Форвард платит за всё - Страница 1
Перед самым началом матча, когда футболисты московского «Полета» и барселонского «Эспаньола» выстроились в центральном круге, Лобов вдруг сообразил, что на этом стадионе «Сарриа» ему не довелось бы сыграть и семь лет назад, даже если бы нелепая травма в последней контрольной игре не вычеркнула его из заявки сборной. Он остался тогда дома, а сборная отправилась на чемпионат мира в Испанию и три встречи провела здесь, в Барселоне, но не на этом, чисто футбольном, стадионе без беговых дорожек, а на стотысячном «Ноу Камп».
— Здесь в 82-м играли итальянцы с бразильцами, и Марадону с этого поля удалили, — тихонько сказал Лобов стоявшему рядом Бондаренко.
— Ну и хрен с ними со всеми, — буркнул тот.
«Поделом тебе, Алексей Иваныч, — подумал Лобов, — кому нужна сейчас твоя лирика».
Пока судья бросал монетку и капитаны выбирали ворота, Лобов посматривал на бурлящие трибуны, где все проходы были забиты людьми. Ворота «Полета» оказались слева от центральной трибуны, а за левой трибуной вырастали жилые дома, и там на балконах люди тоже размахивали флагами «Эспаньола».
Прежде чем ввести мяч в игру, Лобов машинально глянул на табло, и ему показалось, что, дожидаясь свистка судьи, огромная красная стрелка набирает скорость. Быстро ли пролетит это время, эти девяносто минут? А что если понадобятся еще тридцать?
Дома «Полет» с «Эспаньолом» в первом четвертьфинальном матче Кубка УЕФА сыграл вничью — 1:1, впрочем, «домом» для «Полета» был тогда тбилисский стадион: в Москве в марте играть нельзя. А в Барселоне весна — словно наше лето.
— Классная поляна, — шепнул Лобов Бондаренко.
— Ну и хрен с ней, — услышал в ответ. — Чего ждешь-то?
И Лобов катнул мяч под ногу Бондаренко, тот отдал пас назад в среднюю линию. Игра началась...
В эти ворота у левой трибуны и были забиты за девяносто минут два гола. В первом тайме испанцы забили «Полету» с пенальти после того, как Кочнев сыграл рукой.
Лобов не мог ошибиться: стрелка на табло в это мгновение замерла, точно вслушиваясь в рев ошалевших от счастья трибун.
А во втором тайме в штрафной площадке «Эспаньола» ударом сзади по ногам сбили того же полузащитника Кочнева. В гнетущей тишине Бондаренко устанавливал мяч на одиннадцатиметровой отметке. Лобов подбежал к нему.
— Бей в левый! Справа он все тянет!
— Да пошел он!.. — рявкнул Бондаренко и с такой силой пробил в правый угол, что испанский вратарь, хоть и угадал, и бросился вправо, но не успел за мячом.
Грустный вздох стадиона, и спустя мгновение — нарастающий гул: «Эспаньол», «Эспаньол»!
Испанцы в ярости обрушились на ворота гостей, их штурм прервал лишь свисток арбитра. Основное время кончилось.
— Еще полчаса пахать! — недовольно проговорил Бондаренко, возвращаясь вместе с Лобовым в раздевалку.
Лежа на массажной скамье, отдавшись полностью на волю неистового в своем деле Стрелкова, Лобов улыбался. Стрелков недоуменно смотрел на него, но спросить не решился.
Оставалось десять минут до конца второй, дополнительной пятнадцатиминутки. Игра уже совсем разваливалась. Старший тренер «Полета» Сергей Николаевич Барсуков застыл с посеревшим лицом на скамейке запасных и лишь переводил взгляд то влево, то вправо: чтобы уследить за мячом, даже голову поворачивать не надо — обе команды чуть ли не в кучу сбились в центре поля, до штрафных площадей дело уже и не доходит.
Слева от Барсукова покачивался замначальника Управления футбола Веселов. Он вертелся из стороны в сторону, то бил себя руками по коленям, то хватался за голову. Справа от Барсукова невозмутимо застыл невысокий мускулистый Лопарев, второй тренер, бывший защитник «Полета». «Выноси, выноси», — то и дело шептал он. Массажист Стрелков кусал губы: он замер в какой-то неловкой позе, потому что одной рукой держался за ручку стоящего на траве «адидасовского» ящичка — массажист словно замер на старте, готовый рвануться на поле, на помощь кому-нибудь из ребят.
— Да что же это они делают! — не выдержав, вскрикнул врач команды Николай Максимович Гудовичев. — Мало им, что ли, пообещали? Те уже еле ползают! Такого шанса в жизни не будет!
Своим криком врач будто разбудил тренеров.
