Флагман флотилии. Тендеровский узел (СИ) - Страница 11

— И что же собираешься делать на корабле?

— Кроме установки четырех 76-мм орудий, заменю две самодельные установки 20-мм 'ШВАКов' на пару 37-мм зенитных автоматов, над моторным отделением, придется усилить, конечно, крышу машинного отделения и палубу на участке надстройка — машинное отделение.

— Хорошо говоришь, но где разместишь столько необходимого боезапаса? Баржу с боеприпасами за собой не потянешь.

— Японцы до сих пор на кораблях типа эсминец и ниже кубриков для матросов не строят, личный состав там спит на боевых постах. Думаю, сейчас летом освободим оба кубрика, а это целых два отсека под хранилища с боезапасом. Если начнутся проблемы с базированием и усилением интенсивности боев, то это будет самое то. А придет зима тогда, и будем решать вопрос с размещением личного состава. Пока натянем тенты над палубой так лето и часть осени и перетерпим. Уже сейчас наш кормовой кубрик заполнен 76-мм боезапасом.

— Еще что собираешься делать с кораблем в заводе? Уж как-то все просто.

— Изменю немного надстройку. Уже сейчас в рубке не протолкнуться. Расширю боевую рубку на два метра, вправо и влево по метру, и выдвину вперед к башне еще на полметра. Получу больше места и смогу выставить посты планшетиста с планшетом ПВО, связиста УКВ и телефониста. Кроме этого вместо брезентового ограждения мостика, установлю броневые листы, получатся как дополнительные экраны ходовой рубки, и станет более безопасен мостик в бою. Верхняя часть рубки не прикрытая экранами мостика также оденется в экраны. На все зенитные пулеметы и орудия установлю броневые щиты.

— И ты что думаешь, найдешь столько брони в Николаеве.

— Конечно. Скорее всего, уже через пару недель вопрос об эвакуации Николаева станет ребром, и тогда брать можно будет все. Кроме этого из Измаила мои механики листовым железом целую баржу загрузили.

— Ты слишком пессимистичен Иван Александрович. Этак ты может и в нашу победу, уже не веришь?

— В победу верю. Вот только не скорую. Этак к весне может быть следующего года.

— Ну, ты и загнул. Прямо готов к нашим комиссарам на разделку.

— Нет, у меня сейчас другая проблема в голове крутится. Где лагерь подготовки боевых пловцов развернуть? Думаю на острове Березань разместиться, а Очаковскую военно-морскую базу использовать как базу обеспечения. Там бригада торпедных катеров развернута. Вот с ними и будем взаимодействовать. Придем в Одессу, там с командующим эти вопросы и постараюсь решить. Вообще думаю, что если фронт придет в Северное Причерноморье, то ближайшим самым спокойным портом станет Поти в Грузии. Туда, наверное, и буду проситься перевести базу подготовки разведчиков — водолазов. Туда же и наших женщин с детьми надо будет отправлять. Вряд ли туда дойдет война. От туда и снабжение, наверное, надо будет налаживать.

— Вроде и правильные мысли говоришь, но как, то неожиданно ты такие вопросы поднимаешь. Слишком далеко заглядываешь. А почему к весне?

— К весне получается, потому что немчура у Киева уже к Днепру вышел. А с его мощью всей Европы он еще как минимум еще пару месяцев наступать сможет. Следующая за Днепром река — Дон. На Севере за Смоленск уже бои идут, дальше прямой путь на Москву и охват Киева с Севера... Зато под Москвой, скорее всего новое 'Бородино' им и устроят. Получается, до осени немцы будут наступать. Пока остановим, и резервы подтянем, там и зима начнется. А зимой много не навоюешь. Вот и думаю, что только к весне обратно наступать начнем.

— Ладно, пошли уже на мостик. Хватит мне мозги прополаскивать. И откуда ты такой у нас взялся. Все вроде было неплохо, а теперь столько вопросов и сомнений в голове возникло. Копия карты у тебя есть? Завтра сойду на берег и чтобы копия у меня уже в руках была. Вновь теплый ходовой ветер, с небольшими штормовыми порывами, встретил нас на мостике. Более сотни кораблей и судов растянулись от горизонта до горизонта ночного штормового моря.

