Формула смерти - Страница 23

Очень тяжело на сердце от козлиной песни. Не каждый сможет дослушать ее до конца. От нее сердце начинает испытывать особую физическую боль. Я сам тому свидетель, и знаю, что говорю! Привыкнуть к этой боли невозможно. Не сродни ли она предсмертной тоске, которую А. Г. Амбрумова назвала психальгией. В 99 случаях из 100, психальгия заканчивается самоубийством. Ни чувство изначальной греховности, ни вина, ни страх смерти, поющий свою предсмертную песнь козел, естественно, не испытывал. То, что он делал, несомненно, он подавал сигнал. И этот сигнал, воспринимаемый так тяжело человеком, вероятнее всего несет для нас важную информацию о жизни. Эта информация, вероятнее всего, предчувствие беды (горя).

Горе суть трагедии тридцатилетней женщины, так превосходно описанное Оноре де Бальзаком. Оно же охватывает и сорокалетнего мужчину. Лучше Василия Макаровича Шукшина, никто это горе не описал. Не случайно второй его трагический герой, так же 40-летний крепкий мужик носил в своем имени Егор Прокудин, свою судьбу – горе. Эта судьба и закончилась горем, для всех, кто его успел полюбить (Горе блатная кличка, если помните, антипода Егора Прокудина, застрелившего его). Трагедия всегда есть горе. «Горе» – герой многих русских народных сказок. У нас оно, русских, – безысходное горе!

Передо мной не стоит задача написать философию трагедии. Если же говорить о психологии трагедии, то моему мнению, горе – ключевое слово к содержанию и смыслу этой психологии. Не только мой жизненный опыт и знание, так сказать, литературных источников, посвященных трагедии, привели меня к такому пониманию ее психологии. 30-ти летняя практика врача-психотерапевта сыграла при этом главную роль. У меня есть все основания утверждать, что вся деятельность врача – трагична! Не буду раскрывать этого утверждения. Мои коллеги меня поймут, что я имею в виду. Остальные пусть поверят в правдивость данного утверждения, или о нем забудут.

Точно также я ставлю своей задачей описать особенности национального русского характера. Это я уже сделал в сборнике рассказов «101 километр». Хотя, естественно, не тешу себя иллюзией, что эту тему я полностью исчерпал. Здесь, в этой книге, я анализирую феноменологию человеческой жизни с точки зрения ее конечности. Ибо, зная, как определить формулу смерти, я, во-первых, не знаю ответов на многие вопросы, которые непременно возникают перед каждым, кто поверит, что такое возможно. Вот эти ответы здесь я и ищу. Во-вторых, я хочу сообщить о своих находках на данном пути всем тем, кто уже (я ведь не первый раз публично выступаю о формуле смерти) знаком с формулой смерти и, возможно, себе и своим близким ее вычислил, как и тем, кто это еще только собирается это делать. Конечно, профессиональных секретов я здесь не раскрою. Они для профессионалов. Но то, что непременно должен знать каждый, кто захочет знать, когда наступит его смертный час, я здесь попытаюсь представить.

Первое, что я утверждаю, смерть ни в каких случаях и видах не является трагедией. В этом правиле два исключения – смерть в 30 лет у женщин, и в 40 лет у мужчин. Смерть Христа ни по каким параметрам, даже по возрастным, не является трагедией. Как и смерть Иуды, ровесника Христа и его ближайшего сподвижника. Иуда, если вдуматься, понимал Христа глубже и полнее всех, присутствующих на тайной вечери.

