Гадес - Страница 66

— Его так звали? — Бруно ничуть не удивился, что Джастин в курсе.

— Да.

— Вообще-то, — заметил Бруно, — мне было без разницы, как его звали.

— Да, тебя больше занимало, почему он появился. — Бруно кивнул. — Ну как, выяснил?

— Я тебе еще тогда сказал, что есть несколько версий. Подтвердилась вторая — я кое-что сделал, а его это не устроило.

— Дома, в Италии? Когда ты ездил отдыхать?

— Возможно.

— А где у тебя дом, Бруно? Не напомнишь? Ну та чудесная вилла твоей тети, высоко на утесе? Это в какой части Италии? Ты мне тогда не сказал.

— На юге.

— В районе Сицилии?

— Да, примерно.

— А эта вилла, она случайно не на острове?

— Ты сейчас при исполнении? — поинтересовался Бруно. — С тобой я буду говорить. — Он ткнул большим пальцем в сторону Реджи. — А с ней мне страшновато. ФБР, знаешь ли…

— Правильно тебе страшновато, Бруно, — заметил Джастин. — Ты убил Эвана Хармона. А еще, правда, не знаю как, потопил судно на Сицилии. Об этом знала Ванда Чинкель.

— Знала?

— Да, знала. И нашла способ передать мне.

— Что она тебе передала?

— Название судна. От коллег Реджи только что пришло подтверждение. Иногда от «ФБР, знаешь ли» тоже польза есть.

— Уверен?

— Уверен. — Джастин повернулся к Реджи. — Сама ему расскажешь?

— «Гадес». Вы потопили сухогруз под названием «Гадес» у берегов Сицилии, а точнее, у острова Фавиньяна. Судно назвали в честь Гадеса не потому, что он был владыкой подземного царства, и даже не потому, что символизировал изобилие. Гадес ведает ценными металлами. А ценного металла на сухогрузе было очень много. Он, собственно, их обычно и перевозил.

— Платина, — пояснил Джастин. — В этом рейсе на борту находилась платина стоимостью около пятидесяти миллионов.

— Вы прилетели в Палермо за пять дней до аварии, — продолжила напарница. Голос у нее звучал все более уверенно, хотя на Джастина она по-прежнему не смотрела. — Потом в Трапани сели на паром до Фавиньяны. И через три дня после того, как затонул сухогруз, покинули остров.

— Твой гость, Пьетро Ламбраско. Он приезжал с личной целью, не по делу, — снова перехватил инициативу Джастин. — Мы получили список команды сухогруза. Все на месте, никто не пропал. Погибших нет — среди команды. Однако на судне обнаружился безбилетный пассажир. Как он пробрался на борт, неизвестно, но он там был. Подросток, совсем мальчишка. Он утонул. Его звали Анджело Торнабене. Хочешь знать фамилию жены Пьетро Ламбраско? Девичью фамилию, разумеется?

— Нет. Я и так знаю. Джованна Торнабене.

— Старшая сестра Анджело. Бруно отхлебнул пива.

— Я так и не получил ответа на свой вопрос. Ты при исполнении?

— Да, — ответил Джастин. — Мы оба при исполнении, и я, и она. Так что разговор официальный.

— А если я не убивал Эвана Хармона, тоже официальный? — уточнил гангстер. — Я ведь не убивал. Мог бы. Запросто. Но меня опередили.

За время разговора Бруно успел выпить еще банку пива, а потом еще.

В основном он подтвердил все рассказанное Ленни Рубином, добавив подробностей, известных ему одному.

Бруно действительно вышел на Рональда Ла Салля, прознав о его безупречной репутации финансового консультанта и менеджера. Гангстеру с его родом занятий не приходилось рассчитывать на медицинское обслуживание по страховке и пенсионный фонд, поэтому он решил подыскать своим накоплениям — а их у него было достаточно — законное место хранения, надеясь со временем приумножить средства. Не успеешь оглянуться, как придет старость, да и не всю ведь жизнь кулаками махать. Он отдал пару сотен кусков Ла Саллю, и тот выполнил свою работу с блеском. Бруно получил деньги — наверное, первый честный заработок с тех пор, когда еще мальчишкой мыл машины. Впрочем, даже тогда он успевал, пока моет, прихватить все, что плохо лежит (один раз даже стащил запаску из багажника, хотя водитель как приклеенный сидел за баранкой). Так что, можно считать, первый честный заработок в жизни.

