Фурия Принцепса (ЛП) - Страница 6

Его рассудительное лицо стало еще более мрачным.

— Кестус, — сказал он спокойно. — Прости. Я ничего не могу сделать.

Кастусу пришлось приложить усилия, но он сфокусировал взгляд на Иварусе.

— Бери лошадь, — проскрежетал он. — Уезжай.

Иварус сжал плечо Кестуса.

— Прости, — повторил он снова.

Кестус кивнул. Перед его внутренним взором вспыхнули воспоминания о расчленении Тоннара и его лошади, заставив кое-что осознать. Он задрожал, облизнул губы и сказал:

— Не хочу, чтоб те твари меня убили.

Иварус на секунду закрыл глаза. Затем поджал губы и кивнул один раз.

— Спасибо, — отозвался Кестус и закрыл глаза.

Сэр Эрен, Курсор, гнал коня Кестуса, пока почти не загнал, используя все уловки, о которых слышал, читал или когда-либо видел, чтобы скрыть свой путь и сбить преследователей со следа.

К восходу он чувствовал себя столь же истощенным и слабым, как его скакун, но вокруг не было никаких признаков преследования. Он остановился около маленькой речки и прислонился к дереву, на мгновение закрыв глаза.

Курсор не был уверен, сможет ли его монета достучаться до Алеры Империи из такого небольшого притока, но у него не было выбора, он должен попробовать. Первого Лорда нужно предупредить.

Он вытащил цепочку на шее с висящей на ней серебряной монетой.

Он бросил монету в воду и сказал:

— Услышь меня, маленькая речка, и свяжи меня с Господином твоим.

Некоторое время ничего не происходило. Эрен был готов сдаться и продолжать путь, когда поверхность воды начала бурлить, поднялась и сложилась в образ Гая Секстуса, Первого Лорда Алеры.

Гай был высоким, красивым мужчиной, которому можно было дать около пятидесяти лет, если не брать во внимание серебряные волосы.

В реальности, Первому Лорду было за восемьдесят, но, как у всех мощных заклинателей воды, возраст не влиял на его внешний вид, в отличие от обыкновенных алеранцев.

Хотя его глаза ввалились и были уставшими, они сверкали умом и ясностью, выдавая несгибаемую волю. Водяная статуя сосредоточилась на Эрене, нахмурилась и заговорила.

— Сэр Эрен? — сказал Гай. — Это ты?

Его голос звучал странно, как будто он говорил внутри туннеля.

— Да, сир, — ответил Эрен, склонив голову. — У меня срочное известие.

Первый Лорд подал знак рукой:

— Докладывай.

Эрен сделал глубокий вздох.

— Сир. Ворд здесь, в лесах на юго-западе Каларанской Пустоши.

Лицо Гая застыло, плечи напряглись. Он подался вперед, пристально глядя на Эрена.

— Ты уверен в этом?

— Полностью. И более того.

Эрен сделал глубокий вздох.

— Сир, — сказал он спокойно. — Они научились магии фурий.

В своих предыдущих странствиях Тави тратил несколько дней на то, чтобы оправиться от морской болезни, но эти путешествия никогда не заносили его в далекие просторы океана.

Он усвоил, что есть большая разница между тем, чтобы остаться на земле с опущенным парусом и тем, чтобы бросить вызов глубокому синему морю. Но не мог предположить, насколько высокие волны могут подняться в открытом океане.

Часто казалось, что Слайв поднимался по склону голубой горы, только чтобы скатиться вниз по другой стороне, как только достигнет вершины. Ветер и опыт негодяев из команды Демоса держали паруса постоянно натянутыми, и Слайв быстро занял лидирующее положение во флоте.

По приказу Тави Демос держал свой корабль вровень с Чистокровным, флагманом лидера канимов, Варга. Тави знал, что его приказ раздражал команду Демоса.

Хотя Чистокровный был едва ли не самым изящным судном для своего размера, по сравнению с проворным Слайвом, он двигался как речная баржа.

Людям Демоса захотелось показать канимам, на что они способны, и огромный черный корабль остался далеко позади, обозревать их корму.

Тави испытывал искушение позволить им это. Что угодно, лишь бы это путешествие поскорее закончилось.

