Философия Науки. Хрестоматия - Страница 2

В самостоятельные разделы выделены: «Методология научного исследования: социальные и гуманитарные науки», «Философия языка» и «Философско-методологические проблемы психологии». В приведенных фрагментах работ известных ученых-гуманитариев и философов показана необходимость введения феноменологических процедур в структуру методологии гуманитарных наук как непременного условия рационального научного объяснения культурно-исторических фактов реальной жизни (В. Дильтей, Г.Г. Шпет, М.М. Бахтин); преодоления разрыва между объяснительным и описательным подходами к научному изложению; активного освоения приемов герменевтики (Г.-Г. Гадамер), в частности интерпретации (П. Рикёр), сочетания социокультурной обусловленности научных идей и их познавательной, объективно истинной природы. В работах литературоведов показано, например, что литература, подобно науке, методична: в ней есть программы изысканий, меняющиеся в зависимости от школы и эпохи исследования, порой даже претензии на экспериментальность. В основании многих современных философских и методологических проблем, лежат положения, связанные с так называемым «лингвистическим поворотом», а также непосредственно с изучением языка, его природы и многообразных функций, что находит отражение во фрагментах работ В. фон Гумбольдта, Э. Сепира, Р. Якобсона, Дж. Сёрля. Представлены также работы психологов, исследовавших проблемы научной деятельности, научного творчества и историю психологии. С позиций социальной психологии рассматривается научная школа как единство исследования, общения и обучения творчеству, как одна из основных форм научно-социальных объединений.

Достоинством хрестоматии является то, что текстам каждого философа или ученого предпослана краткая статья, дающая представление о жизни, научной и общественной деятельности, главных идеях и работах, вошедших в массив знаний по философии и методологии науки. В целом представлены 135 ученых и философов, фрагменты из 190 источников, которые относятся непосредственно к заданной теме - философии и методологии науки — во всех ее аспектах. Следует отметить, что по необходимости пришлось снять все сноски или в отдельных случаях включить их в текст в виде примечания.

Хрестоматия ориентирована на издаваемое одновременно учебное пособие для аспирантов: Микешина Л.А. Философия науки (М., Прогресс-Традиция, 2005), является приложением к нему, но может рассматриваться и как самостоятельное учебное пособие.

Авторы — профессора, доценты, докторанты и аспиранты кафедры философии Mill У, многие из которых имеют опыт создания двух- и трехтомной хрестоматий по истории философии (1994, 1997), получивших широкое признание преподавателей, студентов и аспирантов в вузах России. Коллектив, работавший над монографией, выражает особую благодарность за подготовку данного издания научному редактору Т.Г. Щедриной, редактору-организатору Н.А. Дмитриевой, инженеру Е.Ю. Кузнецовой.

Платон — величайший древнегреческий мыслитель, ученик и последователь Сократа. В 387 г. до н. э. основал в Афинах Академию, ставшую центром развития математики и математического естествознания. В основе философии Платона лежит теория идей. Идеи представляют собой истинно-сущее бытие: вечное, духовное, совершенное. Миру идей противостоит мир небытия или материи. Чувственная реальность представляет собой синтез бытия и небытия, идеи и материи. Иерархический порядок идей венчает высшая идея Блага, обусловливающая целесообразный характер мира. Идеи Платона — это прообразы закономерностей, управляющих миром. Вместе с тем они — воплощение типического, всеобщего в многообразии действительности. Гносеология Платона тесно связана с его антропологией, онтологией, психологией, космологией и диалектикой. Важнейшей проблемой Платона, как и древнегреческого мировоззрения в целом, является проблема Космоса. Космология Платона, представленная в «Тимее», на много веков определила взгляды европейцев на мироздание. Вся система Платона насыщена числовыми теориями и числовыми интуициями. Платон различает отвлеченные и именованные числа. Любое число есть нечто неделимое, объективно-бытийственное, используемое мышлением в поисках истины. Платон разработал необычайно четкую и строгую диалектику числа.

В диалоге «Теэтет» Платон впервые явным образом сформу лировал и попытался разрешить исходную для теории познания проблему соотношения знания и незнания, знания и мнения. Он пришел к следующему выводу: знание предполагает не только соответствие содержания высказывания и реальности, которое (это соответствие) может быть случайным, но и обоснованность этого высказывания.

В.Р. Скрыпник

Фрагменты даны по изданию: Платон. Собрание сочинений: В 4 т. Т. 2 М., 1993 С. 257-263.

Сократ. А по-твоему, это но бесстыдство, не зная знания, объяснять, что значит «знать»? Дело в том, Теэтет, что мы давно уже нарушаем чистоту Рассуждения. Уже тысячу раз мы повторили: «познаём» и «не познаём», «знаем» или «не знаем», как будто бы понимая друг друга, а меж тем, что такое знание, мы так еще и не узнали. Если хочешь, то и теперь, в этот самый миг, мы опять употребляем слова «не знать» и «понимать», как будто бы уместно ими пользоваться, когда именно знания-то мы и лишены.

Теэтет. Но каким образом ты будешь рассуждать, Сократ, избегая этих слов?

Сократ. Никаким, пока я — это я. Если бы я был завзятым спорщиком или если бы такой муж здесь присутствовал, то и он приказал бы нам избегать этого и упрекнул бы меня за мои речи. Но поскольку мы люди маленькие, то хочешь, я возьму на себя смелость сказать, что такое «знать»? Мне кажется, какая-то польза в этом была бы.

Теэтет. Ради Зевса, отважься. Даже если ты и не воздержишься от тех слов, то все равно получишь полное прощение.

Сократ. Итак, слыхал ли ты, как теперь толкуют это самое «знать»⁹ Теэтет. Может быть, и слыхал, однако сейчас не припоминаю.

Сократ. Говорят, что это значит «обладать знанием».

Теэтет. Верно.

Сократ. Значит, мы не много изменим, если скажем «приобретать знание»?

Теэтет. А чем, по-твоему, второе отличается от первого?

Сократ. Возможно, ничем. Однако выслушай, что мне здесь представляется, и проверь вместе со мной. Теэтет. Если только смогу.

Сократ. Мне кажется все же, что «обладание» и «приобретение» — не одно и то же. Например, если кто-то, купив плащ и будучи его владельцем, не носит его, то мы не сказали бы, что он им обладает, но сказали бы, что он его приобрел.

Теэтет. Верно.

Сократ. Смотри же, может ли приобретший знание не иметь его? Например, если кто-нибудь, наловив диких птиц, голубей или других, стал бы кормить их дома, содержа в голубятне, ведь в известном смысле можно было бы сказать, что он всегда ими обладает, поскольку он их приобрел. Не так ли?

Теэтет. Да.

Сократ. В другом же смысле он не обладает ни одной [из пойманных] птиц, но лишь властен когда угодно подойти, поймать любую, подержать и снова отпустить, поскольку в домашней ограде он сделал их ручными. И он может делать так столько раз, сколько ему вздумается.

Теэтет. Это так.

Сократ. Опять-таки, как прежде мы водрузили в душе неведомо какое восковое сооружение, так и теперь давай еще раз построим в каждой душе нечто вроде голубятни для всевозможных птиц, где одни будут жить стаями отдельно от других, другие же либо небольшими стайками, либо поодиночке, летая среди остальных как придется.

Теэтет. Считай, что построили. И что же дальше?

Сократ. Следует сказать, что, пока мы дети, эта клетка бывает пустой — ведь под птицами я разумею знания, тот же, кто приобрел знание, запирает его в эту ограду, и мы скажем, что он выучил или нашел предмет, к которому относилось это знание, и что в этом-то знание и состоит.