Форд : Важнейшая проблема мира. том 1 - Страница 52

Эта тема в высшей степени противна, но истина ча­сто имеет хирургические задачи, а мы имеем дело именно с задачей такого рода. Если мы, например, ста­нем исследовать собрание столь громадного мирового значения, как Версальская Конференция, причем об­ратим особое внимание на людей, сильно под­верженных иудейским влияниям, и точно проследим их прошлое, то мы очень легко установим тот момент, когда они попали в такое положение, которое, хотя и принесло им кратковременную выгоду, но зато сделало их навсегда рабами тайной силы. Неприятное зрелище стоящих у власти государственных людей англо-сак­сонской расы, тесно окруженных князьями семитской расы и постоянно получающих от них наставления, может получить объяснение лишь при условии знания темных сторон этих людей в связи со словами Протоко­лов: «Мы будем способствовать выбору на президентс­кие посты таких людей, чье прошлое заключает в себе скрытую темную аферу».

Там, где такое иудейское господство над государствен­ными людьми явно выступает наружу, можно сказать с уверенностью, что эта раса является единственной хра­нительницей такого рода тайн. Потому, в случае необхо­димости, патриотическим долгом каждого, кто об этом узнает, будет раскрыть такую тайну, и притом не ради того, чтобы ударить по чьей-либо репутации, но ради того, чтобы раз и навсегда заклеймить такого рода недостой­ное явление клеймом позора.

Иудейские публицисты обычно говорят нам, что иудеи не объединены в политическом отношении, поэтому-де они и не пользуются политическим влиянием. Далее мы слышим рассказы о том, что между ними господствует столь большое разногласие, что нет даже возможности руководить ими в определенном направлении.

Да, так может случиться, но лишь тоща, когда в иудей­ской общине ставится вопрос в пользу чего-нибудь. Тогда образуется большинство мнений и, вероятно, по большей части мнение даже незначительного меньшинства дает себя чувствовать. Но когда речь идет о вопросе против чего-нибудь, то иудейская община представляет собой полное единство. Этот факт может засвидетельствовать каждый наблюдательный политический деятель.

Каждый может в политической жизни проделать этот опыт над собой. Ему стоит только публично заявить, что он не допустит влияния над собой иудеев и вообще не бу­дет подчиняться никакому влиянию. Если он, кстати, при этом позволит себе употребить слово «жид», то ему не нуж­но будет читать никаких книг в доказательство иудейской солидарности: он почувствует ее очень скоро на своей шкуре. Эта иудейская солидарность в делах, зависящих чисто от голосования, не может, само собой разумеется, достигнуть всего, чего она бы желала; политическая сила иудеев заключается не в количестве голосов, но в их влия­нии на верхи правительств. Иудеи, если взять последние пять лет, все время являлись политическим меньшинством в отношении подсчета голосов, но в отношении влия­ния они были политическим большинством. Они гос­подствовали и сами этим хвастались. Признаки их гос­подства можно наблюдать везде.

Главный признак этого господства виден в отно­шении к иудеям в политической жизни. Этот признак - страх, то есть то же самое, что и в прессе. Этот страх так велик, что никто не смеет говорить об иудеях так же, как говорят об армянах, немцах, русских или ин­дусах. Что представляет этот страх, как не доказатель­ство того, что всем известно иудейское могущество и та беспощадность, с какою они им пользуются? Очень возможно, что даже самый антисемитизм, как то ут­верждают иные иудейские публицисты, есть ничто иное, как выражение высшей степени страха. Страх перед чем-то неведомым. Беспримерное зрелище бед­ного с виду в массе народа, который, на самом деле, богаче всех других, незначительного меньшинства, которое могущественнее большинства всех остальных, может и в самом деле подействовать на раздраженное воображение и породить призраки. Знаменательно то, что все те, которые обычно выдают себя за признан­ных представителей иудейства, решительно ничего не имеют против этого страха: они даже считают его желательным; они даже обладают особым искусством поддерживать постоянно этот страх, только в определенном, тщательно взвешенном размере, так чтобы он не слишком бил в глаза. Но стоит равновесию нарушиться, тотчас обнаруживается их слабая сторо­на. Тогда, прежде всего, пускаются в ход угрозы в на­дежде восстановить страх; если же угрозы оказыва­ются бессильными, то начинаются вопли и хныканье по поводу «антисемитизма».