Потом он поделился идеей с Ленни Рубином. Сперва босс вкладывал свои собственные деньги. Тоже абсолютно законно. И тоже получил большую прибыль. Ла Салль тогда только открыл компанию и как никогда нуждался в инвесторах, а Ленни собрался объединить средства и отдать на управление Ла Саллю. Нескольким семьям из разных концов страны нужно было где-то держать деньги; Ленни пользовался доверием «коллег» и обладал определенным весом, так что вполне мог позаботиться об их накоплениях. Кругом сплошная выгода. Все заинтересованные стороны в выигрыше, налоги платятся, все чинно и благородно, а Лен снимает пенки за посредничество с брокером. Но потом Ла Салль начал понимать, во что ввязался. Сначала он и вправду верил, что компании Ленни чисты перед законом. Потом его попросили кое-что сделать.

— Что именно? — потребовала объяснений Реджи.

— Такое, к чему Ла Салль не привык. Махинации с прибылью, перераспределение средств. Прежде всего ему нужно было гарантировать нам высокую планку. Однажды мы получили выписку по счету за месяц и увидели, что прибыли снизились. Ленни это не устраивало. Ла Салль сказал, что он ничего поделать не может. А Ленни на это: «Разумеется, можешь!» Ленни решил, раз Ла Салль может урезать нам выплаты, то может гарантировать и стабильность прибылей. Ла Салль сказал: «Мы так не работаем», а Рубин ему: «Теперь будете».

Реджи спросила, почему Ла Салль все-таки согласился, и Бруно ответил:

— Мы его взяли за жабры. Всего-то и нужно было, что напомнить — он работает с представителями известной криминальной структуры. Сознательно или нет, никого не волнует, а репутация может пострадать. Но, надо отдать ему должное, парень оказался крепким. Все равно по-нашему не сделал.

— Как же он выкрутился? — заинтересовалась Реджи.

И Бруно рассказал, что Ла Салль пришел к ним с предложением. Обещал найти себе замену, кого-нибудь, кто согласится на их условия. Кто подойдет им больше. Им останется только перевести средства из компании Ла Салля в компанию этого человека. Ла Салль хотел расстаться. У него семья, жена, они подумывают о детях, и он не может поступиться своими принципами. Зато как человек честный и порядочный обещает найти подходящую замену.

— Я думал, Рубин никогда на такое не пойдет. Но парень ему запал в душу. И, между нами говоря, ему нравится строить из себя эдакого миролюбивого крестного отца. Играет в солидного бизнесмена — тусовка в Палм-Бич, загородные клубы, всяко-разно. Он сказал, хорошо. При одном условии. Первый год Ла Салль будет держать руку на пульсе и приглядывать за своим сменщиком, чтобы тот чего не натворил. Ленни обещал устроить так, чтобы этот новый брокер стал клиентом Ла Салля, тогда ему не придется сотрудничать с кланом напрямую, но интересы Ленни он по-прежнему будет блюсти. Заодно обеспечит средства для развивающейся фирмы. Ла Салль согласился. Не сказать, чтобы у него был выбор. Зато он знал, что внакладе не останется.

— И вы переключились на Эвана Хармона?

— Он вцепился в нас мертвой хваткой. Лен встретил его в Палм-Бич и сказал нам потом, что у этого парня в глазах одни доллары. Мы ударили по рукам.

— Он согласился сделать то, на что не пошел Ла Салль?

Бруно кивнул.

— Тогда что у вас не срослось? Почему вы не поладили?

— Свяжешься с гремучей змеей, не удивляйся, если она тебя цапнет. А потом тем более не удивляйся, если укус окажется ядовитым.

— И кто из вас змея? — с невинным видом полюбопытствовал Джастин.

— Остряк… Я про Хармона. Змея в данном случае — он.

— Подробности будут?

— Сначала все шло как по маслу. Он вел большие дела с китаезами. Ну там, семейные связи, деловые, все схвачено. Он инвестировал от их имени уйму денег. И он знал, во что нужно инвестировать. Говорил, китайский автопром скоро даст жару. Цифры просто ошеломительные. Гигантские, космические. От нас мокрого места не останется. Я видел показатели. За последние пять лет число машин на их рынке увеличилось больше чем в три раза — с шести миллионов до двадцати. А дальше будет еще круче! В Пекине ежедневно продается тысяча новых машин. В день! Тысяча! Я вообще не знал, что есть такой город. А с нами что будет, знаешь? Мы в полной жопе, и Европа там же, и япошки, что самое смешное. И это все приличные легковушки под десять кусков и внедорожники по двадцать.