Флирт с дьяволом - Страница 14

– Я не верю в бога, – заметила Жозефина. – Но я верю в вас. Вы сами вовсю рекламируете метод коррекции лица и тела при помощи гидрофильных имплантантов. Если вы забыли, что это такое, я вам напомню.

Графиня достала из сумочки журнал.

– Центр пластической хирургии и косметологии Густава Фогельгезанга предлагает современный метод коррекции лица и тела с помощью гидрофильных имплантантов, – прочитала она. – Это позволяет моделировать женскую грудь, колени, бёдра, носогубные складки и т. д. путём инъекции гидрогеля в межтканевое пространство. Гель биоинертен, не токсичен и не вызывает побочных явлений. Манипуляции длятся не более девяноста минут.

Жозефина ткнула журнал доктору под нос.

– Вы видите? – спросила она. – Вот фотографии ваших пациентов. Узкие бескровные губы превращаются в полные и чувственные. Тощие бёдра и хилые икры за полтора часа приобретают совершенную суперсексуальную форму "смерть мужчинам". Разве не так?

– Такто оно так, – вздохнул Густав. – Действительно, у худых женщин с помощью гидрогеля можно значительно улучшить контуры бёдер или нарастить объём икр. Можно изменить контуры губ, уничтожить морщины или убрать носогубные складки, но нельзя накачать гелем всё тело, а именно этого вы и хотите.

– Не всё, – сказала графиня. – Талию и запястья мы трогать не будем. К счастью, у меня великолепная осиная талия.

Врач тяжело вздохнул.

– Ну хорошо, допустим, что с помощью гидрофильных имплантантов я превращу вас в сорокалетнюю женщину с роскошной фигурой, – сказал он. – Но через два года, а то и раньше неизбежно начнётся деформация, и ваше тело станет оплывать, как свеча. Сейчас вы выглядите прекрасно, но если вы сделаете инъекции гидрогеля, то через два года вы превратитесь в бесформенную уродину. Что вы тогда скажете? Будете меня проклинать или захотите подать на меня в суд?

– Мне наплевать на то, что будет через два года, – воскликнула Жозефина. – Я хочу быть молодой и красивой именно сейчас, когда все считают меня умершей. Я хочу измениться до такой степени, чтобы никто меня не узнал. Эти два года станут моей лебединой песней. А потом вы попросту выкачаете из меня гидрогель, и я стану такой, как раньше. Уверена, что к тому времени наука ещё чтонибудь придумает. А для вашего спокойствия я готова написать расписку о том, что вы предупредили меня о возможных побочных эффектах операции, и что какими бы ни были её последствия, я не стану обраться в суд и предъявлять вам какиелибо претензии. Ну так как, мы договорились?

– Ну если вы так настаиваете… – пожал плечами доктор Фогельгезанг. – Но я вас предупредил.

– Доктор, я вас обожаю!

Графиня порывисто обняла врача и запечатлела у него на губах страстный поцелуй.

* * *

За две недели, прошедшие со дня смерти графини, Пьер Большеухов ухитрился похудеть на пятнадцать килограммов. Его живот уменьшился более, чем вдвое, а в глазах появился живой голодный блеск. Верный своему решению, принятому в день смерти жены, Пьер сразу начал тренироваться и ограничивать себя в еде, а затем, после оглашения завещания, он вообще почти перестал есть и от пережитого стресса похудел почище, чем от знаменитого тибетского экстракта Гуо.

Теперь же, заключив пари с молодым нахальным хичхайкером, Большеухов не щадил себя, стараясь войти в форму. Вначале Влад откровенно насмехался над "жирным стариком", но постепенно насмешки сменились удивлением, а потом и уважением.

Пьер был на полголовы выше Влада, а в его густых золотистых волосах ещё не было заметно седины. Его красивые голубые глаза, покорившие когдато темпераментную французскую графиню, сразу же привлекали внимание к похудевшему мужественному лицу. И, хотя тело Пьера всё ещё было грузным, теперь оно напоминало фигуру знаменитого секссимвола Франции – Жерара Депардье, которого, несмотря на излишний вес, большинство француженок считало совершенно неотразимым.

