Фоменко Анатолий, Носовский Глеб - Царь славян - Страница 30

После чего «некоторые из приближённых к Андронику попросили у него снять тела повешенных. Выслушав просьбу без неудовольствия, Андроник спросил: давно ли они умерли, и, узнав от исполнителей казни, что злые зле погибли, сказал, что он жалеет об участи этих людей. С этими словами он заплакал и затем прибавил, что власть и строгость закона сильнее собственных его чувств и склонностей и решение судей сильнее его личного расположения» [140], с. 306.

Тем самым, Андроник подчёркивал, что никакие связи, в том числе дружеские или родственные, даже с самим императором, не могут освободить от заслуженного наказания.

Хониат приводит следующий яркий пример. По словам Хониата, во времена Андроника существовал старый обычай, согласно которому потерпевший крушение и прибитый к берегу корабль разграблялся местными жителями. Это весьма мешало торговле и было вредно для государства. Многочисленные строгие запреты предыдущих императоров ничего не могли с этим поделать. Поэтому, когда Андроник заявил, что он прекратит данное безобразие немедленно, никто не поверил. Однако Андроник издал указ, согласно которому в случае разграбления разбившегося корабля начальник той области, где это произошло, будет повешен на этом самом месте. Грабёж прекратился немедленно. Более того, местные жители стали помогать потерпевшим кораблекрушение, снабжать их едой и т.п. Хониат пишет по данному поводу: «Таким то образом на место бури вдруг явилась тишина и эта перемена до того была нечаянна, что, казалось, была делом руки явно нечеловеческой» [140], с. 338.

И опять мы видим пример того, как Хониат, обсуждая действия Андроника, обращается к евангельским ассоциациям. Чудо, нечеловеческая рука, утихшая буря и т.п. Напомним, что тема прекращения бури по просьбе Христа в Евангелиях присутствует в явном виде. «На озере поднялся бурный ветер, и заливало их волнами, и они были в опасности. И, подойдя, разбудили Его и сказали: Наставник, Наставник, погибаем. Но Он, встав, запретил ветру и волнению воды: и перестали; и сделалась тишина» (Лука 8:23-24).

Отметим, что в приведённом фрагменте из Хониата его «евангельское высказывание» плохо вяжется с предыдущим рассказом о грабеже кораблей. Складывается впечатление, что позднейший редактор пытался вставить евангельский рассказ об утихшей буре в какое-нибудь подходящее место, но сделал это не очень удачно.

21. Христос учитель и мудрец, Андроник – учитель и софист

В Евангелиях часто к Христу обращаются словами «Учитель». Такое обращение встречается десятки раз. См., например, [108], с. 1155.

Никита Хониат, говоря об Андронике, тоже употребляет это слово, хотя и в переносном смысле: «Подобно жестокому УЧИТЕЛЮ» [140], с. 332. Ни к одному другому византийскому императору Хониат такого эпитета не прикладывает.

Более того, Хониат прямо называет Андроника «софистом», то есть мудрецом. Кроме того, софистами называли также «учителей мудрости и красноречия» [22]. Хониат говорит: «Он (Андроник – Авт.) прибегнул к письменным хитростям и, как СОФИСТ, придумал небывалый способ» [140], с. 291. Такая характеристика Андроника вполне соответствует евангельскому описанию Христа, где он действительно предстаёт мудрецом и учителем.

Опять-таки, в жизнеописаниях византийских императоров подобная характеристика является уникальной или, по крайней мере, достаточно редкой.

22. Андроник и иудеи

Согласно Евангелиям, противниками Иисуса являются иудеиские первосвященники и учителя. Никита Хониат описывает Андроника как византийского императора. Отметим, что в жизнеописаниях византийских императоров упоминания об иудеях, как о противниках императора, – вещь достаточно редкая. Описывая казнь противников Андроника, знатных жителей Царь-Града – Дуки и Макродуки, Никита Хониат пишет следующее: «Степан Агиохристофорит… схватил камень, какой только мог взять рукой, и, бросив его в Макродуку… убеждал всех последовать его примеру… Все собравшиеся взялись за камни и стали бросать их в этих мужей… Затем, когда они ещё дышали, их подняли люди, которым было поручено это дело и, закрыв их покрывалами… отнесли Дуку в отдалённое место, ОТВЕДЁННОЕ ИУДЕЯМ ДЛЯ КЛАДБИЩА» [140], с. 305. Таким образом, Хониат, хотя и очень глухо, но всё-таки упоминает иудеев, говоря о противниках Андроника. Опять возникает впечатление, что перед нами – текст, сильно обработанный позднейшим редактором. Многое из того, о чём в оригинале говорилось прямо и открыто, превратилось здесь в глухие и малопонятные намёки.