Было бы странно, если бы иудеи не видели, что са­мые низменные проявления антисемитизма как раз по­рождаются тем страхом, который они сознательно раз­вивают в окружающей их обстановке. Из него происте­кает к иудеям ненависть самого худшего качества. Меж­ду тем, человек с нормальным нравственным чувством будет больше всего остального избегать внушать страх другим; находить в этом удовольствие и извлекать из это­го пользу могут только люди низшей расы.

Было бы уже большим шагом вперед, если бы люди сумели освободиться от этого страха иудейского. Но иудейские защитники и словом, и пером как раз борют­ся с проявлением этого освобождения. Они называют его тоже антисемитизмом, тогда как, в действительности, этот процесс вовсе не является таковым, а в нем скорее кроется единственная возможность предотвратить ан­тисемитизм. Процесс этот должен пройти несколько сту­пеней. Прежде всего, нужно показать иудейское могуще­ство во всем его объеме, против чего, конечно, со стороны иудеев идет сильный отпор, хотя отрицать факт этого могущества нельзя. Затем нужно объяснить существую­щее могущество. Его можно объяснить только иудейским желанием господства или хорошо продуманной про­граммой, которой придерживаются на пути к господству. Раз метод раскрыт, то половина зла уже устранена. Иудей не сверхчеловек.

Он хитер, он обладает выдержкой, его мировоззрение позволяет ему многие поступки, которые другим претят Но при равных условиях он все-таки не сверхчеловек. Янки во всех отношениях может с ним примириться, но только янки, по свойствам своим, склонен уважать правила при­личия в игре. Когда люди узнают, какими средствами дос­тигнуто это могущество, когда они, хотя бы, скажем, узна­ют, каким путем захвачено было это политическое могу­щество в Соединенных Штатах, то вся картина пущенных для этого вход способов должна сорвать ореол с этого могу­щества и представить его, как весьма грязный гешефт.

Вопрос о том, заслуживает ли внимания метод, изло­женный в Протоколах, или нет, зависит от того, находит ли он в себе фактическое подтверждение в современных событиях. Между тем такое подтверждение налицо, ибо события и программа совпадают. Конечно, для иудеев было бы выгоднее, если бы нельзя было обнаружить сле­дов их участия ни в писанной, ни в осуществившейся программе; но следы на лицо и иудеи поступают нело­гично, когда обвиняют за это других, а не себя самих. Нельзя же, в самом деле, считать опровержением фак­тов брань, направленную против тех, кто их устанавли­вает. Мы допускаем, что иудей хитер. Но этого недоста­точно для того, чтобы он мог совсем скрыть следы своей деятельности. У него тоже есть свои слабые стороны, бла­годаря которым, в конце концов, удается обнаружить всю полноту его работы. Разве он боялся бы этого открытия, если бы все то, что открыто, оказалось хорошим и спра­ведливым? Слабая сторона иудейской программы в том и заключается, что вся она от начала и до конца есть одна несправедливость. Как бы ни были велики успехи иудейства, они не столь велики, чтобы человечество не могло ему повелительно сказать: «стой!» В человечестве уже замечается сильное движение, направленное к отра­жению нападения, и, если бы среди иудейского народа нашлись пророки, они должны бы указать своему наро­ду иные пути.

Вот почему доказательства существования про­граммы и страх ее раскрытия будут иметь своим по­следствием устранение того беспокойства, которое по­рождают иудеи среди народов-хозяев, у которых они живут в гостях.