Галактика (антология) - Страница 154

Иван, Изящный чёрт и ещё несколько чертей отошли в сторонку и стали совещаться. Иван что-то вполголоса говорил им, посматривая в сторону стражника. И другие тоже посматривали туда же.

Перед стражником по-прежнему «несли вахту» певица и музыканты; девица пела теперь ироническую песенку «Разве ты мужчина!». Она пела и пританцовывала.

— Я не очень уверен, — сказал Изящный чёрт. — Но… А?

— Это надо проверить, — заговорили и другие. — Это не лишено смысла.

— Да, это надо проверить. Это не лишено смысла.

— Мы это проверим, — сказал Изящный чёрт своему помощнику. — Это не лишено смысла. Если этот номер у нас проходит, мы посылаем с Иваном нашего чёрта, и он делает так, что Мудрец принимает Ивана. К нему очень трудно попасть.

— Но без обмана! — сказал Иван. — Если Мудрец меня не принимает, я вот этими вот руками… беру вашего чёрта…

— Ша, Иван, — сказал Изящный чёрт. — Не надо лишних слов. Всё будет о'кей. Маэстро, что нужно? — спросил он своего помощника.

— Анкетные данные стражника, — сказал тот. — Где родился, кто родители… И ещё одна консультация Ивана.

— Картотека, — кратко сказал Изящный.

Два чёрта побежали куда-то, а Изящный обнял Ивана и стал ходить с ним туда-сюда, что-то негромко рассказывал.

Прибежали с данными. Один доложил:

— Из Сибири. Родители — крестьяне.

Изящный чёрт, Иван и маэстро посовещались накоротке.

— Да? — спросил Изящный.

— Как штык, — ответил Иван. — Чтоб мне сдохнуть!

— Маэстро?

— Через… две с половиной минуты — ответил маэстро, поглядев на часы.

— Приступайте — сказал Изящный.

Маэстро и с ним шестеро чертей — три мужского пола и три женского — сели неподалёку с инструментами и стали сыгрываться. Вот они сыгрались… Маэстро кивнул головой, и шестеро грянули:

Здесь надо остановить повествование и, сколь возможно, погрузиться в мир песни. Это был прекрасный мир, сердечный и грустный. Звуки песни, негромкие, но сразу какие-то мощные, чистые, ударили в самую душу. Весь шабаш отодвинулся далеко-далеко; черти, особенно те, которые пели, сделались вдруг прекрасными существами, умными, добрыми, показалось вдруг, что смысл истинного их существования не в шабаше и безобразиях, а в ином — в любви, в сострадании.

Ах, как они пели! Как они, собаки, пели! Стражник прислонил копьё к воротам и, замерев, слушал песню. Глаза его наполнились слезами, он как-то даже ошалел. Может быть, даже перестал понимать, где он и зачем.

Стражник подошёл к поющим, сел, склонил голову на руки и стал покачиваться взад-вперёд.

— М-мх… — сказал он.

А в пустые ворота пошли черти.

А песня лилась, рвала душу, губила суету и мелочь жизни — звала на простор, на вольную волю.

А черти шли и шли в пустые ворота.

Стражнику поднесли огромную чару… Он, не раздумывая, выпил, трахнул чару о землю, уронил голову на руки и опять сказал:

— М-мх…

Стражник дал кулаком по колену, поднял голову — лицо в слезах.

Пропел он страдальческим голосом.

— Жизнь моя, иль ты приснилась мне? Дай «Камаринскую»! Пропади всё пропадом, гори всё синим огнём! Дай вина!

— Нельзя, мужичок, нельзя, — сказал лукавый маэстро. — Ты напьёшься и всё забудешь.

— Кто?! — заорал стражник. И лаппул маэстро за грудки. — Кто тут меня учить будет?! Ты, козёл? Да я тебя… в три узла завяжу, вонючка! Я вас всех понесу по кочкам!..

