Гамбит отражений (СИ) - Страница 7

Буквально в каждой частичке интерьера сквозило то счастье, которое Дюваль и Карин обрели в своей совместной жизни. Перед креслом на котором сидел Манфред стоял небольшой и элегантный столик. Кройтц знал, что он был сделан вручную из местной древесины. Манфред не знал, что Дюваль его закончил. В последний раз, когда он был в этом доме, рама стола из необработанного дерева ещё находилась в гараже где его друг устроил себе небольшую, личную мастерскую. Это было его хобби. Ему нравилось работать с деревом. Дюваль говорил, что это занятие помогает ему концентрироваться. Собрать мозги в кучу, как он выражался. В тот раз, они пили тёмное пиво. Его старший помощник и по совместительству один из самых близких друзей, пригласил Манфреда поужинать в рождественский вечер два года назад.

А ведь на службе он почти никогда не позволял себе лишней фамильярности. Только не при посторонних. В отличии от Манфреда, Дюваль обращался к нему только как к своему капитану. Лишь в редкие минуты, когда рядом никого не было, он позволял их дружбе проявиться сильнее. Манфред недоумевал от этой его привычки.

Кройтц провёл пальцами левой руки по идеально отполированному дереву, которое покрывал блестящий и великолепно отполированный чёрный лак.

Именно на таком цвете настаивал тогда Манфред. Чёрный прекрасно бы контрастировал со светлым убранством дома. Притягивал бы к себе взгляды, как он тогда сказал. Его губы шевельнулись в слабой улыбке. Они чуть ли не до хрипоты тогда спорили, выбирая цвет будущего стола и пили пиво прямо из бутылок. Дошло до того, что Карин принесла еду им прямо в мастерскую и вместо того, чтобы разместиться в просторной столовой, они втроём сидели в тесном, заваленном незаконченными проектами Дюваля гараже, который тот превратил в мастерскую, а блюдо с прекрасно приготовленной на старомодном гриле телятиной, стояло на так и не законченном тогда столике.

-Так и знала, что ты обязательно придёшь,- тихо произнесла Карин,- знала с того момента, как мне прислали письмо о его гибели.

-Я обязан был прийти. Я ведь…

-Я знаю, Манфред.

Это был его последний визит. Из трёх с половиной сотен человек из экипажа «Таненберга», выжило не более тридцати. Лишь те, кто успели в последний момент добраться до спасательных капсул погибавшего корабля. Короткий и невероятно жестокий бой с верденским крейсером, в который вступили «Таненберг» и «Парсифаль» окончился гибелью для обоих рейнских кораблей. Манфред не знал, выжил ли «Керон де Гарсия» и его капитан.

Даже сам себе он не мог ответить на вопрос какого исхода для Марии он хотел больше.

Его взгляд упал на стоящий у дальней стены камин. На каминной полке находился небольшой проектор, который один за другим показывал снимки. Осколки, которые остались от жизни живущих в этом доме людей. Картинка сменялась за картинкой. Когда на проекторе появился снимок Дюваля и Карин на фоне падерборнского Золотистого моря, Кройтц отвёл взгляд, не способный смотреть на их радостные лица.

-Мне очень жаль, Карин.

Сидящая перед ним женщина вымученно улыбнулась.

-Не кори себя Манф. Я всегда знала, что, то чем вы занимаетесь - это опасная работа. Я конечно надеялась, что мне никогда не придётся услышать этих слов, но…

-Это я виноват в его смерти.

Это были не те слова, которые он собирался произнести. Но именно они сорвались с его губ.

-Что?

-Я виноват в том, что он погиб. Все они погибли. В той проклятой системе… Карин, я допустил ошибку.

Последние слова, словно битое стекло продрались сквозь его горло. Он говорил едва ли не через силу. Карин замерла, протянув руку к стоявшей на столе и исходившей паром чашке с чаем.

-Не смей…

Но он, казалось, даже не слышал её.

-Я… Я заколебался. Когда всё произошло, я промедлил и…

-Замолчи!

Сидящая перед ним женщина почти прошипела эти слова, словно они отдавали ядом.

-Не смей говорить это! Слышишь?! Он считал тебя своим лучшим другом. Учился у тебя. Ты сам знаешь это не хуже меня.

