Футбол на снегу - Страница 12

Максим лежал, завернувшись в простыню, и пытался заснуть. Верещали в листве цикады, из открытых дверей клуба долетали обрывки фраз — шел фильм. Максим долго лежал в темноте с открытыми глазами, пока вдруг не понял, что думает о ней. Он зажег свет и достал из-под кровати большую оплетенную бутыль. Она была пуста. Максим сунул ноги в шлепанцы и спустился во двор. В пристройке, где жил хозяин, горел свет.

— Прости, Андрон. Ты не спишь?

Хозяин медленно поднялся с топчана, вздохнул.

— Смотрю, у тебя света нет. В кино, думаю, подался. Завтра ведь рано вставать… Вина тебе, что ли?

Максим принес бутыль в комнату, налил стакан холодной «изабеллы» и начал одеваться.

Сеанс уже закончился, но люди не спешили расходиться, стояли под платанами, переговаривались, слышался смех. Максим медленно брел, размышляя о завтрашней рыбалке, и тут увидел ее.

«Вот оно, — подумал Максим. — На ловца и зверь…» Чувство внезапной, удивившей его радости мгновенно сменилось скукой. Но он подошел.

— Добрый вечер, — сказал он с привычной бодростью. — Я вас запомнил. Вы мне всю обедню сегодня испортили.

— А я думала, вы натешились вволю.

— Ничуть. Пришлось скомкать монолог. Охота пропала, знаете… Строгий вы человек.

— Нет. То есть не в этом дело. Просто жаль стало мальчишек, тех двух школьников. — Она произносила слова с приятным распевом, чуть нажимая на «о». — Заметили, как они сникли? Во все глаза глядели на вас, а потом сникли… Вы их разочаровали. Им так хотелось верить в Атлантиду.

— А-а… Пустяки. Они уже все забыли. Вы давно здесь? На море, я имею в виду.

— Полмесяца. Ужасно мне не повезло. Всю неделю до вас шли дожди.

— До меня?

— Ну да. Я видела, как вы приехали. Мы ведь рядом живем.

Они свернули в узенькую улочку. Женщина шла уверенно и легко, не замедляя шага. В темноте смутно белели ее руки, мягкая линия плеч и высокая шея. Максим спешил следом с неприятным напряжением, затаив дыхание и ожидая с минуты на минуту, что вот на дороге окажется камень, поваленное дерево или, не дай бог, заброшенный колодец. И еще он испытывал стыд, может, потому, что все это — молча идти за женщиной в темноте, ждать, надеяться — тоже было знакомо.

— Где мы? — спросил он, — что-то я не разберу.

— Дома. Андрон живет неподалеку, третий дом за углом.

— Вы и Андрона знаете?

— Его здесь все знают: лучшее вино.

— Послушайте, Андрон завтра собирается на ловлю форели. В двух часах ходьбы отсюда у него есть заповедная речушка. Идемте с нами.

— Форель… — она тихо рассмеялась. — Я о ней только в книжках читала.

— Вот и хорошо. Новичкам везет. Договорились, значит? В пять утра я зайду за вами. — Максим назвал себя.

— Дина, — сказала она, протягивая руку.

«Дина, — думал он, шагая в темноте. — Теперь и имен-то таких вроде нет. Дина… Так, кажется, звали у Толстого одну татарочку. Верно. Жилин и Костылин. Служили на Кавказе два офицера».

Черепичные крыши селения исчезли за фруктовыми деревьями. Солнце уже заметно припекало, вдоль дороги тянулись кукурузные поля, виноградники, потом пошли горы. Андрон с сыном остановились.

— Здесь, что ли? — спросил Максим. Он посмотрел на часы. — Мы свое, вроде, отмахали.

Он огляделся. Горы, густо поросшие дубняком и ольхой, словно дымились. Река тут была мутной. Сквозь ил и песок лишь изредка проглядывало устланное пестрой галькой дно.

— Малость поднимемся, — сказал Андрон. — Тогда и начнем.

По мере того как они продвигались вверх по течению, река светлела, и наконец Максим увидел первых форелей — двух серебристых рыб с пятнистыми спинами. Они висели в воде неподвижно, точно елочные украшения.

Максим достал из чехла снасть, проверил крепления удилища, снял лесу с катушки, туго натянул ее, осмотрел крючок и насадил наживку. Он давно не был на рыбалке, но пальцы, руководствуясь каким-то полузабытым опытом, двигались уверенно и легко.

