Forever is not enough (СИ) - Страница 41

– Нет, господин.

– Давай подробнее, мальчик. Расскажи, как вы спите там, на воле. Как и вообще с кем. С галлами, волками…

Трудно было говорить о таких вещах. Особенно с человеком, имевшим такой долгий опыт общения с женщинами и мужчинами. Скромный багаж любовных похождений Шартана не давал ему повода для хвастовства. Да, было там парочку девушек, да, премиленьких. Но что о них говорить теперь?

– Все по-разному, господин, – уклончиво ответил юноша. – У нас об этом говорят очень мало.

– Ну и скука у вас там, наверное, – сказал ему Диртамен. – Ну а о тебе что? Скольких дикарочек ты осчастливил?

Он повернулся к Шартану лицом, глаза мага блестели от выпитого ранее вина. Наверное, будь он трезвым, не захотел бы слушать рассказы о похождениях мальчишки. Эванурис слабо улыбнулся, вдруг вспомнив что-то из молодости. Каким же энергичным он был когда-то! Подумать только. Сначала ты маг, подающий надежды, ты – набираешься сил, становишься на одну ступень с выдуманными дураками богами, вершишь великие дела в порыве страсти… А потом праздно лежишь у бассейна, попивая ежевичное вино, которое ты никогда даже не любил.

– Только двух, господин.

– Расскажи о первой.

Мраморный пол такого же мраморного бассейна был скользким. Сначала маг решил, что хочет встать и вытереться, он уже приподнялся над ступенькой, намереваясь протянуть руку Шартану, но остановился и опустился обратно. Его мокрые руки судорожно цеплялись за бортик, равновесие вдруг оставило эльфа. Дикарь отвел взгляд, рассматривая воду, в которой плавали ошметки цветов. Странно, что в воздухе пахло лавандой – в воде-то ее не было. Мать мальчишки клала сухие фиолетовые цветы в наплечный мешок, и этот пряно-приторный запах оставался на одежде ее самой, ее детей и многих собратьев, что одалживали ту или иную вещь.

– Кланы иногда сходятся, господин, чтобы рассказать друг другу пару интересных историй и предостеречь о чем-то важном. Я встретил ее там, на таком вот сборе, – говорил Шартан, вспоминая все подробности той встречи. – Она была рыжей, вся в веснушках и родинках. Мне тогда было около шестнадцати лет, а ей уже двадцать. Она магией не обладала, а я… А я показывал ей фокусы.

– Она тебе понравилась? – спросил маг, противно улыбаясь. – Твоя взрослая подружка.

– Да, господин.

Шартан и сейчас помнил мятный запах ее волос, бархат нежной кожи. Больше он ее не видел, даже когда кланы сходились вновь. Это не редкость – дикари умирают быстро, рано и бессмысленно. Если бы им дали место, чтобы осесть, можно было бы избежать десятков смертей, можно было бы уберечься, и от змей, и от волков, и от пум, стерегущих чащу… Первый так и не нашел в себе храбрости, достаточной для того, чтобы спросить у Хранителя ее клана, что стало с рыжеволосой девчонкой.

Эльф явно ждал более пылкой истории, но и этой остался доволен. Его живое воображение тут же нарисовало двух влюбленных подростков, прячущихся в тени высоких деревьев. Диртамен улыбнулся. Он был абсолютно наг, разморился от тепла воды и пряного запаха масел и цветов, умерших ради его удовольствия. Вальяжным движением, ленивым и грубоватым, он подозвал к себе двух девушек, сидевших на противоположном берегу и ждущих команды.

Юноша заметил, что на лицах у них изображены совсем другие знаки. Не те, что украшают его смуглые щеки и лоб. Рабыни подплывали к магу медленно, они делали это явно не по своему желанию. Выбора не было, если эванурис зовет – приходится идти. Как только эльфийки оказались на этом берегу бассейна, в поле его зрения, Шартан смог оглядеть их получше.

Одной не больше семнадцати лет, второй уже немного за тридцать. Судя по одинаково вздернутым носикам и тонким пальцам, одному росту и структуре чуть вьющихся волос, что отличаются друг от друга лишь тоном, раб понял: они родственницы. Дочь и мать? Сестры? Спрашивать все равно нельзя.

– Хорошенькие? – спросил маг, проследив за взглядом юноши. – Я зову их Ло и Ли, потому что не собираюсь запоминать настоящие имена. Ты тоже можешь их так звать, а какую и как реши сам, мне плевать.

– Да, господин, – ответил Шартан.

