Фронтмен - Страница 10

Все шло, как по маслу. Игроки, уставшие от скучной и непредсказуемой рулетки, смотрели на акведук словно завороженные. Я залил в него из кувшинов разного объема непроизвольное, не поддающееся волевому контролю, количество воды. А потом объявил торги. За каждый стакан воды, предназначенный для пополнения бамбукового резервуара, объем которого недоверчивые зрители безрезультатно силились просчитать на глаз, развернулась немыслимая драчка на аукционе. Ажиотаж был столь велик, что многие игроки из VIP-залов прервали большую игру и устремились к сцене. Для них призовой фонд являлся мизерным, но интерес подстегивался неординарностью розыгрыша и желанием вычислить критическую для конструкции массу воды. Для обычных посетителей казино розыгрыш представлял собой вполне объяснимый коммерческий интерес — ведь бамбуковый ствол мог опрокинуться на любом стакане, а того, кому посчастливилось бы это угадать и выкупить стакан с последней каплей светило, ни много ни мало, десять тысяч долларов плюс все средства, вырученные с аукциона.

Надвигалась кульминация шоу. Бамбуковый ствол задрожал под напором, наклонился, будто собирается упасть, но вода так и не хлынула наружу, а ствол вернулся на исходную. Участники не сомневались, что остается влить всего лишь один стакан. Этот стакан был продан за семьсот пятьдесят долларов, что спровоцировало меня на реплику:

— Где это видано, чтобы вода из-под крана продавалась за бешеные деньги! Только в нашем клубе вода дороже денег!!!

Но и на этом стакане с акведуком ничего не произошло. Напротив, он теперь даже не дергался, стоял как вкопанный, отрицая все законы физики. На самом интересном месте, когда люди сгрудились у сцены, произошло незапланированное вмешательство…

Я узнал этого получеловека. Раньше он никогда не бывал здесь, не смотря на то, что работал на господина Гараева. Вчера именно он избивал меня на вечеринке в замке Майендорфа. Этого рыжего исполина с тыквой вместо головы я не спутал бы ни с кем, даже в случае, если бы он выбрил себе лоб. Во-первых, лоб быстро бы зарос, а во-вторых, он наверняка не парился насчет своего лба, так что ему не к чему было его брить. То, что козни вокруг меня продолжаются, стало понятно спустя мгновение…

— Да тут, бля, все подстроено!!! Пидарас! — заорал детина, но не встретил одобрения публики. Всем было наплевать на реплику дегенерата-матершинника, ведь все ждали только одного — когда опрокинется акведук. Хотя, не скрою, моя реакция на прямое оскорбление тоже интересовала клиентов игорного заведения. Интересовала, но совсем чуточку. Никто из них не осудил бы меня, если б я, как подобает артисту, молча проглотил обиду, проигнорировал обзывательство, к тому же умолчание — один из наиболее эффективных методов информационной борьбы. Но мне, как специалисту в этой области, был известен еще один способ словесного противоборства — дискредитация личности источника информационной угрозы. Я мог сделать это красиво. Наемный дебил ничего бы не понял, но окружающие бы посмеялись. Я прибегнул к этому способу спора:

— Человек нервничает — налейте ему воды бесплатно. Пусть освежит свой рот, возможно, он ему пригодится для иных целей.

Публика заулыбалась.

Не встретив поддержки в зале, злоумышленник подбежал к конструкции и, черт возьми, перевернул ее самостоятельно. Шоу было сорвано. Модели и аниматоры разбежались. Затихла и фонограмма.

Стерпеть такое фиаско было выше моих сил. Жизненный опыт уже успел привить мне долготерпение и редкое самообладание, но видимо, не совсем в достаточных пропорциях. Моя ранимая и впечатлительная натура время от времени преобразовывалась, давая волю гневу.

Подскочив к нарушителю спокойствия, чего он, собственно, вовсе не ожидал, я заехал ему локтем справа, вложив в удар всю свою мощь. Внезапность атаки сделала свое дело. Безлобый потерял равновесие и едва не рухнул на пол. Знал бы гоблин, что в свое время я закончил военное училище, где прилежно изучал приемы самообороны без оружия, не был бы так беспечен. Теперь терять было нечего — надо было добивать урода. Иначе он добил бы меня. Думаю, у него это получилось бы лучше, так как все же он был на порядок крупнее меня, хотя явно уступал в расторопности. Однако, завершить начатое мне не дали, служба безопасности подоспела к потасовке, не дав драке перерасти в поножовщину.

