Forever is not enough (СИ) - Страница 37

– Хорошо, – заговорил Фалон’Дин, не отводя взгляда. – Если ты не хочешь совершить сделку, могу предложить тебе дружеское пари.

– Пари?

Фен’Харел слушал его неохотно. Он понимал, что в голове у «друга» крутится одна только мысль, и ни на что другое тот согласия не даст. Какой бы не была его просьба, все приведет к неизбежному финалу – ночи, дня, жизни с рабыней Фен’Харела. Ему пришлось принять непроницаемый вид. С одной стороны… Он ведь пытается выторговать у Фалон’Дина живого человека, самого близкого родственника Элланы и ее единственного брата. О, если парнишка останется здесь, это убьет его – тут нет сомнений.

– Да, да. Ты же примешь участие в Большой Охоте в этом году? – спросил он, противно улыбаясь, зная ответ.

Эльф кивнул. Можно было и не спрашивать, ведь все в ней участвовали. Даже Митал, не склонная к такого рода забавам, отдавала празднику должную дань уважения. Она приходила со своим луком, хотя стрелять и не любила, охотилась неплохо, но была слишком яркой, слишком громкой и самоуверенной. Звери и птицы замечали ее еще издали, бросаясь прочь, а непробиваемые эванурисы ни словом не обмолвились о том, что ей бы сменить тактику.

– Предлагаю вот что: тот, кто покажет лучший результат в охоте, волен забрать любого раба у проигравшего. Любого, приятель. Конечно же, ты знаешь, кого выберу я, а я знаю, кого выберешь ты, но все может и поменяться, кто же тут угадает.

Мужчина шикнул в ответ. Он отвернулся к Шартану, собираясь посмотреть в его лицо, но не стал. Слишком уж они с ней похожи. Хорошо, что Эллана не видела брата, не видела его угрюмого взгляда, не видела, что Диртамен положил свою потную ладонь на его дрожащее колено. Шартан частенько бывал робок, а в опасных ситуациях он словно ломался. В брате не было инстинкта Элланы. Он не кидался прочь, почуяв хищника, но каменел от накатившего ужаса, столбом стоял перед смертью, не решаясь бежать. Привычка эта иногда просто раздражала, а иногда приносила огромные неудобства и ему самому, и соплеменникам.

– Зачем тебе моя дикарка, Фалон’Дин? – спросил вдруг хозяин, паскудно ухмыляясь. – Я думал, будто тебе больше нравятся крепкие юноши, не лишенные грации и изящества. В этом есть свой… Лоск.

– И отчего же ты так думал? – спросил маг, чуть хохотнув.

– О, ну я же вижу, как ты на меня смотришь. Не отнекивайся, просто признай.

Тону эвануриса вернулась вся его шутливость и несерьезность. Два его собеседника одобрительно засмеялись, Диртамен откинулся на подушки, выпуская из легких клуб белого дымка. Хотя всем и казалось, что маг снова весел и беспечен, Эллана-то знала, что это только маска, напускная беззаботность. Фалон’Дин шепнул что-то себе под нос и улыбнулся еще шире. Дикарка готова была поклясться в том, что взгляд его на секунду задержался на ней.

– Ты давно не юноша, – ответил мужчина. – Нечего превозносить себя в столь пошлой форме.

– Я в любом случае не согласен.

– С пари? – спросил Диртамен, чувствующий, что вот-вот взлетит к небесам.

– Со всем, что вы тут творите, – шепнул Фен’Харел, но громче ответил нечто иное. – С тем, что я староват для юноши, и да, с пари я тоже не согласен.

– Нет, не отказывайся так сразу, – воскликнул Фалон’Дин, допив свое вино. – Подумай немного, можешь даже обсудить это со своей… Как там эту? Пусть поможет тебе принять верное решение, уговорит. Девки это умеют.

Еще немного, и он бы точно вскочил с кресла, чтобы ударить надменного эльфа по лицу. Но Фен’Харел только улыбнулся. Вымученно, обессиленно. Ему не хотелось возвращаться к Эллане с дурными вестями, сообщать несчастной, что брат ее останется в чужих руках, но выбора у него не было. Эванурис ничего больше не сказал. Он поднялся, кивнул обоим братьям, тут же направляясь к двери.

Дикарка успела отскочить: реакция у нее была неплохой. Она прижалась к стене, чувствуя ее холод, и дала эльфу выйти. Хорошо, что он запер дверь за собой, не оборачиваясь. Эллана смогла проскользнуть мимо, а Фалон’Дин в последний раз проследил за ее тенью, скользящей по полу. Да, пусть обсудит с нею, пусть подумает. Фалон’Дин улыбнулся еще раз, кратко глянув на свою новую игрушку. Время есть.