Пережитые потрясения и неожиданно возникшее соперничество с молодым привлекательным противником вытряхнули Большеухова из состояния вялости и апатии, в котором он провёл последние одиннадцать лет.

Теперь когда Большеухов вспоминал свою бесшабашную актёрскую жизнь в столице России и красивых темпераментных девушек, которых он заставлял стонать и терять сознание от наслаждения, его член наливался силой и вставал, как у шестнадцатилетнего подростка, мечтающего о сексе с порнозвездой. После десятилетнего полового воздержания это было почти невероятно и невыразимо приятно.

– Ну, ты меня удивляешь, – сказал ему Харитон. – Ято был уверен, что ты заключил пари с нашим чересчур самоуверенным поэтом лишь для того, чтобы он сделал то, что я хочу. Но ты молодеешь прямо на глазах. Неужели ты и впрямь собираешься отбить у него Стефанию?

– По правде говоря, вначале я действительно хотел только спровоцировать его, – пожал плечами Пьер. – Но со мной происходит чтото странное. Я вновь хочу жить, и я хочу жить так, чтобы искры из глаз сыпались! Этот сопляк ещё пожалеет, что связался со мной!

– Вот это я понимаю, – восхитился Ерофеев. – Это наша, русская закваска! Считай, что принцесса у нас в кармане!

– Кстати ты выяснил, где она сейчас?

– Пока что гостит у своей сестры и зятя, Эрнесто Ганноверского, – ответил Харитон. – Там мы её не достанем. Но мой детектив следит за ней. Ходят слухи, что она собирается оставить детей с Ренье и пожить в одиночестве в охотничьем домике в Приморских Альпах, чтобы подумать о своей жизни и забыть о разочаровании разрыва с официантом.

– Отлично, – радостно потёр руки Большеухов. – Со мной она позабудет обо всём.

* * *

Лили Кюизо развернула журнал и положила его перед Эмилем Фертье.

Красивым наманикюренным пальчиком она ткнула в фотографию вылезающей из бассейна младшей принцессы Монако.

– Вы можете сделать мне точно такие же татуировки, как у Стефании? – спросила она.

– Вам временные или постоянные? – спросил Эмиль и перевёл взгляд с журнала на посетительницу.

Внезапно у него перехватило дыхание.

– Принцесса… – воскликнул он. – Неужели это действительно вы?

– Нет, я просто участвую в конкурсе двойников, – с лёгким вздохом объяснила Лили. – Естественно, что мне нужны временные татуировки, в точности такие же, как у принцессы.

– Минуточку, – пробормотал Фертье. Он всё ещё не пришёл в себя от потрясения. – Сейчас я посмотрю в каталоге. Они должны быть там.

Лили врала. Она не собиралась принимать участие ни в каком конкурсе. Она хотела быть настоящей принцессой Стефанией.

Лили родилась в Тулоне. Её отец был французом и работал сантехником, а мать, итальянка по происхождению, была домохозяйкой. Отец пил, а мать в невероятных количествах готовила и поглощала традиционные итальянские "пасты" – разные типы макарон, щедро приправленных всевозможными соусами. Любимой поговоркой матери Лили была: "Pasta e basta!", что означало "Макароны и больше ничего!"

Естественно, что при таком режиме питания мать Лили была толстой, как тысячелетняя секвойя, и она с трудом поворачивала свои неохватные телеса в крохотной четырёхметровой кухне, пропитанной запахом соусов.

Лили ненавидела своих родителей. В детстве она была уверена, что такая красивая и утончённая девочка, как она, не могла родиться в семье алкоголика и не закончившей даже начальную школу крикливой уродливой толстухи.

Лили воображала, что она – маленькая принцесса, незаконнорожденная дочь какогонибудь герцога или даже принца, которую родители подкинули в семью простолюдинов, чтобы избежать позора.

Действительно, Лили была совершенно не похожа на своих родителей, а соседи в один голос утверждали, что она обладает почти невероятным сходством со Стефанией де Монако. И, хотя Кюизо была на десять лет младше настоящей принцессы, она рано созрела и выглядела старше своих лет.