Фрагмент счастья (СИ) - Страница 21

NPC

. Но раз это игра… То и играть я буду красиво! Воспоминания об Ане вырвались и назад их уже не упрячь. Этот парень мне напомнил о том событии, которое произошло со срывом Ани в школе. Тогда я протянул изгою-отшельнику бутылку с водой — теперь же поможем… немного безумным методом. На лицо выползла улыбка, но она была не искренней и доброй. Это был злобный яростный оскал! *** — О! Смотрите, кто идёт! — завидев меня, Сыч захохотал и всем тыкнул пальцами в мою сторону. — Это же наш гадёнышь, который любит боль. Поржать хотите? — Да, милый! — поддержала его та самая брюнетка, которая ходила рядом с ним. Сыч выскочил мне навстречу и протянул руку в мою сторону с целью схватить за волосы и кинуть на землю, чтобы я упал. Но я этого ждал! А потому сразу же перехватил его за запястье и силой жёсткой обуви вдавил ему в солнечное сплетение ногой, заставив его прогнуться буквой «С» и выпучить глаза. Второй удар второй ноги разбил ему лицо и кинул наземь, после чего я жестоко отпинал его до крови, безумно глядя, как он орёт от боли. В эту минуту я не чувствовал ничего, кроме сладковатого привкуса, который обычно ощущает хищник, вгрызаясь зубами в тело своей добычи. И мне это нравилось! Нравилось быть безумным! Нравилось менять ход событий не пониманием, а жестокостью. Нравилось делать то же самое, что этот урод делал со мной. Пацаны стояли и в шоке следили за этим, после чего один из них бросил пачку семечек и побежал на меня с криком. Вот и попался ты, неудачник! Потому что видно, что ты не спортсмен, понятие боя тебе чуждо, да и кулаки-то у тебя — женские! Он замахнулся, но размах вышел корявым и медленным. Я просто ушёл вниз и заставил его скрючиться от боли ударом кулака по… промежности. Второй удар кулака-молота по затылку вырубил его, и он без сознания упал на побитого Сыча, что пытался вытереть кровь с лица, тем ещё сильнее размазывая её. С двумя вышло сложнее, но я уже дрался нечестным путём и просто, подобрав недалеко лежащий кирпич, метнул в голову одному из приближающихся. Со вторым я разбирался тоже нечестным путём: вооружившись металлической трубой, что стояла рядом с бурситетскими машинами, я размахнулся для припуга около его лица и сделал резкий шаг вперёд. По чистой случайности, сам же подставился под удар, налетев на его кулак, зато второй замах трубы хорошо пришёлся по её рукам, а после и по ногам. С четырьмя разобрался, остались лишь три девчонки, которые с испугом смотрели на меня и не знали, что делать. Было дикое желание кинуть в них трубу и на счастье разбить какой-нибудь из этих шкур голову, но в последний момент я сдержался. Они — всего лишь овцы, которые идут за пастухами! Нынешние пастухи сейчас лежат у моих ног, так что они могут валить и искать других, которые бы использовали их, как подушку для снятия стояка. Идите-идите! Затем развернулся и с привеликим удовольствием превратил лобовое стекло рядом стоящей со мной машины в осколки битого стекла. Чёрт, как же меня это бодрит! Прям чувствую, как дьявольское удовольствие застилает меня с ног до головы. А-ха-ха-ха! Что, нравится, когда так с тобой поступают, да? А-ха-ха!!! Так жри плоды моей мести, жри!!! ЖРИ, А-ХА-ХА-ХА-ХА!!! Я отходил от одной машины и подходил к другой и снова начинал бить стекла и мять капот. Кайф! Я делал зло, и меня это бодрило! Это непередаваемое ощущение мести сластило мой вкус и пьянило, но я не останавливался и продолжал ломать, бить и портить. Мне хотелось этого! Боль от таких действий только утихала и исчезала вглуби моей души, позволяя лютому агрессивному зверю перенять моё тело под свой контроль и делать так, как заблагорассудится моим желаниям. А-ха-ха-ха!!! Да-а!!! Я мечтал об этом!!!  — Ты что делаешь, урод? Я не слышал и не понимал, кто это. Один удар трубы решил всё за меня, и больше этот противный голос мне больше не помешал. Я вытащил раскладной нож из куртки и воткнул в колесо, наслаждаясь звуком выпуска воздуха из шины. Чёртовы уроды! Вы испортили меня, убили во мне доброго человека, который хочет улыбаться и быть со всеми искренным. Так получите же нового меня! Зверя, который жил во мне и вырвался только сейчас! Давайте! Останавливайте меня!!! А-ха-ха-ха!!! А-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!!!!

