Фраер вору не товарищ! - Страница 7

— Тебе чего?

Андрея почему-то даже не удивило его появление. Мало ли кто может находиться в их квартире: гость, постоялец, подселенец. Но какого черта он в майке? Хорошо обосновался.

— Мне? Татьяну Николаевну, — сказал он и, сверкнув синяком, хотел пройти в квартиру. — Скажите ей, что сын вернулся. Только поддержите, чтоб она не упала.

Ветеран даже не пошевелился, чтобы уступить дорогу.

— Какую ещё Татьяну Николаевну? — проворчал он.

— Волкову, — удивленно пробормотал Андрей.

— Здесь таких нет. — Ветеран хотел закрыть дверь.

Андрей ухватился за ручку и рванул дверь на себя.

— Ладно, папаша, радостная встреча временно откладывается. Где она?

— Я откуда знаю? — Ветеран пожал плечами и снова попытался закрыть дверь. — Ошибся квартирой, парень.

Андрей посмотрел на номер квартиры, проверил, и влез между стариком и дверью, ухватившись за неё обеими руками.

— Как не знаешь? Она здесь жила! И я здесь жил! Это наша квартира! Понял ты, старый чемодан!

Раздражению старикана не было предела. Офицерские штаны с головой выдавали в нем отставника. А человек армейской закалки привыкает командовать в любой ситуации, даже когда он не прав.

— А теперь моя! — Он вытолкал Андрея на площадку, чтобы закрыть дверь.

— Она не могла отсюда уехать! Она ждала меня! — Андрей схватил старика за грудки и стал тащить наружу из квартиры.

Но ветеран оказался не таким хилым, как казалось со стороны, он смог оторвать руки Андрея от своей майки и даже заехать ему по лицу.

— Ах ты, сопляк, деревенщина, урка урючная! Я те щас второй фингал устрою! Погоди маленько, я в ментуру звякну, у меня там зять… Они приедут, отправят тебя обратно на нары вшей кормить.

Но Андрей уже перехватил его руки, завернул их за спину и, насев всей своей массой, повалил старика на пол, сдавил рукой горло. Старик захрипел и закатил глаза. Андрей ослабил хватку, немного придя в себя. Ветеран отдышался.

— Где она? Говори, дед! Или я за себя не ручаюсь. Ей-богу, закончится твое пенсионное обеспечение и отправишься ты у меня на погост.

— Не знаю я… — прохрипел ветеран. — Жила тут какая-то, померла месяц назад. Квартира пустовала, меня и вселили. Говорили, вроде в больницу она попала, а оттуда уже не вернулась. Чё ты на меня? Я при чем?

— Как померла? Как померла? Не может этого быть!

— Обыкновенно померла. Как все помирают.

— Ты врешь, старый! Она должна была меня дождаться. Она знала, что я скоро вернусь.

— Пошел ты! — огрызнулся ветеран. — На кой мне врать! Говорю, померла она. Сходи в собес, там тебе то же самое скажут.

— А как же я? Мне-то где жить? Слышь, старый! Давай выметайся. Это моя квартира. Я тут восемь лет… Собирай манатки, и чтоб духу твоего…

Хоть ветеран и лежал на полу, прижатый телом Андрея, но не терял присутствия духа. Ему бы побольше силенок, и парень уже летел бы в угол.

— Ага, сейчас! Спешу и падаю. Какой-то урка мне ещё будет указывать! Мне её дали на законных основаниях, и я тапереча отсюда ни за какие коврижки не поеду. Понял? Ищи себе другую хазу. И слезай давай. Тяжело держать…

Андрей слез с него и сел на пол. Он был в полной прострации и никак не мог осознать того, что произошло. Мать писала ему до последнего, жаловалась, что плохо себя чувствует. Собиралась лечь в больницу. Последнее письмо пришло как раз за месяц до его освобождения. Он думал, не пишет, значит, болеет. А она, оказывается, не писала совсем по другой причине. Почему же никто ему не сообщил? И Андрей вдруг с ужасом осознал, что некому было сообщить. Потому что никого больше у него нет.

Старик бодро поднялся на ноги и поспешил убраться в свою квартиру.

— За хулиганство ответишь! — пообещал на прощанье. — Его квартира! Была твоя. А тапереча наша!

И ветеран, не мешкая, захлопнул дверь.

