Галерные рабы его величества султана (СИ) - Страница 36

Мехмед IV Гирей понимал, что если так произойдет, то они с Яном Казимиром и Юрием Хмельницким смогут заключить союз не только против Москвы, но и против Стамбула!

Поланецкий получил грамоты от хана и повеление воеводы Шереметева князю Барятинскому. Он приказывал сдать Киев полякам….

Хан вечером снова уединился с Селим-беем и они пили вино, запрещенное Кораном, и наслаждались беседой.

— У нас все получается, мой Селим. Я даже не ожидал, что моя победа будет столь громкой. Мы близки к тому чтобы воплотить мечту многих ханов — добиться независимости ханства от Османской империи.

— Но для этого стоит прекратить войну с Москвой.

— Сенатор Моршинский уже работает в этом направлении, Селим. Сенаторы заставят Яна Казимира пойти на перемирие с урусами.

— Повелитель допускает даже союз с Москвой? Они пока наши враги. До тех пор пока московский царь не выполнит наши условия.

— Нет, Селим. Не союз. Но мне будет нужен нейтралитет Москвы в случае конфликта с Османами. Так что не стоит много требовать от московского царя. Все же он великий царь и сила его велика. С ним нельзя поступать как с мелкими князьками степных племен. Пока за нами стоит султан, мы можем бросать вызов Москве, но сами? Можем ли мы это сделать сами, Селим?

— Такие слова стоит говорить с осторожностью, мой хан. Среди твоих подданных надеется много таких, кто донесет о них султану. И потому не говори о них никому кроме меня.

— Вот этого я и боюсь больше всего. Смогу ли сплотить моих мурз и салтанов, Селим? Все ли они мечтают о возрождении великого ханства? Жив ли в них дух великого Чингисхана?

— Не думаю, мой хан. Многие из наших мурз думают совсем не о величии твоего государства.

— От таких мы избавимся, Селим. Я знаю тех, кто захочет стать моими врагами….

Варшава: резиденция короля Яна II Казимира

Король Речи Посполитой Ян Казимир Ваза принял у себя группу сенаторов.

Он не хотел их принимать, но пришлось. Намеченную на этот день охоту пришлось отменить. Возглавил сенаторов главный подскарбий пан Даниэль Моршинский.

Король не любил этого маленького и худого человека. Его сладкие и тихие речи всегда раздражали короля. Пан Даниэль был противником Яна Казимира и в свое время стоял за коронацию принца Кароля Ваза вместо него.

Пан Моршинский сиреневом с серебром камзоле французского покроя с широким кружевным воротником, увидел короля и отвесил ему поклон. За ним поклонились королю и другие сенаторы. Это были паны Любомирский, Чарторыйский и Томашевский. Все они были в польском платье в отличие от Моршинского и выглядели по сравнению с ним настоящими гигантами.

— Вы потребовали встречи со мной именно сегодня, панове? — недовольно спросил сенаторов король.

— Дела государства потребовали от нас того, ваше величество, — произнес в ответ Моршинский.

— Пан Даниэль не единственный кто занимается делами государства, — резко заявил король. — Но мне пришлось отложить охоту. Не думаю что у вас есть новости, о которых я не знаю.

— Нам стоит подумать о перемирии с московским царем, ваше величество. Ибо дела наши не столь хороши, как могут показаться.

— Вот как, пан Даниэль? Но пан Чарнецкий побеждает московитов! И он смог полностью разгромить московитов! Одна его победа под Полонкой чего стоит.

— Это так, ваше величество, но…

— А пан подскарбий уже нашел деньги для пана Чарнецкого? — перебил подскарбия король.

— Вот про то я и хотел говорить с паном крулем, — спокойно ответил Моршинский.

— Я готов выслушать пана подскарбия Речи Посполитой. Говори, пан.

— Пан Чарнецкий просит денег, ибо его войска не желают сражаться без оплаты. Но в королевской казне денег нет. Мы больше не в силах продолжать эту войну.

— Но победа близка! Хан выступил на встречу войскам Шереметева и готов с ним сразиться. Возможно, битва уже состоялась!

