Фокус-покус - Страница 42

Насколько мне известно, тамошние ученые выпытывали тайны элементарных частиц, заставляя их расшибаться о фотопластинки. Почти то же самое мы иногда делали во Вьетнаме с теми, кого подозревали в шпионаже.

Я, кажется, уже говорил, как я вышвырнул одного такого из вертолета?

Горожанам не приходилось держать языки за зубами и не выдавать причин процветания «Черного Кота», ради того, чтобы поберечь нежные чувства жены Лайла. Она от него ушла. Прожив полжизни, она вдруг обнаружила, что она — лесбиянка, и сбежала на Бермудские острова с учительницей гимнастики из женской средней школы; они там давали уроки парусного спорта, а может, и до сих пор этим занимаются.

Я как-то раз попробовал за ней приударить на ежегодном балу для студентов и горожан у нас на холме. Я понял, что она лесбиянка, еще дотого , как она сама догадалась.

Но перед самой смертью, два года назад, когда Лайл Хупер был захвачен беглыми рецидивистами и сидел здесь, в башне, они называли его «Котом». Например: «Эй, Кот, как тебе нравится видок?» или: «Как считаешь, Кот, что бы нам с тобой сделать?» и прочее в том же роде. Там, наверху, было холодно и мокро. Когда на колокольню заносило ветром снег или дождь, он просеивался через изрешеченный, как сито, потолок. Это беглые заключенные палили вверх почем зря, когда сообразили, что среди колоколов засел снайпер.

Электричества не было. Вся электропроводка и телефонная сеть была оборвана. Когда я зашел туда навестить Лайла, он уже знал, откуда взялись эти бесчисленные дырочки, знал и про то, что снайпер был распят на чердаке. Он знал, что беглые преступники еще не решили, как с ним быть. Он знал, что совершил, по их меркам, самое натуральное убийство. Он с Уайти ван Эрсдейлом подкараулил и застрелил 3 беглых заключенных, которые шли по старой вьючной тропе к верховьям озера, на переговоры с полицией, политиками и армейскими, стоявшими у блокированной дороги. Эти будущие парламентеры несли белые флаги — наволочки, привязанные к палкам от метел, а Лаил Хупер и Уайти ван Эрсдейл взяли да и уложили их на месте.

Потом Уайти тоже получил пулю и тут же скончался, а Лайла захватили в плен.

Но больше всего Лайла, как я понял из нашего разговора, обижало то, что все заключенные называли его «Котом», не иначе.

Здесь настало время, для простоты изложения, назвать беглых рецидивистов, обосновавшихся в Сципионе, так, как они сами себя называли, а именно: «Борцы за Свободу».

Так что Лайл Купер нес прямую ответственность за смерть 3 Борцов за Свободу, которые несли белые флаги. Борец за Свободу, который стоял на страже у башни, когда я заходил к Лайлу, был, в довершение всего, сводным братом и партнером, вместе с их общей бабулей, по наркобизнесу 1го из Борцов за Свободу, которого убил сам Лайл или Уайти, профессионального «медвежатника».

Но Лайл ни о чем не мог говорить, кроме того, как ему больно и обидно, что его зовут «Котом». Хотя ведь для многих, если не для большинства, Борцов за Свободу ничего обидного в этой кличке не было. Что они, сутенеров не видали?

Лайл рассказал мне, что вырастила его бабка с отцовской стороны, и она заставила его дать слово, что он сделает мир хоть немного лучше, чем он был раньше.

— Сдержал я слово, Джин? — сказал он. Я сказал, что да. Он ждал смертной казни, и я не собирался ему втолковывать, что всякие засады, насколько я знаю по собственному опыту, делают мир куда хуже, чем он был до того.

— У меня было приличное, чистенькое заведение, я воспитал чудесного сына, — сказал он. — А сколько пожаров потушил!

Члены Попечительского Совета сказали Борцам за Свободу, что Лайл держал бардак. Если бы не это, они думали бы, что он был просто ресторатором и Брандмайором.

