Фрагмент счастья (СИ) - Страница 7

====== Глава 6: Одиночка ======

(Артём)

Как только неделя окончилась, отчим получил зарплату за проделанную работу на шабашке, и мама заявила, что завтра мы уезжаем домой. Это меня разочаровало и огорчило: я не хотел возвращаться туда, где не мог полностью быть самим собой. И ладно, дома — мне снова придётся вернуться в бурсу и снова столкнуться с этими противными рожами, снова будут скандалы, снова у всех я буду виноватым. А я этого не хотел. Я уже нашёл человека, с которым был до боли похож, и хотел остаться с ним… с ней. В последний же день, перед сном, я позвонил Ане и мы разговорились.

Впрочем, я не один такой несчастный оказался. Аня тоже была грустной и поделилась со мной своими новостями: её родители (отец, в частности) сказали, чтоб она шла учиться на актрису и подавала документы в театральное училище, а Аня хотела заниматься музыкой и написанием стихов. Но её родители (отец, в частности) были против этого, говоря, что ничего хорошего из этого не выйдет, да и заработать она на этом не сможет. В итоге Аня поругалась с отцом и ушла к себе в комнату. Ну, хотя бы я позвонил, и ей это подняло настроение. Я улыбнулся и пообещал в скором времени вернуться… *** Декабрь. Новоминская. Прошло две недели после того, как я вернулся из Краснодара. В первый же день своего приезда, я сообщил своим лучшим друзьям о своём возвращении и они не стали себя долго ждать. Буквально через десять минут у ворот моего дома стоял бритоголовый Вадим, одетый в чёрную кожанку и тёмно-синие джинсы с чёрными берцами и подтяжками на спине, и одетый в скромную одежду из кремового цвета пальто и чёрные штаны Юрик. Последний наверняка возвращался со школы, так как на его плече висела сумка с учебниками, а вот Вадим, видимо, просто решил прогуляться, ибо дома он сидеть не любил.  — Зиг Хайль, бандит! — с оскалом хмыкнул Вадим и закурил. — Ну как твои тренировки?  — Привет, нацист Каневского района, — поздоровался я с другом и мы обменялись рукопожатиями. — Да нормально, только кулаки у меня болят почему-то.  — А-ха-ха-х, а ты их пивом полей, болеть перестанут, а-ха-ха-ха!  — Да ну тебя! Привет, Юрок.  — Здаров, Артём, — улыбнулся мне кореец и поправил сумку на плече. — Ну что, когда аниме смотреть будем?  — Хе-х, вот тебе новость! Не успел приехать, уже на аниме меня зовёшь.  — Да блин, просто скучно одному смотреть, а этот писюн не хочет со мной посидеть… Данное обращение было указано в сторону пьющего пиво скинхеду, который со спокойствием на лице сделал три глотка, после чего утёр губы и улыбнулся.  — Ты чё, чурка, по яйцу давно не получал? — с ухмылкой оскалился Вадим и навис над Юрием, смотря на него сверху вниз. Вообще Вадим в свои четырнадцать выглядел на все шестнадцать: из нас троих, он был самый высокий, плюс единственный, кто одевался моднее и привлекательнее для девчонок. Он был выше корейца на голову, и это его очень сильно забавляло: Вадим любил смотреть на кого-нибудь сверху. — Забыл, как твои яблочки трещали три дня назад в моей ладони, м? Я могу и повторить…  — Пошёл нафиг, расист грёбаный! — испугался Юрий и отскочил на три шага назад, заметив, как зашевелилась правая рука нашего друга-скинхеда. — Оставь мою семью в покое!  — А-ха-ха-ха! Чувствую, у кого-то капелька в труселя-то упала. А-ха-ха!!! Юрок обиделся, но всё же улыбнулся, глядя, как Вадим смеётся с его надутой рожи и тыкает в него пальцем. Я не улыбался, но и не чувствовал никакой неприязни, находясь рядом с ними. Хоть Вадим и Юрий были друг другу злейшими врагами (по сектам: Вадим — скинхед, Юрий — иностранец-отаку), это не мешало им дружить и называть друг друга лучшими друзьями. А всякие обращения в виде «чурка» и «расист-националист» были произнесены в дружеском шутливом тоне. Юрий даже в какой-то степени симпатизировал увлечению Вадима и один раз попросил у него берцы с белыми шнурками, чтобы сходить в школу… ну, за что едва не получил по роже от других скинхедов — Вадим подоспел вовремя и спас Юрка. Всё это было в первый день моего приезда… *** Дальше было хуже: на второй день я встал пораньше, попил нараспех чай, оделся и обулся в привычные мне вещи (зелёная куртка с капюшоном и мехом на молниях и гранях капюшона, синие свободные штаны с белой полоской на внешней стороне и чёрные берцы с золотой пряжкой) и вышел в половину седьмого на трассу, тормозя попутку. В этот день мне долго ждать