— Давай выпустим Назмутдинова, — сказал Лопарев Барсукову. Но слишком громко сказал — Веселов услышал.
— Вот именно! — вмешался тот. — Вместо Лобова! Он же совсем мышей не ловит!
Лобов действительно стоял в центральном круге, на своей половине поля, рядом с испанским защитником и давно уже не получал мяча. Он видел, как все устали, как вообще развалилась игра — у обеих команд. Ему казалось, что даже зрители устали — уже не рев доносился с трибун, а какой-то тяжелый хрип.
И Барсуков не сводил глаз с Лобова.
— Выпускай Назмутдинова, — процедил Барсуков Лопареву и, помедлив, добавил: — вместо Кочнева...
— О'кей! Лопарев вскочил и тотчас недоуменно взглянул на Барсукова, словно тот ошибся.
— Вместо Кочнева, — угрюмо повторил Барсуков.
— О'кей! — уже хмуро кивнул Лопарев и побежал к разминавшимся запасным.
Это правильное решение, пусть парень сыграет, а то зря везли, что ли! — тараторил Веселов. — Со свежими силами хоть побегает! Только надо было вместо Лобова, а?
Он уставился в лицо Барсукову, но тот ответил лишь гримасой, так раздражала его болтовня Веселова.
— Надо будет в Москве серьезный разговор провести, — не дождавшись ответа, продолжал Веселов. — Разболтались тут все, разве это игра! Стыд перед Европой! Конечно, «Эспаньол» не подарок! Но ведь и не «Реал», и не «Эйндховен»! Так повезло со жребием, и не проскочить! Сперва в Тбилиси опозорились. Ну, там ладно, мяч в ворота не лез! Но здесь-то... наоборот, подфартило, отыгрались, а ведь он мог пенальти и не дать! Они же все, эти судьи треклятые, всегда против нас! Ты посмотри, нет, ты посмотри, куда он свистит!..
— Да замолчите вы наконец! — не выдержал Барсуков. — Дайте игру досмотреть!
— Разве это игра! — обиженно буркнул Веселов, но все-таки умолк.
А на поле уже появился Назмутдинов и сразу рванулся к мячу.
Барсуков же следил за Лобовым. Тот тоже посмотрел в сторону
скамейки, и Барсуков жестом показал ему, чтобы сместился чуть влево. Но Лобов смотрел не на тренера. За скамейкой запасных, в пятом ряду сидела Кармен. Он отыскал ее, точно телеобъективом выхватил из толпы. Ему даже показалось, что она улыбнулась ему. Но, может быть, лишь показалось.
В этот момент Назмутдинов подхватил мяч, пробросил его себе же на ход по правому краю и помчался к воротам испанцев. Это все произошло перед самой скамейкой. Веселов не усидел, вскочил с криком: «Давай, Рашидик!»
Лобов тоже устремился вперед, по месту левого инсайда, он оказался, пожалуй, в той как раз зоне, куда жестом показывал Барсуков. «Все верно, верно», — прошептал Барсуков.
Назмутдинов обыграл еще одного защитника и навесил мяч в центр штрафной площадки. Лобов сыграл на опережение, оторвался от защитника и в падении головой послал мяч в нижний угол ворот. Да так и остался лежать на траве. Назмутдинов бросился на него, подбежали ребята и навалились кучей малой на них обоих.
Все вскочили со скамейки. Гудовичев обнимал Барсукова, Веселов целовал массажиста Стрелкова.
А позади скамейки, в пятом ряду центральной трибуны, застыли в горестном отчаянии лица испанских болельщиков. И среди них одно было счастливым. Радовалась, стараясь не очень выдать себя, Кармен.
Вечером после ужина все собрались в «люксе» Веселова. Бодрые, свежевыбритые (перед игрой-го почти все не брились, верили в приметы), в модных цивильных костюмах. На журнальном столике перед Веселовым были разложены конверты с деньгами. Похлопывая по ним рукой, Веселов держал «тронную речь».
—...А с критикой Сергея Николаевича я все же полностью согласиться не могу. В дополнительные полчаса можно было, конечно, сыграть и получше. Но, к примеру, наш центрфорвард Алексей Иванович Лобов правильно сделал, что сберег силы для решающего момента. И Бондаренко — молодец. Если бы он, к примеру, не забил пенальти, никакой тридцатиминутки вообще бы не было. Так что судить мы должны по результату. А результат в нашу пользу. Мы в полуфинале Кубка УЕФА. Пусть «Реал» или «Эйндховен» туда еще выйдут. А оба-то они не выйдут, раз друг с другом играют. Значит, кого-то из них мы уже обошли, значит, мы сильнее кого-то из них, верно говорю? — и, удовлетворенный собственной шуткой, Веселов заразительно засмеялся.