====== Глава 19: Луч надежды ======

(Артём)

Март. Краснодар. 2013 год.

 — Ты испортил чужое имущество. Избил четверых парней и ударил охранника, который попытался тебя остановить. Напугал трёх девушек, — слова психолога звучали как приговор, и создавалось впечатление, будто я сижу не в кабинете врача, а в зале суда, за решёткой. — Но всё в твою пользу, Артём! Ты был в состоянии афекта, не помнишь ничего, да и история этого колледжа… мягко говоря, не лучшая. А ведь очнулся я уже после того, как приехали мои родители, нас вызвали в кабинет директора, и тот принялся плеваться ядом, ругая и обвиняя во всём меня. Помню, как пытался вырваться из хватки, как ухмылялся и как клацал зубами, желая разорвать в клочья того, кого ненавидел больше всего. Смутно, но помню. Всё, что произошло со мной до этого, для меня оставалось туманом. Меня, обезумевшего и озлобленного, пытались остановить от разбоя, но я не давался просто так и яростно размахивал трубой, не боясь задеть кого-нибудь случайно. Но пыл потом ушёл, и я осознал всё то, что натворил. Было ли мне жаль? Нет! Я правильно поступил и отплатил тем же, чем расчитались со мной. Меня пытались запугать угрозами и штрафами, но я отвечал на всё это лишь оскалом. Потому что загнанный в угол зверь, обезумевший и вкусивший вкус крови, больше ничего не боится. Но как говорила психолог, все беды миновали. У бурситета и так репутация была не лучшей, а инцидент со слетевшим с катушек парнем был не первым (хотя в моей ситуации, это реально было оригинально). Оказывается, я не один ненавидел это место — много лиц сразу же включилось в дело, когда приехала милиция и скорая помощь, и тогда «труды» директора пошли под откос, ибо один он против мнения остальных — ничто. Надо же, как агрессия и ярость объединяет людей! Родители сразу же поругались как с директором, так и заместителями его, так как именно они были халатны по отношению к учащимся. Про КАТК и так поговаривали нехорошее, но их терпели. Терпели, пока одному окончательно не сорвало башню и он не вызлил всю ярость на их имуществе. Но тут и для меня был минус: состояние афекта — крайне неприятная стадия шизофрении, плюс моё молчание лишь добавило мрачноты сей картине. И теперь я сидел в кабинете психолога, в психиатрической больнице, с забитыми решётками окнами.  — Ты не первый, кто поступает к нам с диагнозом «Безумие», — вздохнула психолог и покачала головой. В её взгляде можно было прочитать то, что она устала от подобных приёмов, но в то же время я видел сочувствие и понимание в её серовато-карих глазах. — Ладно, Артём, возвращайся в палату. Полечишься несколько дней, после тебя можно будет выписывать… Хи-х! Твоя история действительно забавная и интересная, и я прекрасно понимаю то, что ты чувствуешь. Не волнуйся, Артём, теперь всё закончено. Я промолчал, но соглашаться с психологом не спешил. Потому что для меня история ещё не окончена. Я лишь уничтожил то, что долгое время причиняло и мне, и другим неприятности. Ту боль, что продолжала грызть меня изнутри, я так и не выковырял из себя. Она осталась во мне и продолжала напоминать о себе колким ощущением в груди. *** Миновали дни, время, секунды, а мир по-прежнему сохранял свою блеклую красоту. Единственное, что изменилось — это атмосфера, аромат и аура. Я снова был в Краснодаре, но в этот раз никакой свободы у меня не было. Находясь в лежачем положении на расправленной кровати, я закинул руки себе за голову и бесцветными глазами пялился в настенный старый телевизор, на котором шёл телесериал «Ранетки». Помимо меня, в палате находились и другие ребята со своими пережитыми проблемами, но из всех их лишь я один был хмурым и неразговорчивым — другие уже успели