Формула добра - Страница 1

Ав-ав, дорогие мои человеки, в смысле, здравствуйте! Узнаёте? Давненько мы с вами не виделись. Соскучился – не то слово! Приветствую и новых друзей! Если вы ещё не читали мою первую книгу «Радуга для друга»[1], позвольте представиться: лабрадор Трисон! Окончил специальную школу по подготовке собак-поводырей. Наверняка вы слышали о такой профессии. Мы помогаем слепым людям. Правда, не все знают, как проходит обучение, как мы работаем, что умеем делать и вообще – на что способны.

Сразу скажу: работа у нас не из простых, хотя мы и не ищем лёгких путей, наша основная задача – преданно и беззаветно служить человеку. В своей первой книге я рассказал, как трудился у ветерана Ивана Савельевича (царство ему небесное), затем – у незрячего подростка Сашки. Вы знаете, в это, наверное, трудно поверить, но однажды я даже подарил своему юному другу самую настоящую радугу. Да-да, вот так бывает. Кстати, у нас, поводырей, не принято называть людей, у которых мы работаем, своими хозяевами. Мы зовём их подопечными. И вы потом поймёте почему.

Не всё в нашей работе проходит гладко, иногда приходится заниматься и совсем неожиданными делами. Иными словами, поводырь в критической ситуации должен уметь быть и спасателем, и защитником, и даже…

Впрочем, не стану вдаваться в подробности. Если вам интересно, прочитайте первую книгу. Ох, и намыкался я там! А сейчас я хочу поведать вам о моих новых приключениях. Забегая вперёд, скажу лишь одно: этой книги могло и не быть, потому что я несколько раз оказывался на волосок от гибели. Но, слава богу, всё обошлось – как говорится, мир не только не без добрых собак, но и не без добрых людей. Не корите меня строго, но люблю я в ваши человеческие поговорки добавить чуточку и наших мыслей.

Пораскинул я тут своими собачьими мозгами и решил: наверняка вам будет интересно, что же произошло дальше. А то мы расстались в прошлый раз совсем внезапно – мне даже неловко.

На пенсию, согласитесь, рановато – ещё работать и работать. Не зря ведь меня столько времени обучали в специальной школе. Не знаю, как у вас с этим делом, а у нас такими кадрами не разбрасываются. Поводыря в сторожа никто не отправит (хотя, признаюсь, уже бывало и такое – я обо всём расскажу). Такие специалисты, как я, на вес золота. Пока есть нюх, зрение, силы и, конечно, образование, буду трудиться.

Но не стану сам себя нахваливать, а то меня из-за первой книги и так хвастуном обозвали. Но, поверьте, я не ради самохвальства подробно рассказываю о себе и своих способностях – для вас, для людей, стараюсь. Признайтесь, ведь до нашего знакомства многие из вас даже не представляли, что такое собака-поводырь и как она работает. Это, между прочим, не моя выдумка. Мне об этом сами читатели рассказывали. Серьёзно говорю.

Я тут однажды один день даже актёром побывал. После того как повесть «Радуга для друга» вышла в свет, меня пригласили на презентацию книги. Да-да, честное слово. Как раз в то время в нашу школу по подготовке собак поводырей был новый заезд, и один инвалид согласился поехать с нами на экскурсию. Он ещё не решил, будет брать поводыря или нет, просто приехал попробовать, что это такое и с чем нас едят. С нами в командировку отправили и моего инструктора Лену. Я выступал (не поверите!) прямо в книжном магазине – показывал зрителям своё мастерство. Не стану скрывать, волновался жутко. Это вам не шуточки – можно сказать, настоящим артистом стал! Вышел на сцену, как глянул в зал и обомлел. Ну, думаю, теперь не опозориться бы. Но всё прошло на «отлично».

Так вот, на том мероприятии один фотограф подходит к моему инструктору, гладит меня по голове, чешет за ухом и говорит:

– Спасибо вам, что с Трисоном приехали, а то я сорок лет прожил и никогда собаку-поводыря не видел.

Ух, и горд же я был в тот момент!

Но приступим к делу. Вы не представляете, сколько у меня накопилось для вас историй с тех пор, как мы расстались – и хороших, и плохих, и ужасных. Даже не знаю, уложусь ли в одну повесть. Давайте договоримся так: я начну свой рассказ, а там посмотрим: повесть ли, роман ли, может, целая собачья эпопея «Война и мир» выйдет.

