Фобии, утраты, разочарования. Как исцелиться от психологических травм - Страница 46

Она посмотрела в окно и продолжила:

— Траву не могу видеть, они ее не видят. На небо не могу смотреть — они не могут на него посмотреть. Есть не могу, пить не могу. Хочу умереть, лететь к ним, но мне страшно, — Таисия Львовна намекает на самоубийство. — Не готовлю ничего, не убираю, — горестно отмечает пациентка с тем же страданием в голосе. — Валяюсь на кровати… На ночь пью снотворные. Утром еле встаю, три-четыре снотворных таблетки, и опять спать. К шести часам просыпаюсь, пью чай, опять два-три снотворных, чтобы не думать. Иду — шатаюсь. Пять месяцев уже, и с каждым днем всё хуже и хуже…

Никого для меня не существует: ни мужа, ни детей. Мне младшая дочь говорит: «Ты ради меня поживи…» Ну, на это я еще немножко откликаюсь. Кроме того, меня останавливает то, что мне сказали: «Если с собой покончишь, ты с ними там не встретишься».

Я уточнил еще раз:

— Что с вами сделало это страшное сообщение? В вас что-то попало или внутри образовалось? Что вы ощущаете сейчас?

— Их убили ножом и мне нож в сердце воткнули, — ответила пациентка.

Рана заживает

Я побуждаю Таисию Львовну перейти к следующей фазе работы, чтобы поскорее была восстановлена целостность психики.

— Нож всё еще там, в сердце? — спросил я.

— Да, торчит.

— Нужен он для чего-то?

— Для чего же он мне нужен?

— Дайте ему выходить вон, — сказал я. — Ради Али и ради вашего внука…

— Выдернула я его, — тут же отвечает Таисия Львовна.

Я продолжал удерживать внимание пациентки на процессе:

— Пусть рана заживает.

Пациентка сохраняла сосредоточенность и вскоре выдохнула с облегчением. По ее словам, в месте травмы как будто «кисточкой коснулось» и всё зажило.

Таисия Львовна открывает глаза. Она распрямляет согбенную спину, и говорит:

— Хочется расправиться в первый раз за последние месяцы.

Не торопите встречу

— Вы с ними встретитесь когда-то, — сказал я Таисии Львовне, глядя ей прямо в глаза и имея в виду умерших родственников. Она кивнула. — Но торопить встречу не надо.

Я заметил, что она принимает и это. Хотя и нетвердо.

— А как вы думаете, — сказал я, — им лучше, чтобы вы переживали за них?..

И я предложил ей еще один заход в работе.

Отпустить…

— Где они сейчас в вашем сознании?

— Они сейчас во мне внутри. Привыкла я о них думать. Для меня никого нет, кроме них.

— Спросите их, как они к этому относятся, — предлагаю я пациентке.

— «Отстань от меня, наконец!» — говорит мне внучка. Неприлично я к ним пристала, — признает Таисия Львовна. — На кладбище к ним через сто километров каждую минуту… Разговариваю с ними, надоела им.

— Ради них, насколько это возможно, отпустите их.

После паузы Таисия Львовна делает выдох облегчения, ее лицо светлеет, она открывает глаза.

…И принять

Не делая большой паузы, я продолжаю:

— Не допускали ли вы несправедливости, совершенно не замечая других родных, которые остались с вами? А ведь у вас есть Аля, ваша младшая дочь, да и старшая дочка… Может быть, вы позволите им приблизиться к вам?

Пациентка еще раз закрывает глаза, определяет, где в ее сознании находятся ее родные, и позволяет им занять место поближе к себе, принимает их в сердце. Закончив эту процедуру, Таисия Львовна открывает глаза и заговаривает еще раз о старшей дочери. Той самой, которая, вероятно, переживает не меньше матери, но горе которой приобретает особую форму раздраженного поведения.

— Она говорит мне свысока: «Смотреть на тебя не могу: ишь, плачет!»

— Ей самой, видно, тяжело, — предположил я вслух.