познакомиться и переговориться. В очередной раз закрываю глаза и пропускаю несколько кадров сериала. В который раз мысли уходят совершенно далеко отсюда, в несуществующие дали, которые с каждым днём становятся всё темнее и темнее, преображаясь уже в ночную суровую погоду со своими прелестями. С одной стороны, сказка для меня вроде бы и закончена, но с другой — злоба понемногу утихла во мне, здравость мыслей чуток вернулась. Но здесь атмосфера и правда была другой, и дело было вовсе даже не в том, что меня окружали психи. Дело было в людях! В них самих! Они принимали ребят такими, какие они есть, а если в палату заглядывал какой-нибудь понтошлёп, смотрящие тут же выводили его в туалет и «вежливо» объясняли ему, что так делать не рекомендуется. Несмотря на отсутствие свободы и своеобразное поведение остальных, я понемногу стал отходить от всего пережитого и уже через неделю смог свободнее задышать. Боль, конечно, продолжала резать меня изнутри, но кошмары по крайней мере прекратились. Колян горел желанием навестить меня, но его не пускали, так как парню не было восемнадцать лет, а родители его были заняты. Мои же раз в неделю не забывали позвонить и поговорить со мной. Это была далеко не лучшая затея: я разговаривал редко и то с перебоями молчания, поэтому мне было привычнее переговариваться либо жестами, либо кивками. В последнее время я стал чаще задумываться о пользе молчания и вреде голоса. Разговаривал я очень редко. Большую часть времени посвящал тишине и покою, а мой голос лишь портил эту идиллию. ***  — Привет, ты Артём? Я сидел на банкетке и как раз одевал тапочки, как вдруг неожиданный голос оторвал меня от своих дел. Это был высокого роста парень с русым цветом волос и серо-зелёными глазами. Одет был точно так же, как и другие пациенты (скромно), но его улыбка давала понять, что этот парень далеко не больной человек. Просто слёг от военкомата для проверки. Но… Что ему нужно от меня?  — Я присяду, ты не против? — он улыбнулся и разместился рядом. — Я Славка, но можешь звать меня Славян. Я слышал, ты немногословен, поэтому так с тобой поговорю — кратко. О тебе уже успели отозваться по другим палатам: парень, который испортил имущество колледжу, избил четверых учащихся, напугал при этом троих и «огрызнулся» в грубой форме от охранника. Да уж, про тебя легенды слагать можно, парень. Что он хочет? С одной стороны, мне было абсолютно всё равно, кто он такой; с другой — его нескрываемый интерес ко мне не остался незамеченным у меня, и мне захотелось понять, почему он так интересуется моей историей.  — Ладно, не буду вокруг да около ходить, — вздохнул Славян. — Понимаешь, Артём, я далеко не такой человек, который молча примет услышанное и согласится с ним. Мне стало очень интересно, почему ты это сделал. Ведь была-то причина, верно? Я хмуро посмотрел на него, после чего кивнул. Он приободрился.  — Знаешь, не стоит себя терзать за содеянное. Извини, если я со своими нравоучениями лезу не в своё дело, просто… видно, что ты — парень хороший, добрый и благородный. Просто так взять и сделать что-то плохое, ну… не можешь ты. Вдобавок, психологи о тебе хорошо отзываются. Ты если чем опечален, не томи, можешь поделиться со мной секретом. Ну надо же! Какой наглец! Я отвернулся и продолжил наблюдать в окно, где было по прежнему пасмурно, хотя дождь больше не лил. Не нужно ко мне набиваться в друзья, из меня всё равно получился хреновый друг. Вадим уже дал понять мне, что я не годен для дружбы или для взаимопомощи. Поэтому незачем мне больше делать жесты щедрой души и вливаться в разговор с рвением. Хватит уже этого добра, хватит! Устал. Хотя бы сейчас могу спокойно посидеть и посмотреть в окно.  — Попробуй отпустить всё то, что ты пережил, — ох, он не уходит никуда. А ведь я нарочито вёл себя равнодушно, лишь бы этот парень утопал куда-нибудь в другое место и доставал кого-нибудь другого. — Просто… видно по твоему лицу, что ты пережил что-то ужасное и теперь жалеешь об этом.  — Слушай, да отцепись ты от него! — раздражённо буркнул один из парней. — Видишь же, что парень не хочет с тобой разговаривать. И вообще, давай топай отсюда, это не твоя палата. Завязался между ними небольшой разговор, в ходе которого Славян загрустил, ибо ему действительно не было с кем поговорить. Однако, мазохист же он, раз открылся: рассказал о себе много, хотя никто этого у него не спрашивал; поинтересовался бедами другого и начал вместе с ним думать о решении этих проблем. Хм… Парню нравятся искренние разговоры о пережитом, нравится давать полезные советы и нравится помогать отпускать подобное. Что ж он угодил тогда в психушку, если репутация его позволяет ему быть на высоком уровне, ежели чем я и другие ребята? Ладно, он мне не нужен. Очередной любитель потрещать ради поддержки разговора или убийства скуки. Ему нравится общаться на такие темы и он разговорчивая личность. А вот мне напротив, неприятно об этом говорить и не нравится вспоминать то, что я пережил уже. Прошли те времена, когда мне нравилось улыбаться, смеяться и быть душевно-добрым человеком. Вспомнилась сразу же фраза Эдварда Каллена: «До тебя мой мир был ночным, но ты пронеслась над моей головой словно реактивная звезда и сделала его светлым. Но как только ты исчезла из моей жизни, он вновь стал тёмным, а вдобавок к этому добавилась и полная сера, мрачность и бессмысленность картины»… Да уж, писатели — те ещё личности, умело передающие свои чувства и эмоции на бумагу. А самое главное — передающие те чувства, которые я испытывал в данный момент. Чувства, который я пережил в своей жизни однажды и познал, что такое идеализм и воровство. До Ани я был хмурым и немногословным, но мог улыбнуться и поговорить, однако когда в моей жизни появилась Аня, я стремительно начинал меняться в лучшую сторону. С её же исчезновением, старые привычки вновь вернулись ко мне, а некогда скромная немногословность превратилась в явное молчание, не желающее издавать ни звука. «Однако согласись — этот Славян или как там его реально прав» — второе «Я» снова дало о себе знать, но в этот раз я отмахнулся от него и закрыл глаза. Отпустить? Да уж, сказать легче, чем сделать. Как можно отпустить то, что ты пережил не один раз? Как можно отвернуться от всего этого после того, как принял в этом активное участие и получил много хорошего, и которое в будущем оказалось не самым радужным приёмом судьбы? «Артём!». Этот голос я узнаю даже если окажусь где-нибудь связанным в пыточной камере. Аня! Подсознание выдаёт её голос: мелодичный, добрый и приветливый. Грустный, но уже не настолько тихий, чтобы думать о том, что у неё случилось. Я сидел с закрытыми глазами около окна и думал о ней. Думал и не давал себе ни минуты передышки. Раз уж это имя вырвалось из-за баррикад, то пускай мне будет больно. Пускай. Главное всё равно останется за мной — я не забуду эту девушку и всегда буду помнить о ней. «Артём. Я желаю тебе счастья в будущем! Поверь, на одной мне мир не крутится. Может это наивно и бессмысленно, но… когда-нибудь мы обязательно встретимся. Слышишь, Артём! Обязательно! И тогда судьба нас точно рассудит по справедливости». Наивно… Бессмысленно… Но приятно, и тепло снова наполняет моё раненное сердце. Я уже не верю в сказки, Аня! Я перестал жить тем, чего у меня нет. Я фактически сошёл с ума и сейчас разговариваю с фантазией, оплодом моего воображения в виде тебя, светловолосой голубоглазки, и