Формула смерти - Страница 18

Повторяю, что заболев сальмонеллезом, заразившись от кур через яйца (от своих кур или от кур завидовской птицефабрики, яйца которых я ел с гренками – навсегда останется тайной!), я страдал только непосредственно от тошноты и поноса. В перерывах между ними, я до конца чувствовал себя нормально, раз собирался ехать в Москву (5—6 часов понадобилось бы. чтобы добраться из Завидово на Соколинную гору в инфекционную больницу). Я не сомневался в своих силах, а мысли о смерти не было ни секунды! В аналогичном состоянии духа умер врач Геннадий Иванович Шевелев. Я, точно так же, как и он, не смог поставить себе правильный диагноз и понять, что умираю. Не смог поставить себе «правильный диагноз» и не догадался, что гибнет, и Сережа Елисеев, когда его байдарку, которую он держал мертвой хваткой, затягивал водоворот в омут.

Выше я описал свои ощущения, которые были у меня, когда я болел в детстве. Пишу эти строки сейчас, и вдруг возникает мысль: «А ведь у меня утонули два моих друга!» А для меня вода – родная стихия! Но, вернемся в инфекционную больницу города на Волге Конакова. По дорогу туда (как рассказала мне потом подруга мамы, Галина Ивановна Куприянова, которая сопровождала меня и присутствовала при мой смерти), я несколько раз терял сознание. Она тормошила меня, машину страшно трясло, может быть, поэтому я приходил в себя, и, вообще не умер.

Так вот, находясь уже в боксе (так называют изолированные друг от друга палаты в инфекционных больницах), под капельницами в обе руки, я вдруг вспомнил, что, придавленный теплым одеялом, которое душило меня и весь мир, превращая людей в черные запятые, в детстве, во сне или в обмороке, я летел с невероятной скоростью по длинному черному туннелю, стены которого были закруглены (туннель этот был как труба). Мне не было ни страшно, ни не приятно. Света в конце туннеля я не видел. Летя по туннелю, я ясно видел, несмотря на сплошную темноту, что меня сопровождает огромный жук. Туннель был не прямой, а с поворотами, и жук изящно поворачивался. К жуку у меня было двойственное чувство: он меня настораживал, ибо я не знал, что мне от него ожидать, но, при этом, мне не хотелось, чтобы он отстал, или опередил бы меня. Повторяю, что и тогда, когда я это вспомнил, и сейчас, когда пишу эти строки, я убежден, что мой полет с жуком произошел в детстве, а не тогда, когда я умер в конаковской инфекционной больнице.

В больнице я находился 3 недели. Именно там я услышал по радио, что погибла принцесса Диана. Ровно через год мы поехали с женой и ее сестрой Оксаной, (моя жена с сестрой однояйцовые близнецы, поэтому они неразлучны) в Египет. Какого же было мое удивление, когда на одной из стен туннеля в долине фараонов, ведущего к гробнице фараона, я увидел копию своего жука, сопровождающего мой полет во время болезни в детстве! Да и туннель, если выключить в нем свет, был точной копией туннеля, по которому я летал с жуком. Возвращаясь из Египта в Москву, я купил несколько, из разных камней, жуков скарабеев. Один из них, самый любимый мной, черный скарабей и сейчас передо мной. Он спас мне жизнь в детстве. Или в инфекционной больнице города Конакова? Может быть, и там, и там!

Кстати, я должен сказать, что когда я заболел сальмонеллезом, я еще не знал, какова моя, собственная формула смерти. То есть, не вычислял себе день смерти. Но, даже если бы знал, то, повторяю, вряд ли бы мое поведение было бы другим. Еще раз подчеркну – одно дело знать, совсем другое дело верить в то, что знаешь! Помните, в выше цитированном диалоге Матвея и Степана Разина о «Иисусе Христе», который знал, что будет распят в «Иерусалиме», тем не менее, шел туда? И Степан Разин знал, что идти на Москву – гибель для него, но шел? Не случайно, Матвей, имея в виду Христа и Разина, искренне спрашивает. «Вы, что, в смерть не верите, что ли?»

Сейчас, когда я пишу эти строки, я давно знаю, когда мне умирать (по всем правилам вывел свою формулу смерти!). Но это знание (а я верю в свою теорию!), вряд ли повлияет на мое поведение, окажись я в ситуации, подобной описанной выше, когда я был на грани жизни и смерти, и даже, на две минуты переступил эту грань. Здесь я мог бы привести не одну тысячу примеров из собственной врачебной практики. (Сколько всего за 30 лет у меня было пациентов, я не подсчитывал; но, работая в ЦГ МВД СССР, согласно ежегодным отчетам, я принимал в год две тысячи пациентов). Так вот, что касается здоровья, собственной жизни, люди, в большинстве своем, игнорируют рекомендации, данные им врачами. «Алкоголики» продолжат пить, и умираю, или сходят с ума в белой горячке. Перенесшие инфаркт миокарда продолжают курить, алкоголизироваться, пить кофе в больших дозах на голодный желудок и, вообще, не меняют образа жизни. То же самое с «язвенниками», «диабетиками» и т. д., и т.п.! К этому списку своих пациентов, я мог бы добавить не маленький список своих коллег – врачей. Они, ведь тоже болеют, и, в большинстве своем, точно также, как их пациенты, нарушают режим, диктуемый их состоянием здоровья. И, следовательно, погибают, как и их пациенты.

