Галерные рабы его величества султана (СИ) - Страница 24

Залп свалил на землю пять воинов из состава полка Мясоедов. Тот понял, чем ему грозит его повторение, и повел своих людей в атаку.

— Опрокинем этот отряд гусар и попытаемся уйти низиной, — приказал полковник Мясоедов.

Он понял, что поляки заметили его усилия и скоро уничтожат его силы. Пора было уходить.

— Сотник! Наше спасение в смелости и натиске. Опрокинем этот отряд гусар — спасемся!

— Вперед! — сотник поднял саблю.

Поляки не успели перезарядить свои брандолеты. Дворяне смели их и началась рубка на саблях. Мясоедов свалил гусарского поручика и скрестил свой клинок с Данилевичем.

— Пан может сдаться! — предложил Данилевич, отражая удар.

Мясоедов ничего не ответил поляку и снова нанес удар. Но полковник гусар отразил его. Этого поляка так просто не убить. Даже если он срубит его, то потратить на это придется много времени. А его не было. И Мясоедов решил использовать последнее средство.

Он выхватил из-за кушака пистоль и выстрелил в лицо поляка. Данилевич откинулся в седле. Его лицо залила кровь…..

Чигирин: Ставка гетмана Юрия Хмельницкого

Гонец на взмыленном коне примчался в замок. Это был молодой казак Иван Горенко. Он был в жупане гетманской гвардии и служил в личном полку еще при Выговском. Горенко отлично дрался в битве под Конотопом и был отмечен за храбрость и смекалку.

И вот он привез плохие вести своему гетману.

Горенко бросил поводья слуге и буквально свалился с седла на руки охранников. Среди них был его давний знакомец Лукьян Шумко, также казак личного гетманского полка.

— Иван!

— Я, брат, Лукьян. Это ещё не моя тень. Хотя я принес плохие вести.

— Ты думаешь, мы привыкли к хорошим новостям? Что-то долго нет ничего хорошего в Войске Запорожском. И с новым гетманом стало не лучше, чем было при Выговском.

— Но мои новости очень плохие, Лукьян.

— Что случилось?

— Войска Хованского по Полонкой полностью разгромлены. Стефан Чарнецкий выбил его из Белой Руси.

— Верно ли?

— Куда вернее. Разбитые части армии Хованского бросили всю артиллерию и потеряли свои знамена. Но я тебе ничего не говорил, Лукьян. Сам знаешь, что бывает за длинный язык.

— Я молчёк. Да и так скоро все про это узнают….

Иван Горенко был тут же принят генеральным хорунжим Яненченко. Он передал ему грамоту и сообщил на словах все, что должен был сказать. Соратник и друг Хмельницкого был ошарашен новостью и больше ни про что гонца расспрашивать не стал.

— Ты валишься с ног, казак. Иди отдыхай.

— Так, пан хорунжий! — Горенко поклонился хорунжему и вышел из покоев.

Яненченко сразу же бросился в личные покои своего гетмана. Юрий хоть и приказал его до вечера не беспокоить, но знал, что хорунжий не пришел бы просто так.

— Что такое, пан Иван? Снова плохие новости? У тебя такое лицо…

— Пан гетман! Армия Хованского разгромлена. Стефан Чарнецкий наступает. Рано мы отвернулись от Речи Посполитой. Только что прибыл гонец до твоей милости.

— Но у Хованского было больше 10 тысяч воинов! — Хмельницкий вскочил со своего стула. — Верные ли то сведения?

— Да. Я прочитал грамоту, что привез гонец…

1660 год

Сентябрь

Стамбул: Столица империи Османов. У мечети Сулеймание-джами

К величественной мечети Сулеймание-джами в районе Вефа всегда стекалось много народа. И в этот час в толпе здесь появились двое наших старых знакомцев. Это были Федор Мятелев и Василий Ржев. Никакой охраны с ними не было. Одеты они были как слуги знатных христианских господ, не то послов, не то богатых купцов.

— Видал, какая храмина? — Мятелев с восхищением смотрел на здание мечети.

— Изрядное строение, — согласился Ржев.

Рядом с ними оказался высокий мусульманин-водонос в старой чалме.

— В первый раз смотрите на мечеть? — спросил он.

— Да.

— Мечеть эта имеет 136 окон. Купол в высоту 53 метра! — гордостью произнес незнакомец. — Вам гяурам не дано создавать такую красоту.