чудесным голосом и красивой улыбкой. Как ты можешь надеяться, что псих-шизофреник сможет хорошо жить в будущем? Мы встретимся?! Если честно, мне… правда приятно, что ты такая оптимистичная и продолжаешь в это верить. А вот верю ли я? Не знаю… Для меня это стало иллюзией с красивым началом, но печальным концом. Я ведь даже и не могу понять, существовала ли ты в моей жизни или нет. После всего пережитого мне трудно думать об оптимизме и вере в себя. Ты же, как-никак, фантазия моя, верно? «Нет. Я не твоя фантазия. Но если ты хочешь, я буду ей. Если это сделает тебя хоть на капельку счастливым». Пф-ф… Бред! Конечно же, не сделает, ибо жить мечтами о красивых снах — далеко не самая приятная затея. Одна моя сторона полностью согласна с тем, что всё случившееся — иллюзия, у которой изначально не было шанса на счастливое продолжение. Вторая же… наверное, она — самая наивная: продолжает верить в то, что всё случившееся — реальное, и что наша с тобой встреча не должна закончиться так. Ведь сказанные друг другу слова… они… имеют смысл. И ты это сама прекрасно понимаешь! Я ведь не из красоты говорил тебе, что хочу жениться на тебе, как только мне исполнится восемнадцать. Я так действительно планировал и хотел… жаль только, что нам не удалось сделать это. Но согласится ли со мной вторая сторона? Смогу ли я принять правду такой, какая она есть, и при этом не причинить себе максимум боли? «Сможешь. Потому что я всегда буду с тобой. В твоих воспоминаниях, в твоём прошлом. В твоём… сердце». Я слегка улыбнулся, но на самом деле мне хотелось рыдать, и рыдать в голос, чтобы заглушить в себе порыв свежей боли. Ведь я не раз говорил самому себе, да и тебе тоже, что никогда ранее не слышал таких прекрасных слов в свою сторону. Ты и правда моя иллюзия! Потому что существуй такой ангел на самом деле, я бы точно… точно…  Ай, ладно! Хватит уже думать об этом! Я действительно стал превращаться в психа-шизофреника, раз разговариваю с самим собой и советуюсь. Неожиданно что-то яркое посветило на меня. Приоткрыв слегка глаза, я устремил свой взгляд далеко за горизонт, откуда показалось… солнце. Оно выглянуло из-за серых туч и бросило лучик света в мою сторону. Было тепло. Я буквально почувствовал, как он согревает меня. «Не теряй надежду, Артём. Верь в себя и продолжай улыбаться. Ты однажды подошёл ко мне и помог, и я этого никогда не забуду. Оставь лучик надежды в тёмной душе другого человека. У тебя это получается. Потому что ты, несмотря на свою судьбу, умеешь быть убедительным и напористым. Я верю в тебя, Артём!». Глаза неприятно защипало, но в этот раз не от слёз. Я протёр веки… и уже посмотрел на мир по новому. Лучик надежды, даровавший мне второй шанс на исправление всех ошибок и единогласную борьбу с тем злом, которое совсем недавно пыталось меня поглотить. Мои глаза так долго не видели красок, поэтому пришлось слегка прищуриться и проморгаться. Чёрно-белый мир отступил и позволил мне снова увидеть эту яркость и красочность этого удивительного, но интересного мира. Я и правда раскис. Незачем так убиваться из-за прошлого, ведь то, что мы сделали — уже опыт на будущее, и в следующий раз, главное — это правильно оценить ситуацию и принять её такой, какая она есть. Спасибо тебе большое, Аня! Даже сейчас, когда тебя рядом нет, ты продолжаешь помогать мне не упасть духом и снова, и снова поверить в себя. Да уж, не самая счастливая история нашей любви, ты ведь согласна со мной? Знаю, согласна! Но… Раз уж я могу тебя видеть в своих мыслях не как простую фантазию, а как… виртуального, но вполне существующего человека… Может, это и есть та нить идеализма, которую мы с тобой вместе соединили? «Всё может быть, Артём. Всё может быть…»