Мимо дверей и статуй. Мимо окон, ведущих в темноту улицы, Фен’Харел шел медленно. Он смотрел себе под ноги, намеренно пытаясь сбить цветастый ковер. Хотелось крушить стены и бить посуду, но Митал и Эльгарнан не одобрят еще одной ссоры. Пришлось стиснуть кулаки, сдержать свою гордость. Маг остановился у главного входа в зал, он смотрел вниз, ища Эллану среди гостей.

Но не обнаружил. Рядом с Митал была рабыня, удивительно похожая на его дикарку, но волосы ее вились мелкими кудрями, а нос был острым и длинным, как у тропической птички. Маг не нашел девушку среди десятка лиц, сердце его заколотилось чуть быстрее. А что, если Фалон’Дин выкрал ее, если он ее спрятал и сейчас думает только о том, как сладко проведет этот вечер? Комок горечи встал в горле, не пропуская воздух к легким. Фен’Харел никогда, казалось, не был так напуган.

– Он не согласен? – севшим голосом спросила девушка.

От неожиданности эванурис подпрыгнул на месте. Рабыня была за его спиной, говорила тихо, смиренно. Когда маг обернулся, он собирался накричать на Эллану за ее порывистость, но не стал, заметив, что глаза дикарки снова полны слез. Странно было видеть стойкую и, казалось бы, каменную Эллану в таком состоянии. Образ, живший в его разуме, изменился, словно статуя, что день ото дня омывается волнами. Линии сгладились, стали мягче. И все же, жалость не смогла пересилить злость. Маг нахмурился, отступая во мрак, к дикарке.

– Пошли, он выделил нам спальню.

Эванурис не дождался ответа, он просто взял рабыню за руку, потянул ее на себя. Эллана поддалась, чувствуя слабость в мышцах, пошла вслед за своим хозяином. Ноги ее, не привыкшие теперь к сандалиям, заплетались меж собой, дикарка шла неосторожно. Она сжала ладонь мага в ответ, чувствуя жар его липкой кожи. Казалось, что волнение его просочилось и сквозь ее мышцы, сердце забилось быстрее.

Комнатка, в которую их поселил Фалон’Дин, словно назло оказалась самой маленькой из всех гостевых апартаментов. Все еще обиженный эванурис желал показать магу свое скверное настроение посредством нанесения ответной обиды. Обычная в этих кругах практика. Дикарка молчала, ожидая, когда эльф начнет рассказ. Она по сторонам не смотрела: интерьер интересовал ее мало.

– Ну же… Расскажи, как все прошло, Фен’Харел, не заставляй меня ждать еще дольше, – попросила она.

– О, Эллана, ты как маленький ребенок, ждущий от меня шоколадку, – шикнул эльф, запирая дверь.

– Речь идет о жизни моего брата! – крикнула девушка, раздражаясь от такого отношения. – Не нужно скрывать от меня…

– Помолчи.

А интерьер стоил того, чтобы его рассмотреть. Здесь не было сов, что могло удивить уже привыкшего к их присутствию гостя. Только темно-фиолетовые стены, аскетично смотрящие друг на друга. Огромное окно во всю высоту сейчас все равно было темным, на длинном столе виднелись засаленные подсвечники, но ни одной свечи в них не было. Кровать была узкой, но матрас – мягким, и Эллане, и Фен’Харелю это даже нравилось, ведь всю ночь им предстояло обниматься.

– Я не смог договориться, Эллана, сделки не получилось, ничего не получилось.

– Ты врешь мне.

Она и не думала его обмануть. Дикарка, подслушавшая большую часть разговора, знавшая, на каких условиях должна была быть заключена сделка, не собиралась лукавить. Пусть соглашается на пари, на отвратительное условие Фалон’Дина, на что угодно. Маг отвернулся от нее, взгляд его был направлен к окну. Говорить не хотелось, но тишина пугала и раздражала эвануриса куда сильнее, чем звук собственного голоса.

– Я все слышала, – говорила девушка. – Почему ты не согласился, Фен’Харел? Ведь это всего одна ночь, если сравнить ее с… С целой жизнью.

Внутри эльфа шла борьба. Жестокая битва между полярно разными чувствами. Благородство, сочувствие и жалость проиграли не то ревности, не то жадности или детскому нежеланию делиться. Маг развернулся к Эллане, хотел прижать ее к груди, чтобы чувствовать девчонку ближе, но та отступила назад. Комнату, в которую их поместили, нельзя было назвать отвратительной, но что-то мага все равно отталкивало. На стене он заметил картину, выполненную с бездарным копированием сложной техники, рама на ней была богатой на золотые кружева, но ветхой, а на самом краю виднелась полоса пыли. И почему он вдруг подумал об этом?