— Да она и сама мне говорит: «Я лежу — лечусь, а ты мне вредишь…»

Горе горюй, а руками воюй!

В разговоре возникает еще один мотив:

— Я раньше была нужна, а теперь нет, такое у меня ощущение.

— Нужны те, кто находит в себе силы делать что-то для близких! — провожу я жизнеутверждающую идею. — Есть такая поговорка: «Горе горюй, а руками воюй!»

На этом мы заканчиваем работу этого дня. В общем она заняла около 45 минут — от знакомства до завершения. Под конец я выразил надежду, что Таисия Львовна будет лучше себя чувствовать. А через некоторое время, Бог даст, мы увидимся и обсудим, как идут дела.

2.14. Алгоритм работы с горем

Попробуем обозначить основные шаги описанной работы — вне зависимости от того, самостоятельная это работа или работа с психотерапевтом.

1. Уточните, что произошло на уровне ощущений, когда была получена информация о случившемся.

2. Удалите из тела орудие, которое травмировало его. Наблюдайте, как заживляются раны. Пусть восстанавливается целостность души.

3. Контакт с утраченными близкими остался в сознании. Можно уточнить, какое ваше поведение будет для них желательным. Вряд ли они хотели бы, чтобы вы страдали.

4. Надо «отпустить» тех, кто ушел. Когда-то вы встретитесь.

5. Необходимо осознать, что рядом есть люди, которые сейчас нуждаются в вашей заботе и поддержке. Это несправедливо — обделять их вниманием.

6. Примите ваших родных, окружающих вас, ближе к сердцу. Проследите за своими ощущениями.

7. Завершение процесса. «Горе горюй, а руками воюй».

Случай из практики. Страшная трагедия (2)

Прошло две недели

Мы встретились с Таисией Львовной еще раз через две недели. Сказать, что она полностью выправилась за это время, было бы большим преувеличением. Нужно учесть и возраст пациентки — ей за 70. И всё же изменения были заметны.

Она признала: то, что произошло с ее погибшими близкими, — это факт, их не вернуть. От этого нельзя вылечиться, но это надо пережить: «Забывать их не хочу. Перед их портретом — всегда цветы».

Я попросил Таисию Львовну еще немного рассказать о своем состоянии.

— Теперь я могу подходить к балкону и спокойно смотрю на машины… — поделилась она. Значит, мысли о самоубийстве ушли.

Таисия Львовна посетовала, что в семье нет единства. Дед сам по себе. Когда любимая младшая дочь Аля приходит с работы, легче становится. «Держусь на маленькой своей малышке», — говорит Таисия Львовна о ней, хотя той уже 30. А старшая дочь остается суровой, вся в отца.

Таисия Львовна продолжает принимать таблетки, которые несколько месяцев тому назад прописал ей психиатр: сонапакс, грандаксин, феназепам. Днем она уже не спит, стала активнее. Читает газеты, смотрит телевизор, выходит на улицу. «В метро ехала спокойно, а то людей видеть не могла…»

Таисия Львовна отметила, что пошел уже шестой месяц со дня утраты.

— Горько, — признается она. — Не проходит ощущение, что жизнь кончилась. Когда они были живы, всё было нормально, а сейчас какая-то безумная любовь появилась. Мысленно всё воображаю внучку, как она смеялась, красавица. И малыш: щечки розовые. За что?!

Проверяем состояние

Я попросил Таисию Львовну выполнить тестовый рисунок. Возраст у фигуры на рисунке, по словам пациентки, — 2,5 года. Оказалось, этот персонаж напоминает ей погибшего Коленьку.

Рис. 25. Образ ребенка

— Ножки-лапочки, обтяну колготочками, необыкновенные…

— Где ощущения, которые с этим связаны?

— В груди легко, светло. Ангел, голубоглазый ангел, посланный с неба. Погиб ни за что ни про что… — сокрушается Таисия Львовна.

Хорошо, что о мальчике осталась светлая память.

Любить не дается