Финт простака - Страница 3

Второе: поднять квартплату в домах Шелли Фаундейшн – а дома тянутся на две мили, в Ист-Сайде – на пятнадцать процентов. Лидбиттер напомнил, что квартплату она повышала всего только в прошлом году, так быстро нельзя повышать опять. «Харрисон и Форд» – фирма, управляющая домами Шелли, поддержала его целиком и полностью. Они упирали на то, что плата и так несуразно велика, учитывая состояние квартир, и сборщики не сумеют выколотить дополнительные деньги из жильцов.

И наконец, мисс потребовала, чтобы банк продал жилой дом номер 334 на Вестерн-авеню, ее отец купил его еще в 1914 году. На первый взгляд требование вроде бы разумное, так как стоимость дома резко подскочила. Однако в доме жило пять семей, поселившихся в нем еще во времена отца мисс Шелли. Банк рассудил, что с ними тоже надо считаться. Дом у Вестал торговал Мои Бергесс. Цену предлагал хорошую, так как планировал устроить в доме бордель люкс.

Так что помимо всех вопросов-ловушек, в которые она могла поймать меня, следовало уладить эти три пункта, если я хотел продержаться на этом посту хоть какое-то время.

Утром 15-го после десяти часов я быстренько смотался домой и переоделся. Лидбиттер к мисс Шелли всегда являлся в строгом темном костюме. Я решил: пусть Вестал сразу заметит, что произошли перемены. Надел желтую спортивную льняную куртку с накладными карманами, белую открытую рубашку, повязав на шею коричневый шарф в желтый горох, натянул синие габардиновые брюки и мягкие кожаные мокасины. В таком наряде я стал похож не на заштатного клерка, а на знаменитого актера кино, чего я и добивался.

Частная дорога в дом Шелли была проложена по склону скалы. Она петляла и кружила мили три, все вверх и вверх, и наконец утыкалась в кованые железные ворота в пятнадцать футов вышиной на высоте девятисот футов над уровнем моря. Когда такси пошло на последний поворот и появился дом, я обалдел. Конечно, я и ожидал увидеть роскошный дом, но ведь это же не дом, а настоящий дворец!

Располагался он на огромной террасе, просторной, красивой, из полированного белого мрамора. Не успел я войти и оглядеться, ища звонок или молоток, как одна из дверей открылась, вышел Харджис, управляющий Вестал. Высокого роста, толстый, с надменным аристократическим лицом архиепископа. Холодные серые глаза обежали меня, точно сибирский ветерок обдул.

– Мистер Винтерс, – назвался я, – к мисс Шелли.

Он посторонился, и я шагнул в холл размерами с Центральный пенсильванский вокзал.

– Садитесь, пожалуйста, сэр. – И он ушел, высоко держа голову, с прямой как шомпол спиной.

Я прошелся, разглядывая рыцарские доспехи, алебарды, копья, палаши, поблескивающие на дубовых панелях. Висело несколько писанных маслом портретов упитанных красавцев-кавалеров кисти Франса Гальса, а может, и не его. Атмосфера дома начала оказывать на меня странный эффект, я уже жалел, что вырядился так пестро. И даже вдруг напугался встречи с Вестал Шелли.

Мысленно я представил себе Тома Лидбиттера. Как он сидит часами в этом зале в дешевеньком темном костюмишке, сжимая папку в потеющих ладонях, в ожидании битвы, которую ему ни за что не выиграть.

Спустя несколько минут вернулся Харджис.

– Пожалуйста, пойдемте со мной…

Он двинулся по коридору, я следом. А коридорище широченный, хоть на десятитонке катайся. Остановились мы у двустворчатых дубовых дверей. Харджис, легонько постучавшись, повернул ручку и открыл дверь.

– Мистер Винтерс из Тихоокеанской банковской корпорации, – объявил он таким тоном, будто представлял захудаленький номер в паршивеньком варьете.

Я скрепился и вошел. Небольшая комната, залитая светом, утопает в цветах. Створчатые окна выходят на террасу, а оттуда открывается чудесный вид на сад и океан вдали. У окна стоит большой стол, а за ним девушка – темные волосы забраны в узел, синие глаза смотрят на меня сквозь строгие, без оправы очки.