Утро 20 июля 1941 года для проснувшегося города — 'жемчужины у моря Одессы — мамы' ознаменовалось появлением со стороны моря огромного количества кораблей и судов. Как обычно с рассветом сотни рыбацких парусников и каботажных баркасов, снующих на рейде города, словно белые чайки, заняли всю гладь моря.

В это утро этот обычный пейзаж морской панорамы Одесского рейда оказался наполненным вышедшими из-за горизонта десятками силуэтов кораблей, катеров, самоходных и буксируемых барж. Огромный крейсер и пара эсминцев, куча мониторов и бронекатеров, снующие от корабля к кораблю разъездные катера крейсера и флотилии. Десятки дымов затянули горизонт. Летающие над городом краснозвездные истребители прикрывающие рейд с воздуха гулом своих моторов, также вносили уверенность в будущем и защищенность.

Мощь советского флота в Одессе в это утро показала себя во всей красе. Увиденная панорама морского могущества вселяла в сердца простых советских людей чувство гордости и веры в мощь страны и скорую победу в войне. Ведь вон, какие силы у нас есть, не на словах, а на яву. Толпы одесситов собрались посмотреть на открывшуюся панораму.

В те времена почти весь берег Одессы был обустроен деревянными причалами. Суда в несколько рядов стояли под разгрузкой или погрузкой. Десятки шаланд и баркасов, словно речные трамвайчики ежедневно привозили и увозили сотни пассажиров из причерноморских селений. Люди в одиночку и семьями, или бригадами, или земляки, совместно выбравшиеся в город за покупками — каждый день и ночь наполняли набережную города.

Небольшой шторм заставил множество людей переночевать на набережной, и теперь все они стали свидетелями швартовки кораблей флотилии и последующего схода экипажей на пирс, для проведения торжественного строевого смотра флотилии. Флотилии победителей.

Глава 4. Покой нам только снится.

Одесса встретила корабли надеждой на прекращение почти двухмесячной напряженной жизни с бессонными ночами, ожиданием боя и участием в нем. Непрерывная изматывающая вахта и авралы казалось, остались — где-то там , далеко на Дунае.

Одесский рейд и набережная живущие своей жизнью создавали желаемую идиллию благополучия и процветания. На пирсе ждали родные и близкие. Наконец — то вся флотилия собралась в одном месте у причалов.

На берег высыпали семьи и просто знакомые, встречая швартующиеся к пирсу корабли и катера. Только здесь эвакуированные с Измаила семьи смогли, всего на несколько часов, встретить своих близких и родных. Каждый швартующиеся катер и корабль встречали радостные крики детей и слезы взрослых. Скупая мужская слеза также имела повсеместное распространение. Корабли и суда мгновенно наполнились голосами и визгом детей бегающим по палубам и причалам. Обнявшиеся парочки в открытую, без доли стеснений, замерли тут и там в объятиях друг друга.

На пирсе меня встретила моя семья — жена в положении и сестра с сыном, которого решили назвать Виктором.

Зададите вопрос — откуда появилась сестра с сыном? Ответ очень простой — от парторганизации.

Зададите вопрос, а как это? Это невозможно. Обман.

Давайте посмотрим этот вопрос, не со стороны демократического общества третьего тысячелетия, в котором штамп в паспорте и свидетельство о браке, да еще и гражданство — во главе всего. А семья? Может быть развалена — по решению не только беспринципного (подлого .... и т.п.) мужа, но и из-за взбалмошности его супруги. Они просто оба могут пойти на принципы. Или не сошлись (разошлись) в сексе, а дети — они не решают. Их ставят перед фактом, типа 'мы расходимся...'. Родственные связи признаются только первичные, многие не знают и своих родословных и родственников в третьем и далее коленах. Зато понятие феминизма и гендерной политики — во главе угла.

Это действительность 2-х тысячных годов и постсоветского пространства.

Что мы знаем о Советском Союзе 30-х и 40-х годов? Какое оно было общество и нравы перед войной и на войне 1941-1945 годов? Или сразу же после войны.