— Что же вы прибеднялись, — сказала Дина. — Вон у вас как все ловко получается.

— То ли еще будет, — небрежно ответил Максим. Ему вдруг сделалось весело.

Он медленно брел мелководьем, ведя лесу против течения. Не прошло и пяти минут, как леса натянулась. Волнуясь, Максим начал выбирать ее. Удилище ходило в руках: рыба была крупной. Осторожно сняв форель с крючка, он протянул ее Дине.

— Вот и вся премудрость. Делай с нами, делай как мы, делай лучше нас.

Он почти кричал. Холодные светлые струи хлестали через пороги, и над водой стоял шум. Скоро форель перестала брать.

— Узнайте, как там Андрон ловит, — крикнул Максим, — а я попробую сменить место.

Он смотал лесу и отправился за камни, где росли тенистые деревья. У него было такое чувство, будто его позвали туда, и он шел в радостной уверенности найти за камнями глубокую и тихую заводь. Когда Дина вернулась, она увидела в целлофановом мешке около дюжины прекрасных форелей.

— У них только семь штук, — сказала она растерянно. — На двоих.

— Говорил же: новичкам везет. Я, признаться, никогда не ловил форелей.

Дина смотрела на него не мигая, точно не узнавала.

Они сидели на опустевшей террасе.

— Как все-таки называется ваш город?

Дина ответила. Максим кивнул головой, хотя сразу не мог бы сказать, где он, этот город, в Поволжье или в Зауралье.

— Представляю: пожарная каланча, пыльная площадь, домишки, в палисадниках сирень.

— Да, — сказала она. — Но мы живем в новом районе.

— Бетон и стекло, кафе «Спутник», кинотеатр «Космос», магазин «Тысяча мелочей».

— Да, да… Только город, знаете, мало изменился. Окраины застроили, а в центре все так и осталось, как было. Те же дома, те же люди в них живут. Мне иногда кажется, что я могу встретить на старых улицах своих друзей, какими они были в детстве.

— Понимаю. Устоявшийся быт, тишина, неспешность… Но ведь скучища, наверное?

— Не знаю. В двадцать лет мне хотелось бросить все, уехать. Какое-то беспокойство было, тоска. Особенно после техникума. Смотрела, как подруги разъезжаются, плакала. А теперь вот знаю, что никуда не уеду… Я и в школу свою еще хожу, — сказала она, покраснев.

— Так вы не учительница?

— Я работаю на фабрике технического текстиля. — Она помолчала. — Пыталась представить, чем вы занимаетесь, да так ничего и не придумала… Институт какой-нибудь?

— Институт. Хитрая такая артель. Посторонним вход воспрещен.

— Да, да… Что-то мне говорило: вы из  т о й  жизни.

— Из  т о й  жизни?

— Простите. Вы, наверное, ее не замечаете. Конечно. Вы этим живете, а мы смотрим со стороны. Знаем, жизнь такая существует, но представления о ней не имеем. Только увидишь однажды какую-нибудь башню с блестящим шаром на вершине, какие-то мачты, или услышишь слова: зона, полигон, испытание… У нас на окраине построили большое белое здание. Место хорошее — луг с одуванчиками, рядом лес, сосны… И это здание. Окна забраны решетками, красивый подъезд и — ни одной вывески. Работают там приезжие, все больше молодежь. Я встречаю их на автобусной остановке. Они листают журналы, разговаривают, смеются. Привычная картина. Но все равно они кажутся чужими, непонятными, иными. Совершенно другой мир.

— Вот оно что… Я как-то не задумывался над этим.

Дины на пляже не было. Максим долго плавал, потом, усталый, прилег на камнях и задремал. Проснулся он со звоном в голове, совершенно разбитый. Людей на берегу почти не осталось, только неслись с воды детские голоса да под тентом из простыни четверо парней играли в преферанс. Максим ушел домой и там, в полутемной комнате, в духоте, опять валялся, пока не заснул. С горящим после сна лицом он спустился к морю и увидел Дину.

— Ну, слава богу, — сказал он. — Я уж думал, что не увижу вас сегодня. Где вы пропадали?

— Я ездила на базар. Отправила домой фруктовую посылку. У меня ведь сын… Хотите гранат?