Усилившаяся качка пропорционально усилила его морскую болезнь, и хотя, хвала небесам, та ослабла по сравнению с теми несколькими ужасающими днями, но так и не прошла совсем, превращая любой прием пищи в весьма сомнительное удовольствие.

Ему удавалось проглотить пару кусков хлеба и немного бульона, но ничего больше. Кроме того, постоянно болела голова, и боль эта раздражала все больше день ото дня.

— Маленький брат, — прорычал седой старый каним. — Вы, Алеранцы, раса короткоживущих. Вы так стары и слабы, что нуждаетесь в перерыве на сон посреди урока?

Из гамака Китаи, растянутого между стропил небольшой каюты, донесся короткий перезвон серебристого смеха.

Тави встряхнулся, вынырнув из состояния задумчивости, и взглянул на Градаша. Каним был чем-то неслыханным среди касты воинов — он был старым.

Тави знал, что Градашу, по летоисчислению алеранцев, было более девяти веков, и возраст сгорбил канима до ничтожного размера — примерно семи с половиной футов.

От его былой силы осталась лишь хрупкая тень. Тави рассудил, что когда он был воином в расцвете сил, то вероятно был в три или четыре раза сильнее человека.

Его мех был почти полностью серебристым, и только вкрапления чистого темного меха цвета ночи указывали на то, что он является членом расширенной родословной Варга, так же как отличительный рисунок насечек на ушах или украшения на эфесе шпаги.

— Молю о прощении, старший брат, — ответил на канише Градашу Тави так, как это было принято. — Мои мысли блуждали. Этому нет оправдания.

— Он так болен, что едва может покинуть койку, — сказала Китаи; ее канишский акцент был слабее, чем у Тави, — но и этому у него нет оправдания.

— Вопрос выживания не делает скидок на болезнь, — прорычал Градаш строго. Затем добавил на алеранском, с сильным акцентом. — Однако признаю, он больше не должен затруднять себя попытками говорить на моем языке. Предложение говорить на языках друг друга было лишь на словах.

Для Градаша комментарий был высокой похвалой.

— В этом есть смысл, — ответил Тави, — По крайней мере для моих людей. Легионеры, которым нечего делать в течение двух месяцев могут одуреть от скуки. И если между вашими людьми и моими снова будут противоречия, я бы хотел, чтобы это было по приличной причине, а не от того, что мы не говорим на языках друг друга.

Градаш на мгновение показал зубы. Некоторые были сколоты, но они по-прежнему оставались белыми и острыми.

— Все знания врага полезны.

Тави ответил в том же духе.

— И это тоже. На других кораблях уроки прошли хорошо?

— Да, — сказал Градаш. — И без серьезных инцидентов.

Тави слегка нахмурился. Алеранский взгляд на этот вопрос довольно резко отличался от канимского.

Для канимов "без серьезных инцидентов" могло означать, что никто не был убит. Однако это не было тем, к чему стоит стремиться.

— Хорошо.

Каним кивнул и поднялся:

— Тогда, с вашего разрешения, я вернусь на корабль своего вожака.

Тави выгнул бровь. Это было необычно:

— Ты не поужинаешь с нами до своего ухода?

Градаш отрицательно дернул ушами, затем, через секунду, последовал аналогичный алеранский жест — отрицательное покачивание головой.

— Я бы хотел вернуться до прихода шторма, маленький брат.

Тави взглянул на Китаи:

— Какого шторма?

Китаи покачала головой:

— Демос ничего не говорил.

Градаш испустил урчащее рычание, Канимский эквивалент смешка:

— Я знаю когда он надвигается. Чувствую своим хвостом.

— Тогда до встречи на нашем следующем уроке, — сказал Тави.

Он склонил голову набок, как это делали канимы, и Градаш возвратил жест. Затем старый каним проскользнул мимо, нырнув в тесноту крошечной для него каюты.

Тави поглядел на Китаи, но женщина-Марат уже выпрыгнула из гамака.

Она провела по его волосам кончиками пальцев, пока скользила мимо его койки, подарила быструю улыбку и выскользнула из каюты. Чтобы вернуться мгновением позже, таща за собой старшего камердинера Легиона, Магнуса.