Таким образом, я весьма сомневаюсь, что знание даты собственной смерти что-нибудь изменит в образе жизни современного человека! Для того, чтобы образ жизни человека изменился, мало революции в биологии и медицине. Должна еще произойти соответствующая революция в обществе! То есть, переоценка общественных ценностей, к которым относятся и здоровье человека, и его жизнь, и его смерть. «Революция в сознании», к которой призывали великие умы прошлого века — голая фраза! Не нужно быть марксистом и читать классиков марксизма – ленинизма, чтобы понимать, что человек, это животное только, так сказать, снизу. Сверху человек социальное создание. Ген не есть информация. Ген – всего лишь носитель информации. Природа не знает слов. А, любое слово есть ген социума. И тоже, носитель информации. Но, что может Природа противопоставить Обществу? Судя по ХХ веку – ничего! Здоровье, жизнь человеческая девальвированы до такой степени, что вполне укладываются в марксистскую формулу «товар – деньги – товар». Которая верная в отношении их, правда, только с одной стороны. А именно: жизнь человека (его здоровье) можно продать за грош. Вот только купить – нельзя! Хотя наши средства массовой информации продают здоровье и «кусочки» жизни, всем, кто пожелает! Достаточно открыть, к примеру, московскую газету «Центр +», ее последнюю страницу, чтобы легко в этом убедиться и узнать, почем нынче «абсолютное здоровье», «вечная молодость», «физическая красота» и т.д., и т.п.! Газета эта доставляется бесплатно в каждый почтовый ящик, каждому москвичу, в каком бы районе Москвы он ни жил бы. А, судя по нашим согражданам, Маркс еще в одном ошибался. Обо всем, что касается здоровья, жизни и смерти человека, в дворцах мыслят точно также, как и в хижинах!

От этого скучного отступления я вернусь, однако, к своему сальмонеллезу. Если попытаться проанализировать цепь событий, которая привела меня к клинической смерти, то она представляется не иначе, как цепью случайностей. Но, в этой случайности, не трудно различить две противоположных тенденции. Линию дьявола, который вел меня к нелепой гибели. И линию моего ангела, который все-таки спас меня.

То есть, названная цепь случайностей, как говорят психиатры, амбивалентна.

Линия дьявола (я, как практикующий врач и профессиональный философ, не должен верить ни в Бога, ни в дьявола) началась ни с того, ни с чего – моя жена вдруг стала регулярно кормить меня гоголь-моголем. Мне это понравилось. Паша, мой друг, собрался в тот роковой день, когда я заразился сальмонеллезом, лететь в Париж. Он отказался есть свою порцию гоголь-моголя, которую с удовольствием съел я. Хотя, яйца были от собственных кур, куры могли быть заражены сальмонеллезом (для них это нормальное и распространенное явление). Два яйца вместо одного, увеличивают риск заразиться сальмонеллезом вдвое. День рождения подруги моей мамы (о котором я не знал) совпал с днем отлета Паши в Париж. Но, я мог заразиться сальмонеллезом, и попив воды из-под крана в грязном общественном туалете, что я сделал, неосознанно последовав примеру молодого солдатика, подвернувшегося мне под руку! Праздничный стол у Галины Ивановны Куприяновой, подруге моей мам, изобиловал яствами, на приготовление которых именинница была мастак! Но я предпочел гренки, покрытые полусырым яйцом! Кстати сказать, я вообще никогда не любил ни в каком виде куриные яйца! Ночью меня начало сильно тошнить, рвать, открылся понос. Часа через два клиническая картина сальмонеллеза была очевидной даже для врача, только что начинающего практиковать. Мысли о сальмонеллезе у меня так и не появилось! Прекрасно зная это заболевание не только клинически, но и патологоанатомически (я вскрыл несколько трупов людей, умерших от сальмонеллеза), я понял, что со мной случилось, лишь в приемной отделении инфекционной больницы, за несколько минут, перед тем, как умереть. По одному моему виду, Наталья Дмитриевна Веселовская, которая принимала меня и которой я обязан своей жизнью, сразу сообщила мне мой диагноз. С ее опытом, она не могла, конечно, ошибиться. Но, ошибись она, у меня были бы все шансы перейти из состояния клинической смерти в состояние вечного покоя биологической смерти! Линия дьявола оборвалась у калитки моей дачи, когда я собрался ехать в больницу города Клина, но встретил все ту же Галину Ивановну Куприянову, которая вернула меня, почти неся на руках, домой и вызвала скорую помощь. Таким образом, Г.И.Куприянова для меня образ двойственный. Скорее всего, я заразился сальмонеллезом именно от ее гренок (хотя, гренки ели все гости, в том числе и дети, и никто не заболел!). Для того, чтобы заболеть сальмонеллезом, нужно, чтобы эти «палочки», во-первых, попали бы в организм человека в определенном количестве и, во-вторых, в определенном (агрессивном) состоянии. Так, вместе со мной в боксе лежал с этим же заболеванием молодой и физически крепкий армянин, глава семейства из 10 человек (вместе с ним). Они часто завтракали яйцами, которые он покупал на базаре. В свой роковой день, он, как обычно, купил десять яиц и сварил их для завтрака. Поставил на стол, тоже, как обычно, в общей тарелке. Каждый из членов семьи (в том числе и дети) мог взять любое яйцо, которое ему больше понравится. Так и было сделано в тот день, когда глава семьи съел единственное яйцо, зараженное в достаточном количестве сальмонеллами. Никто из членов его семьи, съев по яйцу из общей тарелки, не заболел. Кстати, мой товарищ по несчастью, рассказал, что он «хорошо помнит, что яйцо это роковое, он взял, почему-то долго выбирая!» Тоже, так сказать, судьбоносная случайность! Если бы это яйцо съел бы кто-то другой из его семьи – ребенок или престарелый человек (бабушка или дедушка), то болезнь бы их могла бы окончиться смертью. Армянин тоже переболел тяжелой формой сальмонеллеза.