Увидел я только волосы и очки, и вот тут-то я и оплошал. Теперь, когда я знаю про Эву Долан то, что знаю, мне кажется невероятным, как это я не сумел разглядеть в ней ту, от которой потом несколько месяцев спустя сходил с ума. Но женщины в очках для меня не существуют, вот я и не дал себе труда вглядеться в нее попристальнее, я с ходу решил, что эта – из племени кислых старых дев, а старые девы меня никогда не интересовали и интересовать не будут.

– Мистер Винтерс? – спросила она, и я понял, что мой наряд привел ее в недоумение.

– Он самый.

– О! А я – мисс Долан, секретарша мисс Шелли. Присядьте, пожалуйста. Мисс Шелли, возможно, задержится.

Я вспомнил рассказы Лидбиттера. Как его держали тут часами, а потом отсылали несолоно хлебавши. Со мной этот номер не пройдет.

– Когда мисс Шелли позовет, найдете меня в саду. – Я развернулся и ушел на террасу. Я слышал, как она что-то говорит, но не остановился. Спустившись по лестнице, я присел на балюстраду и закурил.

Нервничал я изрядно, но твердил себе: номер не пройдет. Я решил дать ей пятнадцать минут и приступать к действиям. Отряд китайцев-садовников с любовью и тщанием обихаживал лужайку и клумбы, красивые, изысканные. Пока медленно ползли стрелки часов, я выкурил три сигареты. Наконец пятнадцать минут истекли, и я вернулся в святилище мисс Долан.

– Мисс Шелли все еще не может принять меня? – Я оперся о стол, чуть наклонясь, чтобы она уловила аромат лавандовой воды, которой я протираюсь после бритья.

– Боюсь, нет. Она, мистер Винтерс, случается, задерживается надолго.

– Дайте мне, пожалуйста, листок бумаги и конверт.

Неожиданность для нее. Чуть поколебавшись, она указала на полку с бумагой и конвертами.

– Благодарю. Не возражаете? – Я поднял машинку и поставил ее перед собой, подвинул стул и уселся. Мисс Долан начала было что-то говорить, но передумала. Она по-прежнему что-то писала в блокноте, но я видел, что девушка сбита с толку.

Я отстучал записку:

Дорогая мисс Шелли!

Жду встречи с Вами уже пятнадцать минут. Сейчас мисс Долан сообщила, что Вы, возможно, задержитесь еще.

Так как я человек совестливый, считаю своим долгом напомнить Вам, что, пока я отдыхаю в Вашем чудесном саду, я трачу попусту Ваше время и Ваши деньги. Есть старая поговорка: пока вкладчик спит, биржа не ждет.

Речь идет о норковом манто, проблема которого требует срочного – безотлагательного – обсуждения.

Поставив подпись, я вложил записку в конверт и ткнул пальцем звонок. Через минуту-другую появился молодой слуга.

– Немедленно передайте записку мисс Шелли, – попросил я.

– Да, сэр.

Пала долгая тяжелая тишина, я подошел к окну и стал любоваться садом. Чтобы успокоиться, я закурил сигарету. Держался я спокойно, но нервничал здорово. Тикали минуты. Я то и дело поглядывал на часы, гадая, сработает блеф или нет. Раздался стук, дверь отворилась. За спиной у меня извинительно покашляли. Я обернулся.

Меня почтительно ждал молодой слуга.

– Мисс Шелли приглашает вас, сэр. Сюда, пожалуйста.

Я пошел за ним. Приостановившись по пути, оглянулся на мисс Долан. Та сидела, застыв, уставясь на меня, на лице у нее озадаченность и чуть-чуть восхищения. Медленно, выразительно подмигнув секретарше, я последовал за слугой. Шел я – будто по облакам парил.

Четкой картинки, какая из себя мисс Шелли, у меня не было. Поэтому, увидев ее – она полусидела на безбрежной кровати, стоявшей на помосте, – я малость оторопел: совсем маленькая, тщедушное тельце. Бросалась в глаза копна густых рыжих волос, яркие перья которой ореолом горели вокруг крошечной головки.

Тоща до безобразия. Блестящие большие глаза запали в темных глазницах. Небольшой костистый носик походил на клюв ястреба. Большой рот под густым слоем кроваво-красной помады.

Я рассматривал ее, а она рассматривала меня.

– Вы – Чад Винтерс? – наконец спросила мисс Шелли.

Голос у нее оказался на редкость глубокий, музыкальный, совсем не сочетавшийся с ее худобой и миниатюрностью.