Формула-О (СИ) - Страница 9

— Какого чёрта ты вернулся?

Все дружно уставились на внезапно появившегося Чанёля — тот был в синей форме Эльдорадо и возмущённо смотрел на тихо сидевшего на ремонтной платформе Чонина.

— Думал, ты жаждешь взять реванш.

— Какой реванш? Ты уже два года как история. И тебе тут не место.

— Начнём с того, что не тебе решать, где мне место, а где — нет, — отчеканил Чонин. Его низкий голос и надменные интонации сейчас походили на ушат ледяной воды, вывернутый Чанёлю на голову.

Гордыня. Воистину. Такой Чонин вызывал у Ханя стойкую неприязнь и опаску. Красивый, смуглый, жгучий, но как будто облитый прозрачным и сверкающим льдом. Недосягаемый. И Чанёлю сейчас было паршиво, должно быть. Особенно в свете слухов — всяких и разных — о тех событиях, что имели место два года назад. Находились такие люди, которые считали Чанёля причастным к тому взрыву двигателя, что едва Чонина не прикончил. Неправда, конечно, но люди всегда верят тому, чему им хочется верить.

— Ты в самом деле намерен выйти на трассу? — уже тише спросил Чанёль.

— Ты сам сказал, что я уже история. Неужели тебя это так сильно беспокоит?

— Ничуть. Но тебя не допустят. В таком, — Чанёль окинул Чонина выразительным взглядом, — виде.

— Я работаю над этим.

— Как? По-прежнему каждый день бегаешь по пять километров с препятствиями? Вряд ли ты так наберёшь нужный вес. Тебе бы не помешало спать по двенадцать часов в сутки и есть — по десять.

— Чтобы я в болид не смог влезть? — хмыкнул Чонин.

— А хотя бы. Твоё время ушло два года назад. И тебе тут не рады.

— Спасибо, что ознакомил меня с точкой зрения общественности, но я пока не намерен сваливать.

— Не сомневаюсь. Но ты ведь ещё не знаешь, сможешь ли полететь.

Хань раскрыл было рот, но заткнулся из-за лёгкого толчка Ифаня. Чонин мог летать, но говорить об этом пока не стоило. Если Чанёль считал, что Чонин побоится лететь из-за воспоминаний об аварии, то пускай. Всё-таки Чанёль выступал за Эльдорадо, и ему не полагалось знать то, что знали в Трансформер.

— Я не смогу лететь, ты прав, — слабо улыбнулся Чонин. — На болидах Фокус — больше нет. И тебе советую как следует проверять болид перед каждой гонкой. Ну мало ли.

— Не болтай попусту. На болидах Фокус ты побеждал. Про болиды Нитро ты вряд ли можешь сказать такое.

— Увидим. Передавай привет Бэкхёну.

Лицо Чанёля застыло, и он сжал кулаки до отчётливого хруста.

— Сам передашь, если увидишь его.

Чонин с удивлением смотрел Чанёлю вслед, потом взглянул на Ханя и Ифаня с немым вопросом в глазах.

— Бэкхён потребовал расторжения брака. Сразу после победы Чанёля на последней гонке, — пояснил Ифань. — Я думал, ты в курсе.

— Нет… А что так? — немного растерянно пробормотал Чонин.

— А чёрт их знает.

— Ладно…

Чонин поднялся на ноги и неторопливо двинул следом за Чанёлем. Подошёл к болиду как раз тогда, когда Чанёль собрался залезть внутрь.

— Эй, я не знал. Извини.

— Иди ты к чёртовой матери, — огрызнулся Чанёль и сердито дёрнул за крепление колпака.

— Не пойду. Что у вас уже случилось? Вроде же хорошо всё было. И Бэкхён всегда тебя поддерживал, насколько помню. Не верю просто…

— Отстань, ясно?

— Ты его чем-то обидел, что ли?

— Я просил тебя лезть в мою личную жизнь? — Чанёль оглянулся и посмотрел на Чонина волком.

— Я не лезу, просто пытаюсь понять, как ты умудрился посеять самое ценное в своей грёбаной жизни. Чтобы никогда самому не повторить сей сомнительный подвиг.

— У тебя уже больше двух лет нет истинной пары. Кто бы говорил, а?

— Это другое. Шунь вообще был далёк от гонок, но Бэкхён ведь комментатор, он всегда был рядом с тобой. Не представляю, что ты должен был сделать такого…

— Да не знаю я! — загремел на весь ангар Чанёль. — Доволен? Он просто собрал вещи и свалил на Марс. Всё.

— Но не без причины же. Бэкхён, в отличие от тебя, всегда последователен и логичен.