Да еще смерть, изгнанного из стаи (стада) вожака. Трагедия, по-моему, не есть привилегия людей. Что же касается изгнанного из стаи вожака, то это происходит не обязательно по его старости. Покалеченный в схватке молодой вожак также изгоняется более сильным соперником (охотники это хорошо знают). Трагедия – это закономерное биологическое явление, осмысливаемое и наполняемое конкретным содержанием согласно культурно-историческому и национально-традиционному моменту. Это имеет отношение и к трагедии, как она определяется в Библии. Библия также постоянно, из века в век переписывается и уточняется. От двух первоисточников Библии – Яхвиста и Элохиста (где Бог, соответственно Яхве и Элохим) мало, что осталось. Так, например, когда и почему Бога стали называть Саваоф, установить невозможно. В «Библии» – «новом переводе греческого текста оригинала» (Живой поток. Анахайм. 1998 год), Уитнесс Ли (переводчик с английского на русский). В послесловии к «Новому завету» Уитнесс Ли поясняет, в частности: «Прежде чем человек причастился Божьей жизни и природы в древе жизни (Быт. 2:9), его соблазнил Сатана, главный враг Бога, в результате чего человек оказался растленным и впал в грех. Падение человека является величайшей трагедией во вселенной (а, Эсхил думал, что падение изгнанного из стаи козла! – Е.Ч.). Мы до сих пор наблюдаем его последствия в виде войн, несправедливости, нищеты, преступности, гнета и болезней, которые окружают нас каждый день.

Поскольку человек ослушался Божьего слова, он попал под Божье осуждение, оказался отделен от Бога, потерял право исполнить Божий замысел и обречен на вечную смерть в огненном озере.

Более того, из-за падения человек был растлен внутренне, в своей природе…

…Иисус Христос, сын Божий, – это Спаситель, посланный от Бога в мир, чтобы решить проблемы падших и грешных людей». Оставлю это без комментарий.. Сейчас, когда я пишу эти строки, у меня есть студент, чеченец из аула. Ему 19 лет. Пока он учится в московском вузе, а учится он на «отлично» и поведением своим снискал к себе уважение, как однокурсников, так и преподавателей, его брат, однояйцовый близнец, воюет в банде Шамиля Басаева против федеральных войск, убивая своих русских сверстников. Так вот, мой студент-чеченец всякий раз натурально плюется, когда слышит имя Иисуса Христа. Вместе с тем он чрезвычайно набожен и истинный мусульманин. Это тоже информация к размышлениям и правда сермяжная!

Смерть, однако, не имеет никакого отношения к болезням, травмам и старости. Если болезнь или травма заканчиваются смертью, то это простое совпадение. Во-первых, не всякая, даже тяжелая болезнь, точно также и травма заканчивается смертью. Одна и та же болезнь у одних людей приводит к смерти, а у других заканчивается полным выздоровлением. Точно также и старость, которая может закончиться смертью в любом возрасте. О самоубийстве в его отношении к смерти, я говорил выше. Самоубийство, как, кстати, и убийство, социальное явление. Смерть, если ее рассматривать как конец жизни, явление природное. Совпадение социальных и природных параметров конца жизни человека, создает иллюзию превращения жизни в смерть. Смерть вообще образ поэтический и чрезвычайно эмоциональный. Как и самоубийство, и убийство. Кстати, перед судебно-медицинским экспертом никогда не ставится задачи, определить умер человек в результате самоубийства или убийства? Алкестида, согласившаяся умереть вместо своего мужа, совершает самоубийство, но смерть ее наступает без всякого насилия. Если не иметь в виду явного морального насилия, которое совершает над ней муж, не желающий умирать. Если же иметь в виду бога смерти, с которым борется Геракл за жизнь царевны, тогда ее смерть оказывается результатом убийства.

Серб Вулич (какой яркий символический образ в контексте событий, происходящих в наши дни в Югославии!), герой лермонтовского «Фаталиста» – явный самоубийца, ибо стрелял же себе из пистолета в лоб! Вместе с тем, у него, по крайней мере два убийцы. Это – майор С., рассуждения которого прямо подстрекнули поручика Вулича стреляться и, естественно, вывели его настолько из себя, что он был зарублен пьяным казаком, как свинья. И, этот пьяный казак. Был бы он, храбрый, сильный, хладнокровный в бою и опытный воин, Вулич, в нормальном состоянии, то смог бы без труда дать отпор пьянице. Кстати, как показывает мировая статистика, жертвы многих видов насильственной смерти, находились перед тем, как умереть, в расстроенных чувствах (спросите любого сотрудника ГИБДД, кто чаще всего попадает под машину?).