Футуриф. Токсичная честность (СИ) - Страница 196

— У нас хорошая сработавшаяся научная команда, — ответил профессор Хофф.

— Так-так. Интересно на чем сработавшаяся? Не на метановых алмазах ли?

— А если так, то что тогда, Джулиан?

— Ничего. Я высказал это предположение для театрально-драматического эффекта.

— Театр это прекрасно, — сказала Марти, — но я не поняла: схема принимается, или как?

— Принимается, — твердо произнес медиа-магнат, — начинаем работать.

Тем временем, Эрл и Кэтти устроились в банкетном зале в углу стойки бара.

— Эрл, — спросила она, — ты уверен, что можно оставлять Джулиана с теми ребятами? Я ничего не хочу сказать плохого, но мало ли что? Какой-никакой, а все же дедушка.

— Я уверен. Видишь ли, мой дедушка захотел для разнообразия пообщаться с ними без посредника, в смысле, без меня. Пусть так. Не съедят же они его. Вообще-то, Джулиан общался со многими опасными людьми, и чувствует, когда не надо лезть на рожон.

— Это хорошо, — Кэтти улыбнулась, — знаешь, я понимаю, что Джулиан — сволочь, но он обаятельный. Мне бы не хотелось, чтобы его постиг синдром съедения акулой.

— Мне тоже, — Эрл-Гарри подмигнул, — и ты права про Джулиана по всем пунктам.

— Наверное, — сказала она, — это потому, что я стала чуть-чуть понимать тебя. А тебе не кажется, что ты стал чуть-чуть понимать меня?

— Мне, разве что, кажется. Человек, тем более, мужчина, не способен понять кошку, тем более, женщину. Так что я не удивляюсь твоему вопросу. Ты — загадка, и твои вопросы загадочные, как у мифического сфинкса на дороге в Фивы.

Кэтти Бейкер легонько щелкнула ногтем по миниатюрному декоративному зонтику на стакане легкого коктейля.

— Знаешь, Эрл, в жизни все стало еще более странно, чем раньше. Сколько времени мы вместе? Я имею в виду, без перерывов.

— Дай подумать… — он пошевелил всеми пальцами, сосредоточиваясь, — …Если меня не обманывает память, и если не считать короткие перерывы на день-другой, то полгода.

— Вот, — сказала она, — я и говорю: все стало еще более странно, чем раньше. Мы делаем именно то, чего всегда боялись: рискуем превратиться друг для друга в обыденность.

— Видимо, — ответил он, взвесив в руке кружку, — из меня просто не получился атлант.

— Атлант? — удивилась Кэтти, — Мы же в Лемурии, а не в Атлантиде. Другой океан. Это мексиканское зелье из перебродившей агавы, кажется, слегка закрутило тебя.

— Ничего подобного. Хотя, пульке действительно зелье, дар ацтекской богини Майауэли, которая покровительствует плодородию. У богини Майаэли четыреста сосков, а ее груди выдвинуты во все стороны, как мясистые листья агавы. Такой выразительный образ.

— Что ж, судя по всему, это чрезвычайно достойная леди. Но при чем тут атланты?

— Один атлант, — уточнил Эрл, — я имею в виду, атланта, который держит небо на руках. Согласно мифам Эллады, небо твердое и зверски тяжелое. Так и с бизнесом, который я неосмотрительно вырастил. Теперь надо держать его на руках, пока он не окрепнет, а я переоценил свои силы. На удачу рядом оказалась загадочная девушка. В самые трудные моменты, она подставляет свою коричневую ладошку, и спасает дело.

— Ох, Эрл. Ты будешь смеяться: у меня было немало мужчин, но ни один, кроме тебя, не признавался в своей слабости так легко и непринужденно.

Эрл-Гарри снова подмигнул ей, и пожал плечами.

— Вот такой я.

— Вот такой ты, — отозвалась она, — и что будем делать?

— Может, — предположил он, — попробуем просто жить, как нравится.

— Прекрасная идея, Эрл. По-моему, в таком стиле живут акваноиды.

— Да, Кэтти. Это потому, что они не обманывают ни друг с друга, ни свое эго.

— Я знаю, — она снова щелкнула ногтем по декоративному зонтику, — и я так и не смогла определить: то ли такая честность это райский сад, то ли адская сковородка.