не пришлось — вторая машина заметила меня и притормозила на обочине. Так и я добрался до Стародеревянковской и покинул машину, поблагодарив водителя за помощь. Денег он с меня не взял… В бурсе я сразу же столкнулся с несколькими своими одногруппниками и тут же началась новая атака на меня: ребята в очередной раз с гнилой ухмылкой смотрели на меня, указывали на немодную мою одежду и называли бомжом. Сами-то они были в обтягивающих джинсах, которые обтягивали не только бёдра, но и ягодицы, да и куртки у них были такие же. Я старался не обращать на них внимания и хотел пройти мимо, но они не пускали меня дальше и продолжали нагло смеяться мне в лицо. Тогда я не смог сдержаться и попросту сбросил сумку на пол и оттолкнул её в сторону ногой, ибо понял одно: драка неизбежна.  — Ну и что ты сделаешь, чмо? — гнильно ухмыльнулся мой одногруппник. Другие противно загоготали. — Давай, а-ха-ха! Поссы в свои штаны, щенок! Бомжик херов!  — Себя-то видел? — уже не сдерживаясь, промолвил я. В моей правой руке была зажигалка, которую я сжал пальцами. — По крайней мере, я к твоему гомосячьему прикиду не придираюсь. Он сразу же попробовал меня ударить в лицо, но я успел пригнуться и нанёс ему удар в щеку чуть ниже глаза, отчего его слегка пошатнуло. Дальше подтянулись два его дружка, и оба попытались налететь на меня с двух сторон. Тогда я просто отскочил к стене, чтобы никто не смог напасть на меня сзади, и стал отбиваться от них. Пару раз мне, конечно, прилетело, но и им досталось, ибо я успевал отходить из стороны в сторону, из-за чего их кулаки ударялись о стену. Впрочем, всё это было недолго: в драку вмешался охранник и разогнал нас по разным углам. Потом нас четверых повели до директора, где мы стояли перед сидящим на стуле полным в телосложении человеком с чуть поседевшими волосами и выслушивали нотации. Троица сразу же указала пальцем на меня, мол: виноватый в драке только я — это я подошёл к ним и сразу же начал их бить, а они просто защищались. Я отрицательно покачал головой, но проучившись довольно-таки долго в этом гадюшнике, понял одно: это бесполезно. Троицу отпустили и они пошли на пары, а я остался в кабинете. Директор принялся мне капать на мозги, крича, что впаяет мне штраф за драку и что я ещё потом буду бегать и прощения вымаливать у тех ублюдков, с которыми подрался. Я продолжал молчать и смотреть прямо в глаза директору. Пусть говорит, мне плевать!  — ЧТО ТЫ СМОТРИШЬ НА МЕНЯ? ЧТО СМОТРИШЬ? ЧТО ТЫ МОЛЧИШЬ, А? — красный от злобы, продолжал орать он. — ДА Я ТЕБЯ НА УЧЁТ ПОСТАВЛЮ, ТЫ ЕЩЁ МНЕ БАБКИ ПЛАТИТЬ БУДЕШЬ ЗА ТО, ЧТО ЗДЕСЬ УЧИШЬСЯ! Я ТЕБЯ НА ГОС. ОБЕСПЕЧЕНИИ ДЕРЖУ, НА БЮДЖЕТЕ, И У ТЕБЯ ПОСЛЕ ВСЕГО ЭТОГО ЕЩЁ ХВАТАЕТ НАГЛОСТИ СМОТРЕТЬ НА МЕНЯ И МОЛЧАТЬ?! Я не стал ничего говорить и просто кивнул, продолжая хмуро смотреть ему в глаза.  — ПОШЁЛ ВОН ОТСЮДА!!! Я повесил сумку на плечо и покинул кабинет директора, после чего прошёл нужную дверь в кабинет химии, вышел на улицу и переступил через оградку, покидая бурсу и двигаясь в сторону центра. Я так и думал… Снова ухожу подальше от этого поганого места и снова нахожусь в полном одиночестве… В этот день я откосил от учёбы, купил в центре чебурек с мясом и стакан томантного сока, перекусил и уехал в Новоминскую. Некоторое время просто побродил вдоль реки, собирая хворост. Смотреть на огонь и находиться в тихой среде куда приятнее, чем в той, где всюду фальшь, деградация и подражание чужому мнению. Придя домой, на меня тут же набросились с бранью: звонил куратор, уже оповестил моих родителей о том, что я появился лишь в качестве «картинки», постоял у директора и ушёл с учёбы. Не узнав ситуации, на меня принялись кричать и ругать, а я просто молчал и стоял в дверях, спрятав руки в карманы. Нет смысла говорить что-то… Ибо не поймут, какого это, когда ты… Изгой-отшельник в чужом обществе… *** Последние две недели я только и делал, что работал во дворе, махая топором и рубая дрова, и ездил каждый день на учёбу в бурсу, встречаясь с презрением в глазах других и насмешками на их лице. Я не улыбался и говорил очень мало. Возвращаясь домой, я сразу же делал то, что задали в бурсе, и уходил во двор работать. Под вечера только заходил в Интернет, чтобы почитать свежие новости, да и поиграть в какую-нибудь игру и выпустить из себя пар. Правда, насчёт последнего у меня получалось редко, так как компьютер занимал отчим и без перерыва стрелялся с