Глядя, как мучается Лайл Хупер на колокольне, я вспомнил, в каком настроении был мой отец, когда ему отказали от места в Барритроне, и он отправился в путешествие по внутренним водным путям с Восточного побережья, от Сити-Айленда в Нью-Йорке до Палм Бич, во Флориде. Его взял с собой на моторную яхту бывший сосед по комнате в колледже, которого звали Фред Хэнди. Хэвди тоже учился на инженера-химика, но потом занялся наркобизнесом. Он узнал, что отец впал в глубокую депрессию. И решил, что прогулка на яхте его подбодрит.

Но всю дорогу до Палм Бич, где у Хэнди было поместье на самом берегу, вниз по Ист-ривер, вниз по Заливу Барнгет, вверх по Заливу Делавар, через Чесапикский Залив и по каналу сквозь Непроходимые болота, и дальше, и дальше — яхте приходилось раздвигать носом сплошной ковер пляшущих на волнах пластиковых бутылок — от берега до берега, от горизонта до горизонта. Бутылки были из-под тормозной жидкости, из-под отбеливателя для стирки и прочего в этом роде.

Отец принимал большое участие в создании этих бутылок. И он, конечно, знал, что они могут болтаться на волнах еще 1 000 лет. Гордиться тут было нечем.

И эти бутылки на своем языке называли отца так же, как Борцы за Свободу — Лайла Хупера.

Последние слова, которые вырвались у Лайла в момент отчаяния, когда его вели из колокольни к месту казни у стен Самоза-Холла, сошли бы за неплохую эпитафию моему отцу:

Последние слова Лайла Хупера, по моему мнению, подкрепленному преимуществом обзора отсюда, из 2001 года, могли бы стать достойной эпитафией подавляющего большинства взрослых людей, жителей стран с развитой индустрией, в 20 веке. Ну куда им было деваться, если почти всякая работа, какую они или их родные могли получить, была связана с крупным мошеничеством, наглым разбазариванием народного достояния под видом законной деятельности или с разрушением пищевых связей, почвы, вод, атмосферы?

После казни Лайла Хупера (он получил пулю в затылок) я навестил Попечителей, сидевших в конюшне. Текс Джонсон был все еще приколочен гвоздями к крестовине на чердаке, над их головами, и они об этом знали.

Но прежде чем рассказывать об этом, я, пожалуй, расскажу, как я поступил на работу в Афинскую тюрьму.

Значит, сижу я тогда, в 1991, у стойки бара в кафе «Черный Кот», потягиваю свой Будвейзер, то есть «итальяшку». Мюриэль Пэк рассказывает, как это было здорово — она сама видела все мотоциклы, лимузины, всех знаменитостей прямо перед входом в кафе. Она поверить не могла, что находится в двух шагах от Глории Уайт и Генри Киссинджера.

Несколько веселых гуляк вошли в кафе — кому надо было выпить воды, кому в туалет. Артур К. Кларк обеспечил все, кроме воды и туалета. И Мюриэль осмелилась спросить кое-кого из гостей, кто они такие и чем занимаются.

Трое из них были Черные. Одна из них, Черная женщина, только что выиграла 57 000 000 долларов в Лотерее Штата Нью-Йорк, а 2 других Черных были игроки в бейсбол, и зашибали они по 3 000 000 долларов в год.

Белый, который держался в сторонке и, похоже, не знал, куда приткнуться, по словам Мюриэль, оказался обозревателем книжного отдела «Нью-Йорк Тайме». Он написал восторженный отзыв на автобиографию Кларка, «Не стыдитесь своих денег».

Один из тех, кто зашел воспользоваться туалетом, был автором страшных рассказов, по которым было снято множество фильмов ужасов, пользовавшихся неслыханным успехом. Я вспомнил, что читал несколько его книжек во Вьетнаме — как ни в чем не повинных людей убивали ожившие мертвецы, разгуливавшие с топорами, кинжалами и прочим оружием.

Одну из книжечек я передал Джеку Паттону, а потом спросил, какого он о ней мнения. Но не стал ждать ответа, а сказал сам: