Финист Урван и око василиска (СИ) - Страница 8

Придворный вскочил и посмотрел на феникса. Точно поражённый громом стоял он с дикими глазами и не отводил взгляда. Когда финист подошёл вплотную к пажу, тот, казалось, не обратил на него никакого внимания.

— Мне надо к князю, — уверенно заявил Урван. — Сейчас и немедленно.

— Но Вольдемар… — заикнулся слуга, придя в чувство.

— Некогда, — оборвал финист и показал ладонь.

— Да, но… — начал слуга.

— Это срочно.

Потрясённый паж замолчал. Он сам не понял, как уступил наезднику. Обычно люди, услышав имя князя, мгновенно замолкали. Никто в здравом уме не осмелится перебивать глашатая градоначальника, а если и рискнёт, то тут же окажется в заточении. Но финисту на это правило было плевать. Вооружённый фениксом, он мог игнорировать общественные порядки.

Слуга послушно развернулся и направился к проходу в полу, предвкушая взбучку от князя, ведь тот запретил его беспокоить. Урван последовал за пажом. Они вместе спустились, прошли двор и поднялись на верхний этаж дворца. Первым в покои Вольдемара вошёл слуга, следом протиснулся и всадник.

Комната князя отличалась невиданной роскошью. Белые мраморные стены отливали золотом и янтарём. Громадные статуи воинов по углам подпирали потолок. Посреди стены располагался камин из красного кирпича высотой в человеческий рост. Рядом с ним находились резной стол и большое мягкое кресло. А широкая кровать с узорчатым балдахином занимала место возле самой двери. Освещало пространство огромное окно.

Вольдемар стоял посреди своих владений и метал ножи в манекен. Каждый кинжал, выпущенный градоначальником, попадал точно в цель и утопал в голове куклы по самую рукоятку. Техника метания князя свидетельствовала о высочайшем мастерстве, до которого финисту было ещё далеко.

— Я же сказал никого не впускать! — невозмутимо заявил архонт, не поворачивая головы.

— Простите, повелитель, — спешно извинился слуга и поклонился в пояс. — К вам всадник феникса.

— Финист? — переспросил князь и повернулся лицом. — Ну, это другое дело. Мы с Урваном поговорим наедине, а ты ступай.

Слуга, услышав одобрение в словах князя, облегчённо вздохнул. Теперь градоначальник не станет наказывать его за бесцеремонное вторжение и нарушение приказа. Он спешно поклонился Вольдемару и вышел прочь.

— Приветствую тебя, Урван, — вежливо поздоровался князь и закинул руки за спину. — Я надеюсь, ты что-нибудь узнал?

— Узнал… — ответил финист и после небольшой паузы добавил: — Узнал, что ты обманул меня, князь.

— Выбирай выражения, финист! — насупился князь и показал кулак. — Вы уже не цари.

— Что за два монстра и одно око? — Урван не стал ходить вокруг да около, а спросил прямо в лоб.

Хмурое лицо Вольдемара поменяло выражение. На его физиономии гнев сменился растерянностью. Он разжал кисть, а его рука медленно опустилась к бедру.

— Откуда ты узнал? — оторопело прошептал архонт. — Я думал, финисты позабыли об изумрудном камне офалмоне.

Ответ градоначальника говорил о многом. Урвану сразу стало понятно, что князь хранит могущественный артефакт. Более того, о зелёном камне раньше было известно финистам, но с какого-то момента они напрочь забыли о волшебном изумруде.

— Откуда я узнал не имеет значения. Говори, что знаешь, градоначальник!

— В подземельях Дивногорска хранится камень офалмон или глаз василиска. Раньше он сберегался далеко на западе, но Фортунат решил его перепрятать. Изумруд привезли в нашу крепость ещё при моём прадеде Вольдемаре первом. Двадцать лет назад пытались его похитить, но у чародея ничего не получилось. Мне удалось вместе с моим оруженосцем Ярославом убить колдуна. Но самое удивительное меня ждало после. Чтобы прояснить ситуацию, я позвал Флегонта. Но оказалось, что твой наставник абсолютно ничего не знает о камне. Вывод напрашивался лишь один: Фортунат ничего не рассказал ему о глазе василиска. Так стало понятно, что единственными хранителями этой тайны остались я и мой оруженосец. Поскольку Фортунат не стал рассказывать о камне своему преемнику, я решил тоже этого не делать.

— И как же тебе удалось убить такую махину?

— Я метнул кинжал и попал ему в глаз.

— Интересно, почему Фортунат так поступил? — пожал плечами Урван.

— Я не знаю. Это ваши внутримонастырские разборки и меня они не касаются. Наверное, не успел или забыл, а может, посчитал, что Флегонту лучше не знать о камне.

— А откуда тогда узнал колдун?

— От моего отца.

Вольдемар развернулся и медленным шагом направился к окну. Не дойдя до него метра, остановился и сложил руки в замок. Князь застыл на месте неподвижно, словно каменная статуя, и ни один мускул на лице не дрогнул. Его взгляд устремился во двор, наполненный множеством людей.

— Видишь ли, незадолго до смерти он начал терять рассудок. Лекари перед его недугом оказались бессильны. В отчаянии мой отец стал искать спасения у колдунов. Но, как ты понимаешь, в наших землях отыскать чародея было непросто. Истребительная политика нашего рода в отношении этих демонов практически искоренила их, а те немногие, что остались, тщательно скрывались. Но, к несчастью, один из горожан отозвался на призыв моего отца и пообещал его вылечить. Как ты уже догадался, здоровье он не вернул, но зато пронюхал о камне, и даже больше — решил его похитить. Думал с помощью офалмона обрести силу.

— Но как это связанно с тельцами?

— Я думаю, эти демоны связаны с колдуном. Когда мы настигли его в подземелье, он обернулся в точно такого же большого быка.

— Раз они обращаются в одних и тех же монстров, значит, используют одни и те же ритуалы. А это верный признак их магической связи. Знать бы кто эти двое.

— Скорее всего, его дети.

— Дети? — от неожиданности Урван даже вскрикнул.

— Да. Ведь когда я убил колдуна, то решил из этого случая сделать показательный пример. Я повелел разрушить его дом, а книги сжечь на площади. Дети же, оставшись без отцовского наследства, стали попрошайками. Многие горожане изъявляли желание их усыновить, но я отдал приказ бичевать розгами всякого, кто возьмёт их под свой кров. Но дивногорцы всё равно саботировали мои решения и, чтобы хоть как-то поддержать сирот, стали выбрасывать на помойки хлеб. Так им удалось выжить. Некоторое время они бродяжничали в Дивногорске, а потом исчезли.

— Нехорошо ты поступил, князь. Теперь я понимаю причину твоего молчания. Тебе стыдно за свой поступок.

— Я поступил правильно! — взревел князь и повернулся лицом к Урвану.

— Но его дети не были магами.

— Разве есть любовь больше, чем любовь к детям? Я должен наказывать не только отцов, но и их детей, иначе люди будут и дальше колдовать, невзирая на последствия. А так неизбежные страдания собственных детей, возможно, их образумят.

— Дети-то в чём виноваты? Я открою тебе секрет, князь. Колдуны для увеличения своих сил приносят человеческие жертвы. Зачастую ими становятся невинные люди. Наказывая детей за грехи родителей, ты наказываешь невинных, а это значит, что ты ничем не лучше тех чародеев, которые приносят кровавые жертвы.

— Значит, нужно было их убить, — раздражённо буркнул князь, по-прежнему оставаясь уверенным в правильности своего поступка.

Слова архонта потрясли Урвана. В одно мгновение в глазах юноши князь из величайшего праведника превратился в фарисея. В своей мнимой праведности он готов уничтожить любого, кто имел несчастье стать родственником злодея. Благородные намерения извратил до неузнаваемости. Вместо великой добродетели милосердия проявил жестокость и единственное, в чём раскаивается, так это в излишнем гуманизме. Возомнив себя Богом, он своими действиями принёс огромное горе Дивногорску. И теперь на совести архонта смерть множества горожан.

Финист закипал от ярости. Рассерженному наезднику захотелось незамедлительно снести голову с плеч градоначальника. Однако Урван понимал, что смерть князя принесёт куда больше вреда, чем пользы, а на его душе останется смертный грех. Желая избежать страшного поступка, он спешно развернулся и направился к выходу.