Её слова обжигали его, подобно калённому железу. Манфред хотел поднять глаза и посмотреть на неё…

…но не мог. Он просто стыдился этого.

-Именно по этой причине, он отказался от должности капитана в прошлом году.

Услышав это, Ван Кройтц вздрогнул.

-Что? Я думал...

-Дюваль хотел пройти с тобой через ещё один поход,- резко перебила она его. -Хотел набраться дополнительного опыта. Считал, что это поможет ему в будущем. Он считал тебя одним из лучших офицеров вашего проклятого флота. А теперь ты имеешь наглость сказать, что… что…

Карин задохнулась от гнева, не способная сказать ни слова. Когда Манфред пришел к ней, она ждала чего угодно. Слов утешения. Уверения в том, что Дюваль был героем. Что он исполнял свой долг до самого конца, не стараясь уклониться от него, каким бы тяжёлым он не был. Именно так поступил бы её муж. Но не извинений. Только не этого. Не проклятых слов раскаяния. И только не от «него».

-Карин, я…

-Он спас тебя! Манф, он вытащил тебя с разрушенного мостика. Я знаю это! Уже получила письмо. Я знаю, как он погиб. Он умирал, спасая твою жизнь. И ты смеешь говорить мне о том, что сожалеешь?!

Её руки дрожали от гнева, злости и сожаления. Манфред наконец смог поднять глаза и взглянуть на неё. Но всё что он увидел, было лишь сожаление с горькой примесью отвращения. Отвращения к нему. Его слова привели к этому. Его действия посадили эту боль. А всё что он мог, это говорить правду. То, во что верил и знал сам.

-Карин, послушай… Я не смог…

Резкая пощёчина обожгла его лицо. Удар был настолько неожиданным, что он даже не заметил его. Манфред почувствовал медный привкус крови во рту, когда прикусил губу.

Карин стояла на ногах, вскочив с кресла. Одной рукой, она сжимала ладонь которой его ударила. Он видел, что ей больно.

-Ты был для него тем, на кого он равнялся. Он был предан своему капитану и другу. До последнего. Думаешь он бы хотел, чтобы ты жалел себя?! Дюваль сделал то, что считал правильным и вместо того, чтобы принять это, ты обесчестил его поступок. Ты жалок, Ван Кройтц.

С последними словами по её лицу потекли слёзы. В её взгляде было столько ненависти и злости на него, что Манфреда замутило. Он никогда бы не подумал…

Тихое, сказанное едва слышным шёпотом слово поставило точку в их разговоре.

-Убирайся.

***

Идти обратно к стоявшему недалеко от дома флаеру было для него даже труднее. Холодный ветер трепал полы его парадного кителя, грозя сорвать с головы берет. Но он этого даже не замечал, хромая по покрытой снегом дорожке обратно к ждущей его машине. Следы, которые он оставил, когда шел к дому, уже замело ветром, и они лишь едва угадывались у него под ногами. Манферд вдохнул холодный ноябрьский воздух полной грудью.

-Я думал, что ты бросил курить несколько лет назад,- произнёс он подходя к ждущему его у машины человеку.

Вильям Форсетти лишь пожал плечами и глубоко затянулся. Он был одет в обычную и ничем не примечательную гражданскую одежду и дожидался Манфреда прямо на улице. Из-за потери руки и ноги, тот не мог сам управлять флаером и попросил Вильяма поехать вместе с ним. Форсетти согласился без раздумий. Они оба знали, что просьба Ван Кройтца была не более чем благовидным предлогом. Он мог бы спокойно воспользоваться автопилотом машины.

Просто Манфред не мог признаться, что не хотел бы делать это в одиночку. А Форсетти был слишком хорошим другом, чтобы оставить его одного.

-Сидение на берегу,- проворчал он и ударом пальца стряхнул пепел на белый снег.-Пол года назад нашел не выброшенную пачку у себя дома. Как всё прошло?

Манфред неловко привалился к боку машине и опёрся на неё спиной.

-Не так, как я думал…

Пальцы его левой руки коснулись лица в том месте, где кожа ещё горела после удара.

-Это никогда не бывает легко, Манф.