— Что они так обожают кочки? — удивился Изящный чёрт. — Один собирался нести по кочкам, другой… Какие кочки вы имеете в виду, уважаемый? — спросил он стражника.

— Цыть! — сказал стражник. — «Камаринскую»!

— «Камаринскую», — велел Изящный музыкантам.

— Вина! — рявкнул стражник.

— Вина — покорно вторил Изящный.

— Может, не надо? — заспорил притворяшка маэстро. — Ему же плохо будет.

— Нет, надо! — повысил голос Изящный чёрт. — Ему будет хорошо!

— Друг! — заревел стражник. — Дай я тебя поцелую!

— Иду! — откликнулся Изящный чёрт. — Счас мы с тобой нарежемся! Мы их всех понесём по кочкам! Мы их всех тут!..

Иван удивлённо смотрел на чертей, что крутились вокруг стражника, особенно изумил его Изящный чёрт.

— Ты-то чего раздухарился, эй? — спросил он его.

— Цыть! — рявкнул Изящный чёрт. — А то я тебя так понесу по кочкам, что ты…

— Что, что? — угрожающе переспросил Иван. И поднялся. — Кого ты понесёшь по кочкам? Ну-ка, повтори.

— Ты на кого это тут хвост поднимаешь? — тоже угрожающе спросил верзила-стражник Ивана. — На моего друга?! Я из тебя лангет сделаю!

— Опять лангет, — сказал Иван, останавливаясь. — Вот дела-то!

— «Камаринскую»! — раскапризничался Изящный чёрт. — Иван нам спляшет. «Камаринскую»! Ваня, давай!

— Пошёл к дьяволу! — обозлился Иван. — Сам давай… с другом вон.

— Тогда я не посылаю с тобой чёрта, — сказал Изящный чёрт. И внимательно, злобно посмотрел на Ивана. — Понял? Попадёшь ты к Мудрецу!.. Ты к нему ни-ког-да не попадёшь.

— Ах ты, харя ты некрещёная! — задохнулся от возмущения Иван. — Да как же это? Да нечто так можно? Где же стыд-то у тебя? Мы же договорились. Я же такой грех на душу взял — научил вас, как за ворота пройти.

— Последний раз спрашиваю: будешь плясать?

— О, проклятие!.. — застонал Иван. — Да что же это такое-то? Да за что же мне муки такие?

— «Камаринскую»! — велел Изящный чёрт. — «Пошехонские страдания».

Черти-музыканты заиграли «Камаринскую». И Иван пошёл, опустив руки, пошёл себе кругом, пошёл пристукивать лапоточками. Он плясал и плакал. Плакал и плясал.

— Эх, справочка!.. — воскликнул он зло и горько. — Дорого же ты мне достаёшься! Уж так дорого, что и не скажешь, как дорого!..

И вот — канцелярия. О, канцелярия! Вот уж канцелярия так канцелярия. Иван бы тут вконец заблудился, если бы не чёрт. Чёрт пригодился как нельзя кстати. Долго ходили они по лестницам и коридорам, пока нашли приёмную Мудреца.

— Минуточку, — сказал чёрт, когда вошли в приёмную. — Посиди тут… Я скоро — И куда-то убежал. Иван огляделся.

В приёмной сидела молоденькая секретарша, похожая на библиотекаршу, только эта другого цвета, и зовут Милка. А ту — Галка. Секретарша Милка печатала на машинке и говорила сразу по двум телефонам.

— Ой, ну это же пшено! — говорила она в одну трубку и улыбалась. — Помнишь, у Моргуновых: она напялила на себя жёлтое блестящее платье, копну сена, что ли, символизировала? Да о чём тут ломать голову? О чём?

И тут же — в другую, строго:

— Его нету. Не зна… А вы не интонируйте, не интонируйте, я вам пятый раз говорю: его нету. Не знаю.

— Во сколько ты там был? В одиннадцать? Один к одному? Интересно… Она одна была? Она кадрилась к тебе?