя своего невидимого любовника. Мои руки, ласкавшие меня, стали казаться мне его руками, когда я вне себя от охватившего меня страстного порыва просунула руку между своих бедер и… почувствовала, что погружаюсь в клокочущую бездну, в волнующе-сладкую грезу. Бессвязные, страстные слова, срывавшиеся с губ моего эфемерного возлюбленного, звучали в моих ушах, переполняя меня счастьем, их божественная музыка очаровывала меня и… вдруг все кончилось. Сладострастное видение исчезло, и я очутилась лицом к лицу с юной девушкой, одиноко лежащей на холодном диване. Я чувствовала усталость, разочарование, тело было покрыто испариной. Я была противна самой себе. Внутри поселилось чувство одиночества и опустошенности. Душа моя жаждала любви и ласки, но рядом не было никого, кто мог бы подарить мне свою любовь.