— С чего это ты взял, что у нас нет красивых храмов? — стал закипать Мятелев.

— Такого нет. Такое может создавать лишь правоверный. Нет бога кроме Аллаха!

С этими словами одетый в рваный халат водонос отошел от них с гордым видом султана. Хотя мечеть действительно была возведена великолепными мастерами своего дела. И все жители Стамбула могли ей гордиться. Она принадлежала не падишаху, но всем правоверным мусульманам империи*. (*Сулеймание-джами построена в правление султана Сулеймана Законодателя в период с 1550 по 1557 год).

— Ты чуть не сорвался, Федор. Сколь раз тебе говорено держи язык за зубами! — с укоризной произнес Ржев.

— А что я сказал? — обиделся Федор.

— Ты готов был назвать наш храм, коим мы могли бы гордиться. Разве нет?

— Наши соборы не хуже ихних! Один Василий Блаженный чего стоит! Тоже красота такая, что глаз не отвести.

— Вот и сорвалось бы с языка и все сразу бы поняли кто мы и откуда.

— Дак я ж не сказал!

— Но мог сказать.

— Да этот рвань какая-то подзаборная. Ты что каждого водоноса станешь бояться?

— Он может быть соглядатаем. Бостанджи-баши часто использует вот таких как соглядатаев.

— Этак, своей тени станешь бояться.

— И нужно бояться тени, Федор. Мы с тобой ходим по острию ножа.

Федор ничего не ответил. Он понимал, что Ржев прав. Нужно уметь держать язык за зубами.

— А, знаешь ли, Федор, — уже другим тоном сказал Ржев, — что во дворе этой мечети на кладбище похоронена сама султанша Роксолана жена султана Сулеймана?

— Да? Не знал того. Но про саму Роксолану слыхал. Простая девушка из Украины стала женой самого султана.

— Любимой женой, Федор. Больше того она стала матерью следующего султана и вмешивалась в управление империей. А такое здесь бывает редко.

— Наши бабы многое могут, Вася.

— А вон и тот, кого мы должны были встретить здесь. Смотри.

— Где?

— Да вот прямо смотри. Перед тобой же.

К ним шел турок в одеянии простого ремесленника-каменщика в грязно-белой чалме. Мятелев с трудом узнал в нем Минку Иванова.

— Это же сам Минка! Я ж больше месяца не видал его. Ну и глаз у тебя, Вася. Я нипочем бы просто так не признал его.

Бывший раб приблизился к ним.

— Минка! Здравствуй.

— Здравствуй, Федор. Но говори тише.

— Это я с радости.

— Еще не обасурманился? — вместо приветствия спросил его Ржев.

— Ты, дворянин говори, а не заговаривайся. Я веры отцов не меняю. А одет так токмо для того чтобы никто не опознал меня. Сами знаете, что служу большому господину.

— Мы пришли сюда по его же приказу.

— Я знаю. Дауд-бей передаёт вам привет и спрашивает, готовы ли вы?

— Мы давно готовы. Уже месяц ждем его приказа. И вчера нам было вялено явиться к этой мечети, — ответил Федор. — Вот мы и здесь.

— Дауд-бей приблизился к великому визиру слишком близко. И потому не желает, чтобы его людей здесь знали. Соглядатаи уже следят за ним.

— Еще бы! Он ввязался в опасную игру. Но ближе к делу, друг Минка. Что нам делать с Федором.

— Помочь Дауду. Его жизнь на волоске, — прошептал Минка. — И сейчас выходит, что лишь вы сможете его спасти. Хорошо, что он дал вам полную свободу и никто вас вместе не видел.

— А что случилось? — спросил Ржев. — Что могло произойти? Ведь великий визирь милостиво его принял.

— Поначалу так и было. Но сейчас над самими визиром нависла гроза. Мехмед Кепрюлю может впасть в немилость. Идемте со мной…

Слободищи: Ставка гетмана Юрия Хмельницкого

Сын Богдана Хмельницкого был раздавлен свалившимися на него несчастьями. Союз с Россией не дал ему уверенности в завтрашнем дне. Если в начале 1660 года дела московского царя шли неплохо и русским войскам удалось взять Брест и нанести поражение полякам по Слуцком, то весной того же года удачи сменились поражениями.