Футбол: откровенная история того, что происходит на самом деле - Страница 4

За честное слово давно никто не играет. Это только Леонид Федун, по собственному утверждению, даёт деньги Николаю Толстых, «под честное слово». Даёт-то под честное слово, но проценты потом весьма ощутимые предъявляет.

Игроки – что россияне, что легионеры – изначально подписывают контракты, где прописаны конкретные суммы выплат. Сомневаюсь, что у кого-то эти суммы обозначены в рублях. Скорее, там традиционное – в валюте, но с пометкой «в рублях по курсу ЦБ» или что-то в этом духе.

И сколь бы печально (пока ещё не хочется писать – катастрофично) ни складывалась ситуация в российской экономике, есть такое понятие, как договор. А следовать договорённостям – вроде как основа основ в любом бизнесе. (Ведь футбол – это бизнес, постоянно нам твердят Гинер, Федун и прочие, не так ли? Да, есть у него в известной степени и социальная функция, но всё-таки в первую очередь – это бизнес). Потому что правила игры не должны меняться. Когда ты садишься играть в шашки, ты должен быть уверен, что если начал партию белыми, то белыми и доиграешь, что соперник не станет при этом играть в поддавки или вообще в чапаевца.

Понятно, что в нашей стране принято всегда следовать не договорам, которые подписывал, не обязательствам, которые на себя публично брал, а исключительно принципу революционной целесообразности. Мы и межгосударственные договоры, как известно, иногда не склонны считать обязательными к выполнению – что уж говорить о частных случаях? Но тогда какого уважения мы к себе требуем? С чего и откуда ему взяться вдруг?

Мы подписываем контракт с доном Фабио, заранее зная, что денег на него нет. Мы прописываем в контрактах игроков суммы в евро, а потом начинаем взывать к совести футболистов, а говоря прямо – отказываемся платить. Мы даже случайно проговорившемуся о желании идти в суд Комбарову делаем за кулисами настолько серьёзное внушение, что уже чуть ли не к вечеру он изображает «обознатушки-перепрятушки», опровергая собственные слова.

Вспоминается история, которой лет уже десять, наверное. Помните такую Оксану Фёдорову, которая некогда выиграла всемирный конкурс красоты? Папы, которые смотрят «Спокойной ночи, малыши!» вместе со своими детьми, тоже её знают. Так вот, победила наша девушка, надела блестящую ленточку, получила контракты, а когда вдруг обнаружила, что помимо гламурных съёмок ей предстоит ещё и участие в разного рода благотворительных акциях, надула капризно носик, сказала, что вспомнилось ей вдруг о незащищённой диссертации, да и уехала в свою милицейскую аспирантуру в провинциальном городе. Девушку, как и положено, звания королевы лишили, вице-мисс стала мисс вместо нашей соотечественницы, но мы упорно годами величаем опозорившую нас г-жу Фёдорову королевой красоты. Между тем почему-то мало кому приходит в голову, что её глуповатый демарш не её лично короны лишил, а всех лишний раз подтолкнул к мысли, что люди из России договорённостям следовать не умеют.

Тот же Федун обвиняет Дзюбу в рвачестве. Да, не без этого Артём, конечно, не без этого. Но ведь он разве нарушал какие-то письменно имеющиеся договорённости? Вроде бы об этом мы не слышали. А вот Леонид Арнольдович, выходит, готов нарушить. И тогда грош цена его упрёкам в адрес футболиста. Чтобы кого-то упрекать в бесчестии, надо самому для начала соответствовать минимальным стандартам аккуратности и пунктуальности следования договорам.

Меня мало кто мог заподозрить в слепой вере в российский футбол, бессмысленный и беспощадный. В статьях, книгах и передачах я всегда настаивал на том, что не только в политике, но и в спорте тем более пора прекратить искать свой особый путь, перестать выполнять традиционное российское предназначение – «показывать всему миру, как не надо жить». Но речь я всегда вёл об одном: о том, что футбол – не только социальная функция, о которой у нас любят постоянно вспоминать, но прежде всего – бизнес. Чем меньше вмешиваются в игру не деньги, являющиеся всеобщим эквивалентом любых бизнес-процессов, а какие-нибудь структуры сверху, желающие что-нибудь да отрегулировать, тем для футбола только лучше.

