Фюрер как полководец - Страница 13

Гудериан отмечал еще одну черту характера фюрера. Он был очень смел при разработке своих стратегических планов, каковыми являлись захват Норвегии, план прорыва танковых войск через Арденны. В обоих случаях он согласился со смелыми предложениями своих штабистов. Однако затем при выполнении этих замыслов у него возникала нерешительность в момент появления первых трудностей и отклонений от первоначального плана. Когда в Норвегии серьезно обострилась обстановка под Нарвиком и судьба находившихся там войск повисла на волоске, Гитлер потерял самообладание. И только благодаря смелым действиям генерала Йодля и офицеров штаба оперативного руководства ОКВ удалось спасти положение. То же самое, к примеру, произошло в июле 1942 г. в Воронеже. Первоначальный план операции «Блау» не предусматривал обязательное овладение этим населенным пунктом. Однако престарелый фон Бок, все еще мысливший категориями Первой мировой войны, ввязался-таки в уличные бои, задерживая тем самым поворот танков на юго-восток к Волге. Вместо того чтобы решительно пресечь действия командующего группой армий «Зюд», Гитлер начал колебаться и проявил нерешительность, в результате чего драгоценное время было упущено. Тут вообще удивительно, как он мог доверить решающую операцию человеку, который не смог ранее взять Москву.

Неуверенность гармонично сочеталась с упрямством. Йодль утверждал: «Когда он четко понимал, чего хотел, или когда принимал какое-то решение на свой страх и риск, никакое дальнейшее обсуждение не было возможным». А в спорных ситуациях преимущество отдавалось не рациональным доводам оппонентов, а пресловутой интуиции.

Особое отношение у Гитлера было к разведданным. Он вообще редко руководствовался ими при планировании операций. А если сведения о противнике его по какой-то причине не устраивали, он вообще отказывался их слушать. Начальник разведотдела «Иностранные армии-Ост» генерал Райнхард Гелен указывал: «Наши данные зачастую расходились с оценками Гитлера, принимавшего желаемое за действительное… Выводы, вытекавшие из оценки противника, рассматривались Гитлером в течение времени со все большим ожесточением и агрессивностью, как пораженчество и даже саботаж, как действия против его замыслов и намерений». Самой грубой ошибкой фюрера была недооценка промышленного потенциала США. На совещании в «Вольфшанце» в декабре 1941 г. он заявил присутствующим, что «американцы способны создавать лишь холодильники». В итоге же оказалось, что даже самые смелые оценки германской разведки отставали от реальности. Уже в 1942 г. американская промышленность выпустила 44 000 самолетов, в то время как командование Люфтваффе считало, что будет произведено максимум 16 000…

К концу войны окружающим фюрера людям стало ясно, что он хочет слышать только то, что не противоречило его мнению. Он даже спрашивал, когда ему приносили документы: «Этот доклад приятный или неприятный?» «Неприятные» отчеты даже не прочитывались, а просто отправлялись в архив. «Приятные» отчеты, даже если они были составлены на основе непроверенных сомнительных сведений, только приветствовались. Недостаток военного образования не позволял Гитлеру понять, что самый удачный оперативный замысел может быть выполнен лишь тогда, когда налицо необходимые для этого средства, возможности для развертывания сил и снабжение войск всем необходимым. Он не хотел верить в то, что никакие грозные приказы, воля и фанатизм не могли заменить всего этого.

Решения о проведении тех или иных операций, как правило, принимались без всестороннего изучения экспертами и командно-штабных учений, хотя это было общепринятой практикой. В результате ближайшие сотрудники и высшие офицеры Вермахта, по сути, превратились в советников. Обычно Гитлер соглашался лишь на внесение незначительных изменений. Таким образом, он просто не смог охватить в полной мере тяжелую работу по руководству Вермахтом, которую он сам на себя возложил. Фюрер попросту игнорировал основные принципы командования войсками.