— Даже если хан победит, нам нужен мир, ваше величество. Московский царь может продолжить войну, хоть и ему трудно. Война разоряет наше государство. Налоги со многих областей престали поступать, пан круль. Холопские восстания ширятся по Великой Польше. И если так пойдет, то нам стоит ожидать появления нового Костки Наперского* (*Костка Наперский — руководитель крупного восстания в Польше в XVII веке).

— Пока эти восстания не слишком большие, — вмешался в разговор пан Любомирский. — Но дальше что будет?

— Сенат не даст больше денег на войну, пан круль! — высказался Томашевский. — Хотя у нас их и так нет. Сколь можно повышать налоги? У холопов также не три шкуры!

Ян Казимир давно знал о том, что среди сенаторов ширятся такие вот разговоры. Они воевать не желают. Денег нет! Но зачем тогда было начинать эту войну? Не лучше ли было отдать московитам всю Украину просто так? Пусть забирают!

— Панове, не знают где взять денег на нужды армии пана Чарнецкого? — спросил король.

— Польша и Литва разорены войнами, пан круль, — развел руками Моршинский.

— Но я достану денег на эту войну, — завил Ян Казимир.

— Государь? — не понял его Моршинский.

— Я достану денег на эту войну, повторил король.

— Я хорошо знаю состояние дел королевской казны как подскарбий Речи Посполитой. И могу сказать, что денег у нас нет. А это значит, что шляхетское ополчение и немецких наемников стоит распустить.

— Это значит, что у Чарнецкого останется не больше 7 тысяч солдат?

— Так, ваше величество. А разве можно воевать с такими силами против московитов?

— Значит, в казне нет денег? — снова спросил король.

— Нет, пан круль!

— А я хочу сказать, пан подскарбий, что деньги для пана Чарнецкого у меня есть!

Ян Казимир вчера получил через посредство пана Николая Цвилиховского от Ордена иезуитов 20 тысяч золотых……

Стамбул: дом Дауд-бея

Василий Ржев сидел рядом с Дауд-беем и они разговаривали словно старые друзья. Турок был доволен тем, что Аллах послал ему такого союзника, и он благословил тот час, когда решил пойти за рабами на галеру "Меч падишаха" лично.

Два дня назад он лично выпроводил из столицы капудан-пашу Мустафу и его корабельного агу Абдурохмана. Те трепетали перед грозным чиновником и поклялись что гяуры, которых они прибыли сюда искать убиты, а злобный навет их заставил сделать Вахид-паша.

Галера "Меч падишаха" через два дня должна была выйти в море. А до тех пор капудану и аге сходить на берег строго запрещалось.

— Ты свалил своего врага одним движением, Дауд-бей, — проговорил Василий. — Это говорит о том, что ты отличный игрок. Отчего ты раньше не хотел жить при дворе?

— Не то чтобы не хотел, но не было достойного повода, дабы там появиться. Да и сейчас я не свалил бы Вахида если бы не простая случайность. В исчезнувшей из гарема гяурке твой друг опознал Марту Лисовскую. Вот это было мне на пользу.

— Ты уже узнал кто она такая доподлинно?

— Не все конечно, но кое-что мне стало известно. У великого визиря Кепрюлю везде есть свои глаза и уши. Ты сам много ли знаешь про неё?

— Нет. Я столкнулся с ней по чистой случайности.

— Она действительно шпионка польского короля. А может и работает еще на кого-нибудь. Например, на Орден Иезуитов. Ведь сам Ян Казимир иезуит, как и его ближайшее окружение.

— Но для такого заявления нужны доказательства, Дауд-бей.

— Она шпионка. И то перед лицом султана подтвердили свидетели. В том числе еврейский купец Бен Лазар, что лично видел девку в Бахчисарае. А этот Бен Лазар ведет обширнейшую торговлю во многих саранах.

— Султан больше не сомневается в тебе?

— Нет. Свидетели показали, что девку в его гарем подсунули. И я все дело представил так, словно давно следил за ней, а не напал на след случайно. Я сумел убедить падишаха, что Лисовская проникла в гарем с целью убить его. И стилет тому явное доказательство. Я даже сумел доказать что это стилет был отравлен, и что лишь чудо спасло повелителя. Мой господин великий визирь Кепрюлю теперь в особой милости при дворе. Ведь ему досталась часть моей славы. Он меня продвинул на должность каймакам-паши.