У собак, как и у людей, жизненный опыт растёт с каждым новым знакомством. Ой, только не дай бог вам таких знакомств, с которыми мне довелось столкнуться: как вспомню, так вздрогну.

Сначала всё шло хорошо. После Сашкиного прозрения тунеядствовал я недолго. Через месяц с небольшим меня передали слепой женщине-писателю. Тут, конечно, я пожил славно. Какой я всё-таки наивный пёс: думал, что здесь буду трудиться до самой своей смерти. Да не тут-то было, распрощались мы с новой подопечной внезапно – так сложились обстоятельства. А дальше… Впрочем, не буду забегать вперёд.

Хотя Анна Игоревна Кривошеева моей подопечной стала на непродолжительное время, расстались мы с ней большими друзьями. Просто теперь она живёт за границей. Предупреждаю: если встретите эту замечательную женщину, не вздумайте назвать её писательницей – жутко обижается. Она считает, что такого слова в человеческом языке вообще не существует. Ну, не нам, собакам, рассуждать на такие темы. Нет – так и нет. Это всё мелочи. Да, кстати, Анной Игоревной её никто в доме не называл. Официальное имя было где-то глубоко упрятано в бумагах, письмах, всяких там документах и тому подобном. В жизни эту очаровательную женщину все называли либо Аннушкой, либо Анютой, иногда просто Анной.

До чего же она была красива! Мне кажется, она даже немного походила на меня – золотистыми волосами. А ещё у неё были поразительно красивые губы, высокий лоб, строгий прямой нос и тончайшие пальцы. Вся она была такая хрупкая, нежная, лёгкая, прямо какая-то воздушная. Почему-то многие принимали её за балерину. Я, конечно, по театрам не хожу, живых балерин не видел, но по телевизору как-то смотрел. Нет, никакая она не балерина. Те, конечно, тоже красивые и привлекательные, но они слишком прыгучие, бегучие, скакучие, а Анна Игоревна – женщина спокойная и тихая. Плавная. Думаю, если бы какой-либо талантливый художник написал с неё портрет, то через некоторое время Лувр обменял бы его на Джоконду. Без всяких сомнений.

Вы видели эту Джоконду? В кабинете Анны Игоревны висела репродукция картины. Не знаю, что в ней люди нашли такого потрясающего? Хитрая эта Джоконда какая-то. Так смотрела, что мне даже иногда неуютно становилось. Кажется, ещё мгновение, и раскомандуется: «Ко мне!», «Сидеть!», «Апорт!» и так далее. Но самое любопытное, в какой бы угол кабинета я ни забрался, она всё время наблюдала за мной, не сводила глаз. Вот так портретик. Хотя моя подопечная прямо убивалась, что уже никогда не увидит оригинал картины, то есть мечта её так и не сбудется. Нашла о ком жалеть. Ну да ладно, бог с ней, с этой Джокондой. Не о ней речь.

Когда мы с Аннушкой гуляли в парке, меня прямо распирало от гордости за свою подопечную. Я не встретил ни одного мужчины, который, проходя мимо, не обернулся и не посмотрел бы нам вслед. Иными словами, удивительная женщина! Первое время мы гуляли только вблизи нашего дома. Но с каждым днём уходили всё дальше и дальше. Анна Игоревна осмелела до такой степени, что мы даже стали с ней ездить на трамвае в другой микрорайон. И всё это без посторонней помощи. Для незрячего человека – это, между прочим, большое событие, это свобода.

Если бы вы знали, как я в то время жил! Ой-ой-ой! Обзавидовались бы. Это… даже затрудняюсь описать. Давайте по-другому поступим. Вы помните Ивана Савельевича, Сашку, их друзей, родственников? Так вот, если бы Иван Савельевич рассказывал о моей жизни в писательском доме, он сказал бы: «Живёт Трисон, как кум королю и сват министру». Сашка просто произнёс бы: «Круто, Триша!» Бабушка его, Елизавета Максимовна, наверное, перекрестилась бы и прошептала: «Боже мой! Как сыр в масле катается!» Мама… тут я даже не знаю. Она, скорее всего, тоже сказала бы простенько: «Не жизнь, а малина!»