Йодль вспоминал, что «когда фюрер мучился сомнениями, то мог неделями и месяцами обсуждать военные проблемы. Но если ему все было ясно или когда он спонтанно принимал решение, тут же любое обсуждение подходило к концу». Гитлер любил как можно дольше оттягивать всякое решение, которое было ему неприятно, к примеру, оставление Донбасса или Кубанского плацдарма в 1943 г. Это касалось также локализации прорывов противника на тех или иных участках фронта. Начальнику ОКХ приходилось по нескольку дней уговаривать фюрера перебросить войска с менее угрожаемых секторов в те районы, где создалась критическая ситуация. Обычно это приводило к тому, что, во-первых, он давал слишком мало сил, во-вторых, слишком поздно, что в конечном итоге принуждало перебрасывать туда еще больше войск.

Требовались также недели борьбы и дискуссий, если речь шла об оставлении выдающихся в сторону противника выступов в линии фронта с целью высвобождения сил, то же касается и оставления позиций, которые невозможно было удержать. Манштейн объяснял это так: «Гитлер все время верил, что события будут развиваться все-таки по его желанию и что он может избежать принятия решений, которые были ему неприятны, ибо означали признание того факта, что ему пришлось считаться с волей противника». Во второй половине войны основным принципом полководческого искусства фюрера стало правило «Держаться любой ценой».

Он упорно отказывался отдавать приказы о сдаче оборонительных позиций на всех театрах военных действий. Упорная оборона каждой пяди земли стала единственным принципом руководства войсками. Это было связано с его собственным характером, – характером человека, который признавал жестокую борьбу до последнего предела. Если приказ об отходе в итоге и отдавался, то нередко было уже слишком поздно.

Катастрофа под Сталинградом стала одним из переломных моментов Второй мировой войны. Немецкие войска всегда выходили из окружения благодаря умению концентрировать силы и наносить удары в нужном месте. Единственным исключением стал Сталинград.

И вот здесь практически все: советские и зарубежные, современные историки, военные специалисты, немецкие генералы и солдаты, – все считают основным виновником поражения именно Гитлера. Подобного всеобщего единодушия и согласия не наблюдается, пожалуй, ни по какому другому эпизоду войны. Если свести все доводы воедино, то получится, что причиной катастрофы стала цепь роковых решений фюрера, самым главным из которых был приказ Паулюсу о запрете прорыва.

В реальности здесь, во-первых, нарушается принцип историзма, то есть все обвинения строятся на том, что в ноябре 1942 г. было точно известно, чем все закончится через три месяца. Во-вторых, обвинители фюрера исходят из чисто военных соображений, считая, что оборона Сталинграда была в тех условиях бессмысленна. В действительности Гитлер руководствовался целой группой факторов:

1. Стратегические.

Поволжье и одна из его ключевых точек – Сталинград, расположенный в большой излучине, было крупнейшей транспортной артерией Советского Союза. 170 самоходных и несамоходных барж предприятия «Волготанкер» доставляли кавказскую нефть с Каспийского моря в центральные районы СССР. Только в июне 1942 г. по Волге было перевезено 1,3 млн тонн нефти! Чуть меньшее количество перевозилось поездами. Десятки нефтеналивных составов двигались по однопутной железнодорожной линии Астрахань – Урбах, проходящей в степи вдоль Волги по границе Казахстана. Стратегическое значение этой огромной артерии было совершенно очевидно как советскому руководству, так и Гитлеру. Поэтому удержание города на как можно более длительное время имело большое значение для дальнейшего хода военных действий.

2. Тактические.

Фюрер, принимая решения, безусловно, учитывал опыт зимних боев 1942 г. Тогда немцам удалось длительное время снабжать по воздуху, а потом и деблокировать несколько окруженных Красной Армией группировок. Наиболее выдающимся примером был Демянский котел. В итоге линию фронта удалось удержать, а потери Красной Армии были просто огромны.