Но мысль эта справедлива и актуальна именно для взаимоотношений государственных и футбольных структур. Сегодня же мы находимся на заре новой эпохи – когда в футбольном мире зарождается совершенно новая система взаимоотношений, когда миром спорта начинают управлять не те, кому это положено (как бы мы сказали в общественно-политическом СМИ – саморегулируемые организации), то есть футбольные лиги, федерации и союзы, и даже не телевещатели и разного рода правообладатели, а регуляторы новой формации.

На днях как гром среди ясного неба прокатилась по футбольным федерациям странная новация: введены должности инспекторов по борьбе с расизмом. Звучит новая должность как-то по-советски дебеловато: будто это инспектор какой-нибудь по делам несовершеннолетних в детской комнате милиции. Но если тот инспектор мог разве что безуспешно капать на мозги асоциальным родителям юного сорванца, то у новой структуры, спешу предположить, окажутся со временем гигантские, просто космические полномочия.

Это только сейчас основная задача декларируется как мониторинг проявлений расизма. Для мониторинга новые рабочие места создавать не нужно: все расистские выходки прекрасно видны. Особенно в России, где националистический вирус всегда был очень силён. Все знают и про бананы для Роберто Карлоса, и про баннеры, которые в благовоспитанном обществе даже упоминать неловко, и про многое другое.

Но знаем мы и про другую, оборотную сторону медали. И она тоже очень неприглядна. Это когда тема расизма сама по себе используется для манипуляций. Отнюдь не пай-мальчик Яя Туре, замешанный не в одном скандале, вдруг якобы слышит «уханье» в свой адрес с трибун ЦСКА. Никто, кроме него, больше не слышит. Официальные действующие лица не слышат, тренерский штаб его клуба не слышит, делегат УЕФА не слышит. Но одного интервью Яя Туре оказалось достаточно, чтобы на армейцев было наложено серьёзное наказание.

Провокатор Халк, променявший возможность вырасти в звезду мирового масштаба на деньги с газовым запахом, повздорил с судьёй Матюниным. Тот, дескать, заявил, что не любит темнокожих. Опровергли слова Халка все: и игроки, находившиеся рядом, и даже полиграф, на котором судья прошёл проверку. Но комитет по этике так и не решился наказать питерского врунишку. Тут ведь как: выяснилось бы, что врёт Матюнин – наказали бы, и все сказали бы: «Поделом подлецу!» Но раз врёт Халк – как его накажешь? Вдруг в расисты запишут?

Как это происходит в других видах спорта, хорошо известно. Шамиля Тарпищева за безобидную шутку в адрес «братьев Уильямс» практически сразу один из «братьев» записал в расисты. Шутишь о чёрных – значит расист. И точка.

И вот тут-то, на этой зыбкой грани между раздутой до карикатурных масштабов политкорректностью и показушной борьбой с псевдорасизмом, возможно очень многое. А любая возможность, если она имеет какую-либо перспективу, сразу же институализируется, приобретает характер оформленного социального института. И вот возникает новая структура, пока ещё маленькая структура. Это сегодня она кажется безобидной, чисто мониторинговой. Но это до поры до времени. Очень быстро лоббистские группировки совершенно разного толка понимают, что борьба с расизмом – очень удобный способ прикрыть любые делишки. Нужно наказать неугодный клуб или ершистую федерацию – и вот готова уже почва. Да ещё какая! Не отмоешься, если постараться. И процесс-то будет не такой уж примитивный: ведь будет расти не только число наказанных – будет расти и укрепляться сама едва нарождающаяся сегодня организация. Будет укрепляться комитетами, подкомитетами… Да и интригами, само собой. И если кому-то кажется, что всё это будет контролироваться ФИФА, УЕФА, федерациями на национальном уровне, то можно быть уверенными: так будет недолго. Очень скоро эти структуры вырастают в монстров, которым нужна, в данном случае, не борьба с проявлениями расизма, а власть и могущество. Они очень скоро становятся одними из основных центров влияния. Если сказать цинично, по ряду вопросов «заносить» нужно уже им.