Квартира Горбунова была хоть и жалкой малогабаритной двушкой, но минимум мебели делало её достаточно просторной, чтобы проводить тут время в свое удовольствие. Мягкий пушистый палас на полу, пара глубоких кресел, бар и хороший телевизор с видаком, а в соседней комнате широкая кровать — все, что нужно молодому человеку для приятного времяпрепровождения. С первого взгляда было ясно, что Горбунов здесь не жил, а использовал квартиру для определенных целей. Каких целей и кого он сюда водил, пока оставалось загадкой. Коля Балашов со своими технарями уже обыскал комнаты, ничего интересного не нашел и сейчас ковырялся на кухоньке, пытаясь найти хоть какой-то след, указывающий на цель посещений убитым директором этой клетушки.

Полковник Самохин опустился в широченное кресло и сразу утонул в нем.

— Эх, вечно бы здесь сидел и не вставал, — он блаженно прикрыл глаза, наслаждаясь короткими минутами покоя. — Ну да ладно, вернемся к нашим баранам, как говорили древние греки за шашлыком. Значит так, убитый был коммерческим директором фирмы по продаже иномарок. И о чем нам это говорит?

— Да ни о чем, — заметил Сурков и расположился во втором кресле всего лишь для того, чтобы составить компанию шефу. — Мало ли у нас директоров убивают.

— Постоянно. Просто ни дня без трупа, — буркнул Костя Корнюшин и отправился в другую комнату, чтобы проверить мягкость кровати и обследовать платяной шкаф. Кровать оказалась мягкой, в шкафу висело несколько добротных костюмов, которые не представляли никакого интереса. Костя вернулся обратно. Полковник начал мыслительный процесс, пытаясь нащупать хоть какую-нибудь нить, и грех было его не послушать.

— Да, хозяин фирмы, директор или банкир — на сегодня самые рисковые профессии, — говорил Самохин. — После них идут журналисты, депутаты и воры в законе. А менты и космонавты в конце списка.

— Поэтому нам и не платят за вредность профессии, — проворчал Сурков.

— Все правильно — величина зарплаты пропорциональна риску, — согласился Костя и уселся на широкий подоконник, предварительно подстелив журнальчик. — Чем больше зарплата, тем больше риска её потерять. А если она очень большая, появляется риск потерять жизнь.

— Ну, мне-то лично кажется, наша зарплата совсем не соответствует риску, — обиженно проговорил Сурков. — Любой водила больше зарабатывает, при этом рискуя всего лишь помять крыло.

— Граждане, что-то мы отвлеклись, — строго сказал Самохин. — Нам сейчас надо по горячим следам искать заказчика, а не выяснять, кто сколько получает. Давайте лучше выяснять, кто мог его заказать.

— И что для этого нам сейчас надо делать? — поинтересовался Тарасенко, перебирая ряды видеокассет, уложенные в тумбочке под телевизором. Кассеты подобрались самого широкого ассортимента, и большую часть занимали фильмы сексуальной направленности. Молодой летеха принялся с интересом разглядывать красочные обложки с грудастыми телками.

Самохин поднялся из кресла, прошелся по комнате, сказал наставительно, как учитель, выступающий перед дошколятами:

— А для этого нам предстоит провести серьезную работу. Очень серьезную. Поднять все его деловые связи, вытащить на свет его друзей, женщин, знакомых, определить места отдыха, узнать его страстишки и пороки. И только тогда мы сможем издалека, намеком, приблизительно, выйти на того, кому было выгодно его убрать.

— На эту работу нужен не день, не неделя, а месяцы, — констатировал Сурков. — За это время положат ещё десяток, и нам будет уже не до того, чтобы разбираться в любовных делах убитого в прошлом квартале какого-то коммерческого директора.

— Ты предлагаешь это дело сразу закрыть, чтобы не мучиться? — уточнил Костя, сидя на подоконнике и болтая ногами.

— Нет, конечно, — пожал плечами Сурков. — Но можно пойти по более легкому пути. Отбросить маловероятных фигурантов и ограничиться конкурентами фирмы. Скорее всего, заказчик среди них.

— Это почему ты так считаешь, Анатолий? — спросил Самохин, вроде как заинтересовавшись его идеей. — Что за выгода конкурентам? Ведь с его смертью фирма не перестанет существовать. Место на рынке она не освободит.