Его смущало, что девушки, остановившиеся так близко, были нагими. На щеках той, что была помоложе, выступил румянец. Она то и дело отводила глаза, стесняясь зрителей. Заметив смущение рабыни, маг заставил ее наклонить к нему лицо. Его цепкие бледные пальцы взяли девушку за острый подбородок, чуть развернув ее голову в свою сторону, чтобы насладиться зрелищем.

– Люблю светленьких, – говорил он, поглаживая русые волосы рабыни. – А Фалон’Дин не любит. Говорит, что их словно никто не раскрасил… Вот тебе какие девушки больше нравятся, дикарь?

– Мне нравятся рыжие, – сознался Шартан. – Господин.

– Рыжие… – эхом повторил маг. – Я найду тебе самую рыжую из всех, мой мальчик.

Он засмеялся, уже перебирая в памяти лица имевшихся в его распоряжении эльфиек. Кажется, парочка рыжеволосых дам у него все же была. Маг улыбнулся, снова притягивая к себе лицо рабыни. Он поцеловал ее в губы, осторожно и даже ласково. Вода, в которую он опустился вместе с рабыней, не скрывала отвратительного зрелища: плоть эвануриса напряглась. Сильнее после того, как маг укусил свою рабыню.

Не игриво, не в шутку. Диртамен укусил девушку так, что на губе ее появилась рана, кровоточащая слишком сильно. Рабыня вскрикнула, но не отбивалась. Она знала, что ей будет только хуже от сопротивления. Шартан наблюдал за всем, чуть приоткрыв рот. Он ненавидел мага в эту секунду, мечтал оказать девушке помощь, но не мог двинуться, страхом прикованный к полу.

Когда эльф, чей рот был вымазан кровью, отстранился, девушка не сдержала слез. Она захныкала. Как ребенок, как самое малое дитя, брошенное нерадивой матерью. У Шартана сжалось сердце. Плачь ее был полон страха и бессилия, был полон немого гнева не на эвануриса, но на свою судьбу. За свою мягкотелость девушка удостоилась грубого толчка. Диртамен отшвырнул рабыню от себя в сторону юноши, поцарапав ее живот острыми ногтями.

– Замолчи. Ненавижу, когда вы распускаете сопли. Все ноете, ноете, ноете. Меня тошнит от этого, слышишь?

Она уже не слышала. Девчонка не могла замолчать. От толчка она упала, спиной прокатилась по скользкому полу, остановившись только у ног раба. Юноша хотел подать ей руку, уже собирался помочь бедняжке, но Диртамен оборвал его попытку своим жестким «Нет». Он смотрел на несчастную с презрением, а вторая рабыня в это время стала чуточку бледнее, чуточку менее красивой. Она даже не обернулась, напуганная таким поведением.

– Я бы уши тебе отрезал за то, что не научила ее… Терпеть, – проговорил эльф, обращаясь к старшей рабыне. – Иди сюда!

Девушка подошла. Шагнула вперед, не закрывая глаз, но и не смотря на него. Диртамен чуть смягчился, обхватил шею девушки пальцами. Он поднялся из воды, выпрямился в полный рост, смотря на нее сверху вниз. Наверное, маг укусил бы и ее, ущипнул бы, пытаясь доставить рабыне боль, но что-то сейчас шелохнулось внутри него. Глаза заблестели, губы растеклись в улыбке.

– Забери ее, – проговорил он громко. – Забери ее, мальчик, заставь пожалеть о своей трусости.

– Господин? – спросил эльф, не понимая, о чем идет речь.

– Ты, конечно, не так опытен, как мне нравится, но это хоть что-то. Возьми эту дуру и проучи ее как следует. Пусть не сможет ходить после всего, что ты сделаешь, оставь на ней тысячу синяков и ссадин. Я хочу, чтобы все ее дыры кровоточили к концу.

– Да… Господин.

Рабыня, лежавшая на полу, протяжно завыла. Так противно, что у юноши все скрутило внутри, перед глазами закрутились цветные пятна от предвкушения. Его светло-зеленые очи непонимающе глядели вперед. Нельзя ослушаться хозяина. Полотенце, что Шартан сжимал в руке, он отдал девушке, стоявшей перед Диртаменом, несчастную Ло маг поднял с земли грубым рывком.

Диртамен восторженно кивнул, увидев, что эльф сильно шлепнул рабыню по спине, когда та ссутулилась. Эванурис ненадолго забыл о второй своей спутнице, смотря за тем, как органично Шартан вписывается в роль строгого молодого надзирателя, воспитателя и мучителя.