— Тебе дело вообще?

— Он — мой друг. Я волнуюсь.

— Очень заметно! Встретимся на трассе, а пока — отвали!

Чанёль забрался в кабину и опустил колпак, отгородившись от Чонина самым надёжным способом.

— Чёртов страус, — бросил на ходу Чонин и отправился в раздевалку, чтобы надеть форму.

— Его гордыня меня бесит, — тихо признался Ифаню по секрету Хань.

— По-моему, у него есть полное право на гордыню. Прикинь сам: ежегодно проходят три сезона, в каждом — десять гонок. Считай. Десять на три — это тридцать гонок каждый год. Умножь на семь. Двести десять гонок. И прибавь ещё одну. Впечатляет?

— Ещё бы…

— Ну а теперь впечатлись ещё больше. Из них двести гонок Чонин провёл настолько блестяще, что получил золото. Двести раз. Две сотни бесспорных побед. Двести одиннадцать, как помнишь. Только одну гонку из них Чонин не смог провести до конца из-за конструкторской ошибки. Двести одиннадцать минус двести один. Десять. Из этих десяти две победы считаются сомнительными. Осталось восемь. Восемь раз Чонин получал серебро. Двести две золотые победы, восемь серебряных и один провал. Как думаешь, у него есть право на гордыню после этого? Как по мне, так у него на гордыню полное и несомненное право было, есть и будет. Заслужил. Кстати, ты чего это тут торчишь? А ну быстро за формой и в болид!

На трассе все страдали фигнёй: Тао отрабатывал резкое торможение перед поворотами и пытался пройти их без потери в скорости, а Ифань издевался над ним, пока Хань без конца проходил спираль под ехидные комментарии Чонина.

Стало ещё гаже на душе, когда в спираль вместе с ним сунулся и Чонин.

— Обходи.

— Как? — возмутился Хань. Ему не хватало места, чтобы пройти Чонина ни по внутреннему радиусу, ни по внешнему.

— Включи мозги и обходи.

— Болид не влезет ни слева, ни справа.

— Не ставь себе рамки и просто обходи. У меня скорость меньше твоей, а ты даже обойти меня не можешь?

— Да как?! — уже рявкнул на него Хань.

— А ты подумай. У тебя есть целых два способа на выбор.

Хань так и не додумался, поэтому попал в раздевалку через три часа злым и взъерошенным. Чонин со своими непонятными намёками сидел у него в печёнках.

Из раздевалки они вывалились всей кучей и столкнулись с Бэкхёном. Тот полез к Чонину обниматься, словно так и должно быть.

— С возвращением, Ин-и. Без тебя Формула была не та.

— Но-но, — мрачно пробурчал Ифань.

— Ой, прости, Фань. И ты тут? А я тебя не заметил, — тут же расплылся в очаровательной улыбке Бэкхён.

— Ну да, конечно, я такой крошечный…

— Да ладно. Чонин, можно тебя на минутку в сторонку пошептаться? — деловито продолжил Бэкхён. Улыбка из очаровательной превратилась в немного грустную.

— Конечно. — Чонин отдал сумку с вещами Тао и проводил Бэкхёна к лоджии, из которой можно было смотреть на все ярусы станции изнутри и на холодный космос снаружи. Бэкхён опустил локти на перила и принялся что-то негромко рассказывать. Чонин постепенно мрачнел, потом задал пару вопросов. Бэкхён покивал и продолжил свой рассказ. Он о чём-то спрашивал Чонина и выглядел при этом взволнованным и неуверенным. Чонин поколебался, затем кивнул, и Бэкхён тут же повис у него на шее, сверкая широкой счастливой улыбкой.

В эту самую минуту Чанёлю приспичило вылезть из раздевалки Эльдорадо. Разумеется, он узрел душещипательную картину, но оценил её иначе. Отшвырнув сумку, он кинулся к лоджии, чтобы через миг сцепиться с Чонином. Бэкхён попытался оттащить его от Чонина, но не преуспел. А через секунду Чонин и Чанёль уже катались по полу и щедро отсыпали друг другу удар за ударом.

— Вот чёрт…

Ифань кинулся к клубку из двух тел, с трудом отцепил Чонина и Чанёля друг от друга и раскидал в стороны.

— Совсем спятили?

Бэкхён, нервно покусывая губы и оглядывая обоих, всё же сместился к Чонину, выудил из кармана платок и прижал белую ткань к разбитой губе. Чанёль утёрся рукавом самостоятельно, хотя это не помогло остановить кровь, струившуюся из ссадин на брови и скуле и хлеставшую из расквашенного носа.