Отметим также сам способ казни – избиение камнями. Это – библейская казнь, и о ней часто упоминается как в Ветхом, так и в Новом Заветах. Например: «Кто из вас без греха, первый брось на неё камень» (Иоанн 8:7). Кстати, Хониат здесь тоже пытается «сгладить углы» и представить побиение камнями не как казнь, а как всего лишь «предварительное мучение», заявляя, что потом Дуку и Макродуку повесили. То есть казнили не библейским способом, а обычным, средневековым. Тем не менее, создаётся впечатление, что в оригинале, который обрабатывал «Никита Хониат», речь шла всё-таки именно о библейском побиении камнями.

23. Первомученик Стефан и первым пострадавший за Андроника Стефан Агиохристофорит

В истории христианской церкви известно, что ПЕРВЫМ мучеником за Христа был архидиакон Стефан. См., например, «Деяния», главы 6 – 7 и 8:1-2; а также [153], статья: «Стефан, архидиакон и первомученик». На рис. 2.35 приведено одно из многочисленных старинных изображений мученичества Святого Стефана.

Рис. 2.35. «Мученичество Святого Стефана». Лудовико Виголи. Якобы XVII век. Взяго из [38], с. 375, илл. 493.

А в жизнеописании Андроника ПЕРВЫМ из его приближённых, кто погиб во время мятежа, назван начальник дворцовой охраны СТЕФАН Агиохристофорит, то есть, в переводе с греческого на русский: Стефан, Святого Христа Поддерживающий. Вот как Хониат описывает самое начало мятежа.

«Стефан Агиохристофорит, как человек предприимчивый, заботившийся о благосостоянии своего государя и царя, решился схватить Исаака Ангела… Прибыв в дом Исаака… он приказал Исааку выйти и следовать за собой… Когда же тот… стал медлить, потому что, по одному уже его появлению, мог заключить о крайней беде, то Агиохристофорит употребил силу… Исаак видел, что ему невозможно уйти… в том самом виде, как был… вскочив на коня и обнажив меч он бросается на Агиохристофорита и направляет меч на его голову… ИСААК ПОРАЖАЕТ НЕСЧАСТНОГО В ГОЛОВУ И НАНОСИТ СМЕРТЕЛЬНЫЙ УДАР. Рассекши его надвое, он… бросается на его слуг и после того, как одного из них обратил в бегство одним лишь поднятием меча, другому отрубил ухо, а остальных разогнал иначе, так что все они разбежались по своим домам, – во весь опор скачет к великой церкви… Он громким голосом объявлял всем, что этим мечом… ОН УБИЛ СТЕФАНА АГИОХРИСТОФОРИТА… Между тем городская чернь… стала тысячами стекаться к Великой церкви… Вместе с другими приходит сюда и дядя Исаака, по отцу, Иоанн Дука, со своим сыном Исааком, и оба поддерживают его восстание… А так как со стороны императора тут не было никого… не было ни людей, знаменитых родом, ни друзей Андроника, ни вооружённых секирами варваров, ни… ликторов… то собравшиеся становились смелее и смелее… Андроника не было в городе: он жил в Милудийском дворце на восточной стороне Пропонтиды.

Услышав в первую стражу ночи об убиении Агиохристофорита, он… написал к жителям города небольшую грамоту, в которой убеждал их прекратить мятеж, и которая начиналась таким образом: "Что сделано, то сделано; казни не будет". С наступлением утра и приверженцы Андроника пытались укротить волнение народа, и сам Андроник на императорской триире приезжает в Большой дворец… Исаак (Ангел – Авт.) провозглашён был царём… и… выезжает из Великой церкви, имея в своей свите даже и патриарха Василия Каматира… Что же касается Андроника – он, по прибытии в Большой дворец… решился вступить в бой с народом и стал собирать и приготовлять к сражению бывших при нём людей… Видя однако же, что его усилия напрасны, он решается вступить в переговоры с народом и объявляет, что отказывается от царства и передаёт его сыну своему Мануилу… Но народ от этих слов ещё более ожесточился… Когда же чернь разломала ворота, называемые Карейскими и ворвалась во дворец, Андроник обращается в бегство. Сняв с ног пурпуровые сапоги, как сумасшедший, СБРОСИВ С ШЕИ КРЕСТ… он надевает на голову варварскую шапку, которая оканчивается остриём, похожим на пирамиду, и снова вступает на царскую трииру» [140], с. 349 – 354.