…Немного успокоившись в тиши звукорежиссерской, я в последний раз посмотрел на заставленную техническим скарбом комнатушку. В последний, потому что знал — меня обязательно уволят. Шоумена-дебошира, не умеющего управлять своими эмоциями, а значит, не способного манипулировать сознанием зрителей, никто не станет держать. Старые заслуги в шоу-бизнесе, как впрочем в любом мало-мальски прибыльном деле, никого не волнуют.

Я представлял, как злорадствовал сейчас Вадик, организовавший мой провал. Похоже, он не собирался от меня отставать. Он считал меня слепым котенком, не имеющим возможности на адекватный ответ. Он строил мне козни, пытаясь разрушить мою жизнь, уверенный, что останется безнаказанным.

А разве это не так? Что я могу? Мне до него не добраться, мне даже не пробраться сквозь его многоэшелонированную охрану, чтобы проломить ему череп его же костылем. Он лишил меня машины, работы, кто знает, что я там еще подписал… Я в полном дерьме. И не единой мысли, как все исправить… Кризис ведь на дворе. Безработица. Надо было соглашаться на ресторанный холдинг. А что, хорошие рестораны. «Паризьен», «Сухаревка», «Фреско»… Может, еще не поздно. Там на летних верандах можно снимать неплохой куш. И запустить мое кукольное шоу. Мою Ламандию — образцовое королевство. Сказку для взрослых. Царство мечты. Владельцы Олег и Влад меня уважают… Хотя… Дармоедом я никогда не был, а масштабы не те. В «пивняке» не разгуляешься — народ не тот. А рестораны пожирнее — сезонная история. В аккурат после новогодних праздников со мной захотят расстаться. Так всегда случается с высокооплачиваемыми промоутерами ресторанов, а клубы живут недолго. Да и немолод я уже для клубов. Но, признаться, хожу. И как только вхожу, мозги остаются на улице…

Оля, где ты? Может вместе мы бы что-нибудь придумали или смирились со своей участью проигравшей стороны. Готова ли она воспринимать меня слабым, временно безработным и совсем не богатым. Ведь мы с Вадиком из разных весовых категорий, и я не Шаолинь, который умеет сражаться против всех, и тем более не Джин, который может сдуть неприятеля. Я всего лишь бывший успешный фронтмен, чью карьеру так безапелляционно и необратимо втоптали в грязь. Сейчас мне бы понадобилось много воды, чтобы отмыться. На своей несостоявшейся премьере я заявил, что вода дороже денег. Денег у меня негусто, на них можно купить гораздо меньше воды, чем может приобрести грязи мой олигархический соперник. Неужто все на этом свете решают деньги?!

Резонно предположив, что утро вечера мудренее, я отправился спать. Засыпал плохо. В итоге проснулся в четыре часа дня и долго валялся в постели. Рука машинально потянулась за телевизионным пультом. Пощелкав программами, я наткнулся на… Каспера, прилизанного гелем, и Адика, наверняка тоже прилизанного гелем, однако с бейсболкой на голове. На бейсболке Адика сияла надпись «Продюсер». Наверное, он водрузил головной убор с объясняющей формулировкой, не щадя укладки, с той целью, чтобы его не приняли за обычного городского сумасшедшего из Еревана по кличке Гиж.

Они давали интервью популярной телеведущей Тине Канделаки.

— А почему Вы обратились к жанру черной комедии. Или Вы уверены, что люди деградировали настолько, что иной юмор, к примеру, тонкий английский, или интегрировавшийся армянский, воспринимать уже не могут? — задала свой каверзный вопрос первая красотка телеэфира.

— Делая кино, я руководствуюсь творчеством братьев Цукер, Монти Пайтона и Мела Брукса — людей, создавших жанр черной комедии… — умничал Каспер. Надо признать, его обаяние и козыряние благозвучными, но не известными простому обывателю именами, подкупало зрителей, — Как и в случае с жанром "Стенд ап" в России мы пионеры, я вас уверяю — мы можем делать такое кино лучше всех. Большей части народа то, что мы делаем — нравится, а значит, мы обречены на успех.