— Ни то, ни это, — ответил он, — на самом деле, просто иное. Как с другой планеты.

— О! — весело воскликнула Кэтти, — Инопланетяне это мой конек, ты знаешь! И, кстати, я задумала концепт-сюжет небольшого 3D-фильма об эротике дино-сапиенсов.

— Что-что, блин?

— Ага! Даже тебя пробило! Значит, это будет шок сезона.

— Еще бы меня не пробило! Слушай, как ты себе это представляешь? У них же, судя по реконструкции, хвост, чешуя, к тому же, они не живородящие, и не млекопитающие, а яйцекладущие и… Чем разумные динозавры кормят маленьких динозавриков?

— Ну, согласно реконструкции, они кормят их тщательно пережеванным мясом. Но эти детали относятся не к эротике, а к тому, что может следовать только после эротики.

— Технически, да. Но психологически это все связано в одном инстинкте!

Услышав это, Кэтти подняла ладонь и задумалась.

— Вот это верно. Все в одном инстинкте. Черт! Это будет так трогательно. Я вспоминаю фильм «Марш пингвинов», студии «Animal planet» 2005 года. Папа и мама пингвины в окружении антарктических льдов вместе высиживают яйцо. Зрители сюсюкали так, что «Марш пингвинов» получил «Оскар» в номинации «Лучший документальный фильм».

— Кэтти, вряд ли зрители будут сюсюкать, глядя на хищных динозавров в 3D.

— Будут! Ты не представляешь, какие трогательные получатся папа и мама динозавры!

Эрл-Гарри готов был возразить, но тут включился динамик под потолком:

40-метровый двухпалубный катамаран «Njana ifu» формально (по габариту) был супер-яхтой, а фактически — типичным японским морским автобусом класса «Rapid», которых построено начиная с 1980-х годов немыслимое количество. В прошлой жизни он возил пассажиров (до 300 за раз) на маршруте Фукуока — Кагосима, и завершил бы службу на пункте разделке старых судов, если бы не идея Хасимото Сабуро, топ-менеджера юго-западного отделения холдинга UHU. Он придумал красивый и не очень дорогой жест: подарить королеве акваноидов необычную супер-яхту. Если убрать 300 пассажирских сидений, модерново переделать освободившиеся залы, и поставить новые движки…

…То получится не хуже, чем гламурные корыта от «лучших модельеров-дизайнеров», приобретаемые миллиардерами за астрономические суммы. Получилось действительно симпатично, броско, ультра современно! И главное: супер-автобус, пардон, супер-яхта, короче: плавсредство подоспело вовремя: в декабре, когда «королевский совет» как раз обсуждал вопрос «об оптимальном гнездовании миледи Кинару». С учетом значимости проекта, Хасимото сам прилетел на остров Родригес, и дважды в день рапортовал боссу туристического сегмента холдинга UHU, Окаторо Митари о текущем положении дел. В японском стиле, для таких рапортов было четко установлено время: 7 утра и 7 вечера в Токио. То, что 7 утра по Токио это 2 часа ночи по Маврикия, не волновало босса.

Приближалось время рапорта: 2 часа ночи 17 января, и Хасимото Сабуро не знал, что в сложившейся ситуации делать. Он ходил по открытой части первой палубы катамарана «Njana ifu», и пытался перехватить хоть кого-то, кто объяснит, что творится, но все эти оливковокожие туземцы отделывались от него несколькими восторженными фразами, произнесенными скороговоркой на смеси африкаанс и суахили, после чего исчезали во «временной медицинской зоне» или наоборот ныряли за борт. За бортом, кстати, тоже происходило что-то непонятное. Со всех сторон доносились ритмичные синхронные восклицания нескольких сотен людей, вероятно, с очень сильным дыханием:

«Н-н! Ф-а-а! Нн-фаа!».

И оглушительно-тяжелые удары сотен тамтамов.

Прожектор на мачте над верхним мостиком супер-яхты медленно вращался по часовой стрелке, и его яркий луч высвечивал из серых лунных сумерек оливковые лица и торсы акваноидов. Они сформировали огромный живое кольцо вокруг «Njana ifu», и в четкой последовательности выпрыгивали в воде почти до пояса, резко и громко скандируя.